Две немолодые женщины, посетительницы молла, просеменили за его спиной. Одна из них заметила его ковбойский наряд, толкнула локтем другую, и обе рассмеялись.

На заднем плане играла фоновая музыка. Песня Мадонны «Дресс ю ап».

Кто-то кашлянул. Этот неприметный звук отозвался у Энди в ушах, и она попыталась вспомнить, улавливала ли она все эти шумы в тот момент, когда сама была в дайнере, говорила официантке о своей театральной специальности и когда смотрела в окно на далекие набегающие волны.

Тем временем на экране голова Хелсингера повернулась сначала направо, потом налево, будто он сканировал дайнер. Энди знала, что особенно смотреть там было не на что. Заведение было полупустым, всего несколько посетителей наслаждались кофе или чаем со льдом, прежде чем отправиться по делам, играть в гольф или, в случае Энди, спать.

Хелсингер сделал шаг из-за мусорного бака.

Мужской голос произнес: «Господи».

Энди вспомнила это слово, как глухо и язвительно оно прозвучало, с легким оттенком удивления.

Пистолет поднялся в воздух. Облачко дыма вырвалось из ствола. Громкий хлопок.

Шелли пуля попала в затылок. Она осела на пол, как тряпичная кукла.

Бетси Барнард начала кричать.

Вторая пуля пролетела мимо Бетси, но громкий крик свидетельствовал о том, что она попала в кого-то другого.

Третья пуля последовала сразу за второй.

Чашка на столе взорвалась тысячей кусочков. Осколки разлетелись во все стороны.

Лора разворачивалась спиной к стрелку, когда один из осколков вошел ей в ногу. Боль от раны никак не отразилась на лице ее матери. Она начала бежать, но не к выходу. Она была ближе к дверям, чем к задней части дайнера. Она могла бы спрятаться под столом. Она могла бы убежать.

Но вместо этого она побежала к Энди.

Энди увидела себя, уже стоящую спиной к окну. Энди на видео уронила кружку с кофе. Фарфор разбился вдребезги. На переднем плане совершалось убийство Бетси Барнард. Пуля номер четыре попала ей в рот, пятая – в голову. Она упала на свою дочь.

Затем Лора стащила Энди на пол.

На секунду все застыло, прежде чем Лора снова вскочила на ноги.

Она делала плавные движения ладонями, как в детстве, когда укладывала Энди спать. Мужчина в черном, Джона Ли Хелсингер, направил револьвер в грудь Лоры. На некотором расстоянии Энди видела себя. Она свернулась в калачик. По стеклу за ее спиной паутиной шли трещины. Сверху падали осколки.

Сидя на стуле за Гордоном, Энди дотронулась рукой до своих волос. Она достала кусочек стекла из спутанных прядей.

Когда она снова посмотрела в телефон детектива Палаццоло, угол съемки изменился. Изображение тряслось, запись шла уже из-за спины стрелявшего. Тот, кто его снимал, лежал на полу прямо за перевернутым столом. Это положение позволило Энди взглянуть на все с совершенно иного ракурса. Теперь она была не лицом к лицу со стрелком, а за ним. Теперь она видела не спину своей матери, а смотрела ей прямо в глаза. Лора держала руки шестью пальцами вверх, показывая общее количество патронов. Она покрутила большим пальцем, демонстрируя, что в барабане остался последний.

Застрели меня.

Вот что сказала Лора парню, который уже убил двух человек: застрели меня. Она повторяла это снова и снова. Эти слова эхом отдавались в мозгу Энди каждый раз, когда Лора произносила их на видео.

Застрели меня, я хочу, чтобы ты застрелил меня, застрели меня, когда ты меня застрелишь, моя дочь убежит…

Когда стрельба началась, все до одного посетители дайнера стали кричать, прятаться, бежать или всё сразу.

Лора начала считать выстрелы.

– Что? – пробормотал Гордон. – Что он делает?

Щелк.

На экране Хелсингер расстегивал ножны на поясе.

– Это нож, – сказал Гордон. – Я думал, он пользовался пистолетом.

Пистолет вернулся в кобуру. Хелсингер сжимал в кулаке нож, острие которого было направлено вниз для удара максимальной силы.

Энди хотелось закрыть глаза, но столь же сильно ей хотелось снова все увидеть, посмотреть в лицо матери, потому что в этот самый момент, когда Хелсингер на видео держал перед собой угрожающего вида охотничий нож, выражение лица Лоры было почти что умиротворенным, будто внутри ее кто-то выключил рубильник.

Нож взметнулся вверх.

Гордон втянул воздух между сжатыми зубами.

Нож метнулся вниз.

Лора подняла левую руку. Лезвие вонзилось прямо в центр ее ладони. Ее пальцы обхватили рукоятку ножа. Она вырвала его из сжатой руки Хелсингера, а потом, хотя лезвие все еще было воткнуто в ее кисть, всадила лезвие в его шею.

Этот хруст.

Глаза Хелсингера расширились.

Левая рука Лоры оказалась пришпилена к левой стороне его шеи, как листовка, приколотая к доске объявлений.

Повисла короткая пауза, не больше нескольких миллисекунд.

Губы Лоры задвигались. Одно или два слова – она едва открывала рот.

Потом она запустила свою правую руку под обездвиженную левую.

Она уперлась тыльной стороной правой ладони в правое плечо Хелсингера.

Ее правая рука надавила ему на плечо.

Ее левая рука выдернула лезвие ножа прямо из его горла.

Кровь.

Повсюду.

Гордон раскрыл рот.

Язык Энди стал словно ватным.

Правая рука давит, левая рука тянет.

На видео все выглядело так, будто Лора вполне сознательно выдернула нож из горла Хелсингера.

Он не просто умер.

Она убила его.

– Она просто… – Гордон тоже это увидел. – Она…

Он прикрыл рот рукой.

На видео Хелсингер упал на колени. Потом ударился об пол грудью. Потом головой.

На расстоянии Энди увидела себя. Белки ее глаз представляли собой почти идеальные круги.

Лицо Лоры на переднем плане оставалось все таким же умиротворенным. Она посмотрела на нож, насквозь пронзивший ее кисть, покрутила ею, оглядев спереди и сзади, будто искала занозу.

На этом месте Палаццоло решила остановить видео.

Она немного подождала, потом спросила:

– Хотите посмотреть еще раз?

Гордон так сильно сглотнул, что Энди увидела, как дернулся его кадык.

– Мистер Оливер?

Он покачал головой, глядя в коридор.

Палаццоло выключила телефон. Она вернула его обратно себе в карман. Энди не успела заметить, как она отодвинула свой стул от Гордона. Палаццоло наклонилась вперед, положив руки на колени. Между коленями Энди и ее оставалось всего несколько сантиметров.

– Настоящий кошмар, – сказала она. – Должно быть, тяжело было снова увидеть это.

Гордон покачал головой. Он думал, что детектив говорит с ним.

– Не торопитесь, мисс Оливер. Я знаю, это тяжело. Да? – Она снова обращалась к Энди, наклоняясь все ближе к ней. Настолько близко, что Энди стало не по себе.

Одна рука давит, другая рука тянет.

Давит на его плечо. Тянет нож свозь его горло.

Спокойное выражение лица Лоры.

Я расскажу вам о том, что знаю я, а потом, если Андреа захочет, она расскажет мне, что знает она.

Детектив не сказала и не показала им ничего такого, чего, вероятно, еще не было в новостях. А теперь она наседала на Энди, будто и не наседая на нее, отщипывая кусочек за кусочком ее личного пространства. Энди знала, что это была одна из техник ведения допроса, потому что читала кое-какие обучающие брошюры, когда на работе бывало затишье.

«Руководство Хортона по технике полицейского допроса: заявления свидетелей, показания и признания враждебно настроенных свидетелей».

Нужно заставить человека чувствовать себя неуютно, чтобы он при этом не понимал, почему чувствует себя неуютно.

А Палаццоло пыталась заставить Энди чувствовать себя неуютно, потому что она отказывалась давать показания. Это был допрос.

– Вам повезло, что рядом оказалась ваша мать и спасла вас. Некоторые люди назвали бы ее героиней, – заметила Палаццоло.

Некоторые люди.

– Что ваша мать сказала Джоне перед тем, как он умер?

Энди наблюдала за тем, как пространство между ними сужается. Осталось всего несколько сантиметров.