– А так все в пределах допустимого. Мелкие ведьмы, ворожеи. Но ничего серьезного если не считать проклятия Жака де Моле.

– Вы думаете все так серьезно? Кстати, так что там слышно о тамплиерах в тоскании? Удалось прибрать к рукам их архив?

– Нет, ваша светлость, они успели вывезти архивы и ценности. Если верить слухам в Московию.

– Но там же сейчас Орда? – удивился суховатый мужчина лет пятидесяти.

– Ваще преосвященство, Ордынцы весьма лояльны к религиозным верованиям покорённых народов. А что касается самой Тоскании и серьезности проклятия Тамплиеров: темная сущность трансформировалась и пыталась вызвать в наш мир всадников Апокалипсиса.

– Сушность остановили? Своими силами? Я не слышал о мобилизации инквизиции.

– Вмешалось божье провидение, Ваша светлость. Часть рыцарей графа де Крусака выжило в эпидемии Чумы и остановило тварь. Мы заточили их в нашей обители в Тулузе. До выяснения всех обстоятельств. Сейчас инквизиция работает с ними.

– Свидетели в руках инквизиции?

– Исполнители— это вернее. Ваша светлость. Два рыцаря и пономарь. После болезни, они стали видеть сущности, заглядывать через грань и отличать призраков. Если честно мы не знаем что с ними делать. Дело запутанное. Пентограмма призыва, в центре залы. Десять свежих трупов включая тело монаха затворника. Огромное пятно эктоплазмы. Но все трое повторяют одно и тоже не смотря на все попытки их запутать. Следствие зашло в тупик, и мы пока оставили их в подземелье.

– Ого. Видеть призраков. Сразу и не скажешь проклятие это или дар. – Кардинал поправил цепь с крестом на груди. – сам господь послал нам воинов для борьбы с тьмой, а вы упекли их в казематы святой инквизиции?

Собеседник кардинала побелел ожидая гневную тираду. Но ее не последовало.

– Я вообще не уверен, что Вашей Светлости – кардиналу Порто-Санта-Руфины, нужно пятнать свою репутацию заботой об этих грешниках. – начал он весьма робко.

Кардинал остановился, жестом прервав тираду спутника.

– Они язычники?

– Нет. Поляк католик, как и мальчик пономарь— бывший в услужении у Епископа Бурнсуа. А третий вообще православный. Русич, правда, граф де Крузак жаловал ему имение в Тоскане и титул барона.

– Как бы то не было, они все христиане. Агнцы, о судьбе которых нам надлежит заботиться. Не так ли?

Епископ промолчал. Преосвященство потёр небольшую бороду, и продолжил:

– Я не знаю, на сколько серьёзны проклятия де Моле.  Но есть опасения, что замешанное на боли, проклятие сурового возмездия воплотилось. Папа Климентий пятый скоропостижно скончался еще прошлой весной. А через  полгода, во Франции в ноябре прошлого года, во время охоты от остановки сердца безвременно погиб король Филипп четвёртый. Как бы то не было, проклятие начало убивать.

Кардинал остановился и наклонившись к Розе вдохнул ее аромат.

– В Париже полным ходом идёт подготовка к коронации Людовига Х. Церемония назначена на конец лета. И если быть честным, тревога за него лишила меня сна. Мы должны защитить короля. Любой ценой. Нам могут понадобиться все средства. Позаботьтесь о этой тройке. Чует мое сердце мы ещё услышим о их деяниях. Дела требуют моего личного присутствия в Париже. А эту троицу я оставляю на ваше попечительство.

– Как прикажите светлейший. Гонец отбудет сию минуту.

– Вы посмотрите какая весна. —кардинал обвёл рукой окрестности.—Наслаждайтесь жизнью пока можете, мой друг.

* * *

Свет едва пробивался сколь маленькое оконце под потолком камеры, служившее скорее для вентиляции чем для освещения.

Камеру нельзя было назвать просторной, но если учесть, что это подземелья инквизиции, то ее можно было считать почти королевской.

Два полуголых узника сидели на соломенных матрасах, едва слышно беседуя о чем то.

– Ты все еще веришь что  не зря позвал Орден Инквизиторов? Сколько мы тут торчим? Скоро год? Или уже год?– голос Вовжика дрожал от яркости и безисходности.

– По крайней мере мы высказали им свою версию событий. Если бы обратились в бегство, они нашли нас сами, и такой возможности бы не было. К тому же нас наверняка бы уже казнили. И не самой гуманной казнью. А так мы живы и сыты. Крыша над головой. Грех жаловаться.

– Великий плюс конечно, провести год жизни в каземате в тесном соседстве с крысами и призраками. Хотя ты прав, мы ещё живы и с инквизицией лучше не шутить. Хотя я удивлён тому, что нас кормят и не допрашивают.

Добрыня пожал плечами.

– Пытаясь избежать своей судьбы, мы не в силах продлить срок нашей жизни. Но идя на встречу испытаниям мы можем изменить свою судьбу.

– Мудрые слова. Сам придумал?

– Нет, это нас кузнец деревенский учил. Он из варягов был, бывших. У нас на селе осел. Мудрый мужик. И кузнец отменный.

А что мальчишкам надо? Горн, сталь. Вот и бегали к нему в кузню.

– Ты дома то сколько не был? Не ужели не тянет?

Добрыня замотал головой.

– Как так то? – удивлению ляха не было предела. – Все одно дом же. Родители, родня…

Добрыня развернулся к окну словно заглядывая сквозь него в давно минувшие события.

– Мы в ту зиму с охотниками подрядились. На пушного зверя. Хотел денег скопить. Сруб поставить, посвататься. Ну и прибился к ватаге. А монголы посчитали, что наш княже им тамга не доплатил. Дань значит. И в наказание смерть, да разбой учинили.

Мы когда с пушниной вернулись, а от деревни одни головешки в небо торчат. И любаву мою, и родителей, всех посекли. Я похоронил их. Чин по чину. Батюшку из города пригласил. Тризну справил. Вот тот батюшка на святой Афон и собирался. Продал я в городе меха, да кольчугу с бердышом купил. Хотел разбоем, да местью заняться. Вот только отговорил меня святой отец от промысла греховного. С собой в земли дальние позвал. В качестве дружины. Всю ватагу тогда нанял. Ну а дальше ты знаешь.

– Мда … тяжела она, иной раз, судьба то…

– Как говорил этот батюшка: для каждого у господа промысел свой приготовлен, и от каждого всевышний исполнения ждёт. Так что мы пока живы, стоит ли печалиться?

– В застенках инквизиции по долгу не живут, русич. Эти люди, хлебом просто, так кормить не станут, а мы тут уже год.

– Хорошо тут полно призраков у каждого своя история, хоть какое-то разнообразие.

– При такой концентрации энергии смерти и болевых эмоции. Странно что тут не завёлся какой нибудь демон. Энергии бы хватило на сотню лет вперёд.

– Может какие руны в фундамент вделаны, или обережные артефакты. Что, что, а в магии инквизиция разбирается.

– Врядли это барьер. – вмешался в разговор Емельен из камеры на против.– призраки свободно пересекают стены замка. Просто скорее всего эта квинтэссенция зла  и боли уравновешивается благостью молитв монахов монастыря. Некий баланс. Статус кво.

– Вот когда он умничает мне его прям прибить охото— почти прорычал Вовжик.

– Остынь Лях. Я тоже половины его слов не ведаю. Но он наш брат. Нас клятва связывает. Забыл?

– Я эту тварь до сих пор во сне вижу.– Вовжик встал и стал прогуливаться вдоль внешней стены камеры.– до сих пор в ушах ее вопль.

Очередной призрак с важным видом выглянув сквозь стену оглядел заключённых.

Добрыня жестом руки указал направление камере пономаря и приведение исчезло за стеной.

– Вот скажи мне москаль, чего они к Емельену в очередь стоят? Что он им обещает? Какие тайны выведывает наш юный пономарь?

– Единственное что он может— слушать.

Ведь почти все призраки сгинули в этих казематах без вести. И у всех остались родные семья. Я видел, как Емельен отправлял огромную кучу писем. Скорее всего в посланиях история призраков и последние слова, которые они собирались сказать близким.

– И инквизиция просто так позволила их отправить?

– Не думаю, что мы одни можем видеть души погибших, Вовжик. А после весточки домой духи покидают реальность обретая умиротворение. Скорее всего монахи корректируют письма или договорились с пономарем какие темы нельзя затрагивать.