Кризис ссудосберегательных ассоциаций может показаться сущей ерундой по сравнению с крахом, постигшим крупные американские банки в результате резких колебаний валютных курсов в 1970-1980-е годы. Крупные коммерческие банки спокойно перенесли инфляцию, пустившую на дно большинство ССА, но не смогли пережить укрепление доллара и окончание инфляции в 1980-е годы. Мексиканский дефолт 1982 года, последовавший за резкой сменой направления в движении курса доллара в 1980-е годы, — лишь один из множества подобных случаев. В период 1981–1984 годов 57 государств, на которые приходилось около 60 % всего внешнего долга развивающихся стран, задержали выплаты долговых обязательств или реструктурировали кредиты. Среди них было немало латиноамериканских стран. В 1982 году объем просроченных кредитов, выданных сотней крупнейших банков мира странам Латинской Америки, достиг $182 миллиардов, причем резервы на покрытие убытков от «плохих долгов» составляли у них всего около $146 миллиардов. Около трети от общей массы этих кредитов приходилось на долю американских банков. К 1987 году невозвращенные Латинской Америкой долги составляли уже $237 миллиардов.

В XIX веке, когда Соединенные Штаты сами были развивающейся страной с сырьевой экономикой, европейцы не скупились на инвестиции в рискованные предприятия Нового Света и охотно выдавали банковские кредиты. Часто заемщики становились банкротами и объявляли дефолт, что вполне естественно для высокодоходных инвестиций, сопряженных с большими рисками. Когда Соединенные Штаты сами превратились в кредитора, крупные банки запросили помощи у МВФ, и МВФ выбил из заемщиков долги.

Когда банкротство и дефолт происходят из-за простой неудачи в бизнесе, банки спокойно могут пережить это в силу диверсифицированности кредитного портфеля. У банков всегда имеется некоторая доля «плохих» долгов при большом количестве «хороших». Когда экономика страдает от ошибок в денежной политике или резкого повышения налоговых ставок, обанкротиться может целый сектор. Банкам всегда было трудно держать такой удар, будь это в 1930-е или в 1980-е годы, и, как правило, они обращаются за помощью к правительству, умоляя его спасти от краха финансовую систему.

МВФ выделит правительству страждущего государства уплаченные американскими налогоплательщиками деньги, чтобы американские коммерческие банки получили обратно выданные ими кредиты. В Мексике, Бразилии или Аргентине деньги МВФ не задержатся: они сразу же отправятся назад в Нью-Йорк. Правительства бедствующих стран останутся при своих долгах, только теперь должны они будут МВФ, а не американским банкам. Предоставив кредит, МВФ потребует от должников ужесточения бюджетной политики, что обычно означает сокращение государственных расходов и повышение налогов. В качестве непременного условия «профицита текущего счета» МВФ назовет ужасающую девальвацию местной валюты, в которой ему выплатят долг. К 1988 году большинство латиноамериканских стран действовали согласно навязанным МВФ программам.

Что выигрывают правительства развивающихся стран оттого, что должны они будут МВФ, а не американским байкам? Возможно, они ждут, что эксперты МВФ помогут их странам добиться такого же процветания экономики, какое наблюдается в Соединенных Штатах. Вместо этого из США им экспортируют наиболее опасные формы маниакального страха перед бюджетным дефицитом в духе Гувера вместе с идеологией девальвации. Выраженная двузначными процентами инфляция в 1970-е годы вызвала кризис в развитых странах, но, следуя какой-то извращенной логике, МВФ решил, что Латинской Америке непременно нужна инфляция в сотни процентов. В 1983–1988 годах среднегодовой рост индекса потребительских цен в Аргентине составлял 370 %, в Бразилии — 295 %, в Мексике — 92 %, в Перу — 221 %. Столь стремительная девальвация валют имела обычные последствия: повышение налогов посредством перевода населения на более высокую ступень налоговой шкалы, «сгоревшие» сбережения трудящихся и тотальное искажение структуры цен. Одним словом, из-за обнищания населения выплачивать долги МВФ и иностранным банкирам становилось все труднее, что оправдывало дальнейшее повышение налогов. Если развитым странам 1980-е годы запомнились снижением налогов, относительной стабильностью валют и подъемом экономики, для многих латиноамериканцев они стали потерянным десятилетием, отмеченным повышением налогов и бесконечной девальвацией денег. В 1990 году один западный обозреватель заметил: «Ужесточение бюджетной дисциплины и МВФ — эти слова в Латинской Америке стали одними из тех, что вызывают самую страшную ненависть»^[89].

Несмотря на помощь МВФ, американские коммерческие банки сильно пострадали от кредитования развивающихся стран, а в 1990-е годы — от проблем на рынке недвижимости США и рынке высокодоходных облигаций. Рецессия 1990-х годов обернулась настоящим банковским кризисом, не сопоставимым по масштабу с неприятностями ссудосберегательных ассоциаций. Крупнейшие американские банки, включая Citibank и Bank of America, балансировали на грани дефолта — возможно, даже обанкротились. Их акции обесценились. Американское руководство не спешило ликвидировать эти банки вместе с «плохими долгами», как оно советует правительствам других стран. Оно предпочло закрыть глаза на проблемы в банковском секторе, позволив банкам продолжить работу, как в свое время позволило это ссудосберегательным ассоциациям. Банки спасло то, что в начале 1990-х годов в экономике начался подъем (а также резкий наклон кривой доходности благодаря действиям ФРС).

Сырьевой сектор в развивающихся странах пострадал в той же мере, что и американский сырьевой сектор. Дефляция на руку тем, кто занимает верхние этажи экономики, то есть компаниям, предоставляющим эксклюзивные услуги и производящим высокие технологии. Основной удар принимают добывающий сектор, сельское хозяйство и «низкие» технологии. Во время президентства Картера, когда бушевала инфляция, доля сельскохозяйственного сектора в экономике выросла на 4,9 %, в то время как финансовый сектор уменьшился на 2,9 %. За годы правления Рейгана агросектор потерял 10,3 %, а финансовый — увеличился на 10,3 %^[90].

Для расширения бизнеса фермеры брали кредиты под проценты, выраженные двузначными числами; в 1980-е годы из-за снижения цен на сырье, укрепления доллара и огромных выплат по кредитам фермерские хозяйства стали разоряться одно за другим. Финансовые учреждения, кредитовавшие фермеров, во время второго раунда спровоцированной Волкером дефляции в

1984 году постепенно уходили под воду, будучи не в состоянии удержаться на плаву. Вместе с агросектором в 1980-е годы пострадали традиционные отрасли промышленности — сталелитейная, нефтяная, горнорудная, лесная, а также производство шин. Рост экономики в развитых странах всегда сопровождался расширением доли современных отраслей, выпускающих продукцию с высокой добавленной стоимостью, и сокращением «старых» секторов, например, сельского хозяйства (по крайней мере в пересчете на рабочую силу). Эта тенденция прослеживалась на протяжении всей истории США. Но в 1980-е годы под воздействием дефляции это явление стало гораздо более выраженным. Поскольку дефляция благоприятствует росту тех отраслей, где работают «белые воротнички», и мешает тем, где трудятся «синие», в адрес американской администрации все чаще раздавались упреки, что вызванный Рейганом прилив поднимает не все лодки. Но Джону Ф. Кеннеди, который придумал это сравнение в защиту собственной, сходной с рейгановской, программы, не приходилось иметь дело с плавающим долларом.

Глава 12 Эпоха Гринспена: крах фондового рынка 1987 года, рецессия, восстановление экономики и дефляция

«Чуть ли не истерическое неприятие золотого стандарта — единственное, что объединяет централистов всех мастей. Они словно чувствуют — более остро и тонко, чем многие убежденные сторонники свободной конкуренции, — что золото неотделимо от экономической свободы, что золото — это инструмент рыночной экономики и что эти два явления нуждаются друг в друге и друг из друга вытекают».