В природе волк ест зайца, и его никто за это не осуждает. Вот и она себя осуждать не будет. Эти люди – ее добыча.
Ее пища!
Не нравится? А мы посмотрим, кого еще нужно скушать!
Мия нашла гармонию в этом решении. Я вам чужая? Вот и отлично, значит, вы по праву моя пища, потому что я сильнее и хищнее. И не мучила ее больше совесть, и не думала она о несчастных и ни в чем не повинных слугах. Все ее мысли были о неизвестном, который продал шкатулку, трубки и зеркало.
На Линдано она в ближайшее время не попадет. А это… это хоть какой-то след.
Может быть, пустой и зряшный. Тоже вполне возможно. Мало ли кто мог продать зеркало, мало ли к кому оно могло попасть в руки? Мастер Сальвадори для того эти зеркала отливал, чтобы торговать. Но…
Но вдруг?
Ну, хоть что-то интересное?
Мия вытащила трубки, осмотрела каждую на предмет клейм и инициалов. Нет, все девственно-чистые. Кажется, даже необкуренные. Просто лежали.
Красивый набор, но и только.
Шкатулка?
Что ж, и ее стоит осмотреть. И дно, и вообще все…
Мия прощупывала, осматривала, простукивала… ага, как же! Это только в любимых романах девочек обязательно есть и призраки, и тайны, и письма под вторым дном в шкатулке. А в реальности такого не дождешься!
Никто не думает о бедной Мие!
Могли бы хоть записочку оставить…
Так? А это что такое?
Это – чей знак? Или герб?
Мия в жизни не заметила бы его, если бы не подняла бархат, которым было выстлано дно шкатулки. Но… минутку?
Трехлучевая звезда?
Герб… ладно, фирменный знак мастера Сальвадори? Только без букв?
Да ладно! Вы мне хотите сказать, что эти трубки принадлежали мастеру? Для этого они выглядят слишком свеженькими! Или…
Минутку. А могло быть иначе? Мия сняла со стены зеркало, примерила его к шкатулке. А ведь подходит… практически идеально! Вместилось, улеглось, как родное…
Мия потерла лоб.
Могло ли так быть? Есть трубки, зеркало, шкатулка? Зеркало из нее вынули, трубки положили? Да так и продали?
Но зачем? В чем смысл действия? Разве что зеркало – одно, а трубок несколько? Их неудобно было сваливать кучей? Как-то это нелогично. Но ведь факт! Похоже, что шкатулка и зеркало – парные. А вот трубки доложены уже потом…
Дядя застал Мию над шкатулкой:
– Племянница, ты нефритовые серьги хотела?
– Да, дядя. Неужели попались?
Плевать было Мие на серьги. Но если уж сказала про них, надо играть до конца.
– Конечно. Вот, держи.
В ладони Мии опустились красивые сережки. И верно, подходят к кулону. Мия не удержалась, надела, полюбовалась.
– Прелесть! Спасибо, дядя.
– Собираешься их в шкатулку уложить?
– Мне кажется, там все и так хорошо легло? Разве нет?
– Как родное. А с трубками что делать будешь?
– Не знаю…
– Вообще, тут полный набор. Несколько трубок, разные чашки, мундштуки, ершики, ножики, крышечки – все как полагается. Комплект.
Мия задумчиво кивнула:
– Интересно, а кто мастер?
– Клейм нет?
– Я не нашла.
– Сделано вроде недавно. – Джакомо тоже заинтересовался, повертел трубки в руках. – Мне кажется, такое может сделать только один человек.
– Кто?
– Мастер Гаттини. Фабрицио Гаттини. Кстати, он и клейма на свои трубки не ставит. Ни на одну. Вот смотри, как сделано. Чистенько, аккуратно, изящно даже…
Мия только вздохнула.
Имя мастера ей ни о чем не говорило. Но… она запомнила. Надо бы наведаться, узнать, кому он продал эти трубки. А вдруг?
И кстати…
– Дядя, а когда вы мои деньги отдадите?
Джакомо улыбнулся:
Ну да. Трофеи трофеями, трубки трубками, а деньги – это святое! Племянница! Сразу родная кровь чувствуется.
– Завтра же, дорогая племянница. Завтра же сходим в банк.
– Ловлю на слове.
Ей-ей, Джакомо был горд подрастающим поколением.
Сегодня Мия убила человека, поприсутствовала при убийстве еще нескольких людей, собрала трофеи, не забыла спросить про деньги… У него чудесная племянница, не правда ли?
Глава 2
Адриенна
И Адриенна, и дан Рокко исходили из того, что времени у них практически нет. Что там могла запутать Джачинта?
Даже не смешно!
Исходя из того, что у противника голова на плечах, а не тыква…
Допустим, он будет поглупее, будет носиться по всем городским воротам, будет кого-то опрашивать… или попросту сядет и подумает? Недолго, так, минут пять.
Куда может податься Джачинта? Притом что за ней наверняка следили и любовника у нее нет? Да к отцу или к сестре! Тоже мне, ребус!
Просто надо еще узнать, куда назначен дан Рокко, а это не афишировалось. Его величество точно не будет давать Бартоломео отчета. Джачинта уверяла, что никто другой о назначении отца не знает. Она и сестрица, она дану Леони ничего не говорила, сестра тоже, надо полагать, молчала. Если кому и сказала, так своему супругу…
Опять же сестра жила ближе. Буквально в трех днях пути.
То, что Джачинту не догнали до сих пор, это просто потому, что одна из найденных ею женщин выехала в нужном направлении. Туда Бартоломео и направился.
Но это ненадолго, доберется до сестры, расскажет «охотничью историю», узнает, куда назначили дана Рокко, и приедет. Прямо сюда.
Так что надо исходить из того, что погоня уже движется по пятам. День, может, два – и дан Леони будет здесь. И выставить его не получится. Придется или идти на открытую ссору, или действовать по намеченному плану. Второе лучше, потому как безопаснее для Джачинты.
С утра дан Рокко еще расспросил дочь, получил те же ответы, что и ранее, и Адриенна отправилась в деревню. Им срочно было нужно снадобье.
Яд?
Честно говоря, не будь в доме эданны Сусанны – Адриенна бы подумала и над этим. Если человек готов ради денег убить беззащитного ребенка, то жить ему всяко не стоит.
Хотя страшновато как-то…
Все внутри Адриенны противилось убийству. Это ведь живой человек… и он когда-то был ребенком, и у него была мама, и раскаяться он может, и что-то осознать. Но только живой.
У мертвых такого шанса нет.
Дан Рокко с Адриенной не спорил – зачем? Он был мудрее и знал: жизнь еще научит дану своей горькой мудрости. Но пусть пока она немножечко еще побудет ребенком. Так что – деревенская знахарка.
А вот и избушка на отшибе. Старая, но крепкая, еще сто лет простоит. Дым из трубы идет. И кажется, что от нее травами пахнет.
– Дана, может, не надо?
Марко эта затея не нравилась.
Адриенна пожала плечами:
– Подожди здесь. Я скоро вернусь.
– А может…
– Марко, я при тебе о своих интимных делах говорить должна?
Марко смутился и отстал. Даже ему Адриенна и дан Рокко всей правды не сказали. И никому не скажут. И так… нет, лучше о таком молчать.
Адриенна спрыгнула с коня, бросила Марко повод и постучала в избушку. Хрипловатый голос отозвался изнутри:
– Входите, коль не шутите.
Адриенна точно не шутила. Толкнула дверь и вошла.
* * *
Знахарка была похожа на знахарку, и в то же время в ней было что-то неправильное. Не простонародное. Не забитое, не деревенское.
Посмотришь – деревенская бабка, старая, сгорбленная, в каких-то лохмотьях… А глаза ясные, острые, умные. Так и блестят среди морщин. И светится в них вовсе не деревенская мудрость.
– День добрый, дана.
Адриенна даже не удивилась. Она тут одна такая на всю округу.
– Здравствуйте. Вы меня знаете?
– На вашей земле живу, – без особой враждебности откликнулась знахарка. – И не знать дану СибЛевран?
– А я вот вашего имени не знаю, – вздохнула Адриенна.
– Когда-то Иларией звали. Сейчас тетка Ата.
– Так и называть?
– А называйте, дана. Имя не сума, руки не оттянет.
– Хорошо… тетушка Ата, – согласилась Адриенна. – Скажите, вы в травах хорошо разбираетесь?
– Приворотного делать не буду. И не умею, да и глупо это.
