— Ты взял ключ? Быстрее, а то нас скоро заметят.
Шарль побежал к клетке. Экене смотрел на бездыханного Воифенако, рядом лежал нож. Ему так сильно хотелось взять в его в руки и завершить начатое Шарлем дело. Но он не стал. Экене плюнул в лицо Воифенако, который начал приходить в себя и слегка открыл глаза, и забежал в общую хижину.
Шарль прибежал к Пьеру и быстро открыл. Но Пьер не радовался спасению.
— Отец, Марани мертва, — прошептал он.
— Я знаю, я знаю, — горько ответил отец.
— Тогда оставь меня здесь. Я заслужил.
— Нет, ты пойдёшь домой, сынок. Мы так боялись за тебя. Нет, мы не бросим тебя, — тихо говорил Шарль.
За пределами деревни их уже ждали Бохлейн, друзья Шарля, Юна, Экене, который забрал ружьё Пьера. Команда заликовала.
— Браво, Шарль! — закричал Экене и захлопал в ладоши.
— Сзади! — раздался внезапно голос друга Шарля.
За спиной у Пьера и Шарля стоял воин-гаапи. Он собирался спустить стрелу. Друг Шарля выстрелил в него. Но пуля прошла мимо. Воин показал звериный оскал и вновь прицелился. Но вдруг он схватился за сердце, рука покрывалась кровью, и рухнул без памяти. В теле торчала стрела.
— Говорили, не пригожусь? — с задором спросил Бохлейн у друзей Шарля.
Группа покинула деревню Гаапи. Вдали ещё виднелись пылающие избы. Отряд и Юна радовались. Но только спасённый Пьер оставался упавшим и ослабевшим духом. Он без конца повторял одно:
— Зачем вы меня спасли? Я должен был умереть. Здесь должна быть Марани, а не я.
Отец обнимал вновь возвращённого сына. Юна была рядом. Экене шёл неподалёку, но он ничего не говорил Пьеру. Тут к нему подошёл Бохлейн:
— Экене, а почему ты поджёг не все хижины? И мне кажется, что ты их как-то выбирал.
Экене весело покачал головой:
— Наверное, духи устали терпеть жестокость и несправедливость некоторый личностей, вот обрушили на них свой гнев. При этом они не трогали невинных людей, собак и свиней.
— А ты не думаешь, что гаапи, чтобы восстановить деревню, смогут продать своих соплеменников в рабство?
— Духи в наказание за грехи полностью выжгли главную хижину племени, но сохранили ровно половину от будущего ожерелья нового вождя, а на остатки ожерелья бросили цепи. Если Воифенако умный мальчик, он поймёт знак небес, решит, что наказание для него будет ещё страшнее, если кого-нибудь продаст. А если и догадается, что тут даже не пахнет духами, то большая часть жителей об этом-то не додумается. Хоть какой властью обладает Воифенако, оскорбить веру и духов своего народа он побиться. Не зря, Пьер, у вас говорят, что религия мощное оружие.
— А ты не боишься, что духи тебя накажут за богохульство? — спросил с тревогой Бохлейн.
— Не боюсь, — смело ответил Экене. — Самое страшное, что они могли мне сделать, я уже получил.
Экене посмотрел на Пьера. Ребята молчали. Каждый хотел так много сказать другому, расспросить обо всём, но никто не знал, с чего начать.
Тут Пьер почувствовал, как кто-то налетел на него сзади. Он обернулся. Возле него стояла маленькая девочка, убежавшая в страхе из деревни. Девочка попыталась убежать, но споткнувшись, упала.
— Мама! — закричала она, свернувшись в комок.
Девочке было около девяти-десяти лет. Пьер знал эту девочку, она была очень похожа внешне на Марани. Девочка часто пробегала мимо клетки Пьера, когда как тело сестры грызли собаки. Вся ненависть, вся злость, забытая ярость, вновь ожили в Пьере. Ожил и он сам.
Пьер вырвал из рук Экене ружьё и занёс его над девочкой. Он нажал на крючок. Осечка. Пьер, не задумываясь, опять положил палец на крючок и приготовился нажать.
Рука Экене быстро опустилась на ружьё.
— Не надо этого делать, — тихо сказал он. — Будь выше Фикса, Воифенако, Анны. Не превращайся в тех, кого ты так ненавидишь.
Экене забрал ружьё из рук Пьера. Он махнул девочке рукой.
— Иди, тебя никто не тронет.
Пьер задрожал, слёзы брызнули из его глаз. Он бросился к Экене. Экене не оттолкнул Пьера, он обнял его.
========== Глава 32. Сила слов ==========
Племя Гаапи оставалось позади. Экене сбросил в бушующую Коолжу бревно, которое соединяло два ненавидящих народа. Пускай всё будет как в старые времена, когда только был заключён мир и уничтожен единственный мост. Бесполезно мечтать о настоящем мире. Слишком много ненависти, не прощённых обид. Каждая семья в большой или малой степени пострадала от рук гаапи или тинуваку. Так пускай два племени не будут соприкасаться больше. Исчезнет мост между ними — дерево, больше десяти лет назад поваленное страшной грозой. Быть может мир между Тинуваку и Гаапи настанет, будет дружба, но не сейчас.
Путников уже ждали каби. Несколько мужчин, забыв обо всём, взяли Пьера на руки и несколько раз подбросили в воздух, как его, а затем и Экене. Остальные же сурово глядели на Пьеру, злоба на лжеца для них оказалась сильнее его “геройств”. Среди них был и Джеро. Внимание мужчины привлекла незнакомая девушка, которая была с командой.
— Это гаапи? — спросил он, хотя и не ожидал услышать другой ответ.
— Да, — без волнения ответил Бохлейн, он закрыл собой Юну.
— Зачем ты притащил сюда? Ты ведь знаешь, что ей грозит по закону.
— Знаю. И Юна это тоже хорошо знает.
— Ты её привёл на смерть!
— Нет. Никто не убьёт Юну, — возразил Бохлейн.
Джеро удивился словам старейшины, они привели в гнев.
— Ты забыл про наши законы? Любой гаапи, кто преступит границу, попадает в нашу безграничную власть. И нарушитель…
— Но в законе ни слова не сказано, что мы обязаны делать с нарушителем, — прервал резко Джеро старейшина. — Нарушитель становиться нашей собственности. Остальное на наш выбор. Может убить, может продать в рабство или сделать своим рабом, может потребовать выкуп, а может и дать приют у себя. Я, как старейшина, не допущу, чтобы хоть один волос не упал с головы этой девушки.
Джеро пронзительно посмотрел на Юну. Та поняла, что он хочет ей сказать: “Я ненавижу тебя. Твой народ убил моих троих братьев, убил моего отца и мать. Ты ещё у меня ответишь”. В слух же Джеро сказал Бохлейну:
— Будь по-твоему, если Азубуик и другие старейшины разрешат ей остаться у нас, то пускай остаётся. Но ты должен понимать, что ей не будет житья.
Бохлейн обнял девушку.
— У Юны всегда есть выбор уйти из Тинуваку. Если она захочет, то я помогу ей устроиться в Нолошо или в другом племени.
Команда оправилась в путь, она даже не осталась на привал в лагере каби. А отряд каби во главе с Джеро продолжали охранять границу, пока их не сменит другой отряд. Есть ли проход между племенами или нет, охрана должна быть. Ведь даже гневную реку Коолжа можно переплыть, если захотеть. Джеро это знал по себе.
***
Дождь прошёл и не собирался начинаться в ближайшее время. Природа оживала после сокрушительного удара стихии. Растения распускали свои цветы и привлекали внимания насекомых, певчие птицы наполняли лес чудесными песнями, а грациозные антилопы повсюду резвились и не страшились людей. Но среди путников не было особой радости. Они не смогли спасти Марани, девочка погибла, отдав жизнь за Пьера.
Пьер постоянно оглядывался назад. Ему хотелось вернуться к гаапи и принять на себя весь их гнев, он не мог больше спокойно жить, зная, что Марани больше нет. Но Пьер этого не мог себе позволить. Его отец, Бохлейн и Экене проделали такой долгий и опасный путь, скольким готовы были пожертвовать, чтобы спасти его. Он был обязан жить.
Экене молчал, он не беспокоил Пьера, хотя столько хотел ему сказать, столько желал спросить. Но Пьер первым нарушил молчание.
— Зачем ты решил спасти меня? — спросил он поникшим и безжизненным голосом.
Экене взглянул на Пьера.
— Я сперва и не собирался спасать тебя. Меня волновала только Марани. Но потом я передумал, слишком много мы с тобой пережили, чтобы вот так просто дать тебе умереть.
— Я же убийца.
— Не надо говорить моими словами, — сказал Экене. — Не ты убил моих родителей и сестру. Ты не убийца. Я знаю, что ты этого не хотел. А что до гаапи… давай не будем о них вспоминать.
