Ее цикл никогда не был регулярным, поэтому прошло двенадцать недель, прежде чем она обратилась к врачу. Тогда и подтвердилось, что ее усталость и тошнота вовсе не были временным недомоганием. Мысль о том, что у нее будет ребенок, не вызвала у нее отторжения. Она всегда любила детей. Она быстро привыкла к мысли о том, что станет матерью. Кейт знала, что сделает все возможное, чтобы окружить своего ребенка теплом и заботой, которых она никогда не знала. Ее мать и отец сделали для нее все возможное, но их поведение было продиктовано долгом, а не искренней любовью к ребенку.

Временами ее охватывал страх. Что, если Броуди попытается забрать у нее ребенка, чтобы тот жил в Шотландии? Не поэтому ли она так мучилась над составлением письма? Она будет драться с Броуди, если понадобится. Этот ребенок принадлежит ей.

На этот раз Броуди не задержится надолго. Скорее всего, он пробует здесь значительно меньше, чем те четыре недели осенью. Очевидно, у него не осталось к ней чувств. Разве что вожделение, которое любой мужчина испытывает к женщине, с которой когда-то переспал. Иначе он не стал бы так упорно отказываться от возобновления их романа.

Если бы Кейт избегала встречи с ним в этот его приезд и не вмешивалась в их семейные дела, то Броуди уехал бы, так и не узнав о ребенке. Но Кейт знала, что это – плохой вариант. Броуди заслуживает того, чтобы знать о своем ребенке. Да и Изабель не станет скрывать от него правды. В конце концов, мисс Иззи не глупа и не наивна, она знает, сколько времени Кейт с ее внуком проводили осенью. Как только у Кейт округлится живот, Изабель поймет, что на свет готов появиться еще один Стюарт.

От напряжения у Кейт разболелась голова. И все же она не могла заставить себя произнести эти слова. Что бы он сказал? Как бы он отреагировал? Она чувствовала себя уязвимой и беспомощной, и от этого злилась еще больше.

Сексуальная жизнь Кейт встала на паузу, когда она переехала в Кэндлвик. Из-за этого она не принимала противозачаточные таблетки, когда встретила рокового шотландца. Броуди же за время их встреч использовал, казалось, нескончаемый запас презервативов. Но был единственный раз посреди ночи – пронзительное, похожее на сон, соитие, серия мгновений, таких же естественных, как дыхание. Они слились с приглушенными вздохами и прерывистыми стонами в те мистические часы, когда мир спал. Кейт понимала, что Броуди мог об этом случае даже не вспомнить – так много раз они занимались любовью. В конце концов, память мужчин несколько иная… Кейт же помнила каждую их встречу в мельчайших подробностях.

Кейт была уверена, что за те две недели полюбить друг друга они не успели. Стоит ли бороться за свое счастье? Пожалуй, да. Ведь, если Броуди останется здесь, Изабель будет счастлива.

Кейт долго расхаживала по комнате и наконец сказала:

– Улетайте домой, Броуди. Ты и Дункан, вы оба. Дай Изабель шанс вернуться в Большой дом. Теперь, когда она снова побывала там, на горе, я думаю, она перестанет жить над магазином.

– А потом?

Кейт пожала плечами:

– А что потом? Ты живешь своей жизнью в Шотландии. Она живет здесь, в Кэндлвике. Я позвоню тебе, когда придет время.

– Когда она умрет?

– Если ты хочешь говорить так прямо – да.

Броуди медленно встал. Он был высоким, и, когда приблизился к Кейт, казалось, заслонил собой всю комнату. Несмотря на то что этот разговор охладил его сексуальный пыл и он не намеревался проводить остаток ночи в постели Кейт, он положил руки ей на плечи и помассировал их.

Кейт не отстранилась. Она не могла решить, пытался он утешить ее или просто подсознательно хотел прикоснуться к ней.

Броуди прижался лбом к ее лбу.

– Ты пытаешься заставить меня уступить, Кейти. Девочка моя, это не сработает. Я приехал сюда, чтобы позаботиться о делах бабушки, я сделаю это.

– Это твой выбор.

– Это единственно возможный вариант. Единственный путь, который имеет смысл.

Его теплое дыхание касалось ее лица. Аромат его кожи наполнил ее легкие и, когда она резко вдохнула, запечатлелся в каждой клеточке ее тела. Броуди был не из тех мужчин, которых легко забыть. Она прижалась к нему, виня в своей слабости поздний час и разбитое настроение.

– Я не стану помогать тебе манипулировать ею, Броуди. Не стану.

Его грудь поднялась и опустилась в таком глубоком вздохе, что Кейт ощутила, как ему тяжело. Ей стало грустно.

– Я тебя понимаю. По крайней мере, пообещай мне, что ты не будешь намеренно препятствовать нашему плану. Мы с Дунканом любим бабушку. Мы позаботимся о ней, Кейт.

Она кивнула, ее глаза увлажнились. Были ли причиной гормоны, заставляющие ее плакать, или виной было осознание того, что произошло что-то чудесное? Они с Броуди создали ребенка. Люди делали это каждый день на всех континентах. Но это не уменьшало благоговения, которое она испытывала.

Когда ее соски под свитером коснулись груди Броуди, а ее едва заметный беременный животик прижался к нему, она почувствовала невероятный прилив надежды, граничащей с отчаянием. То, что она хотела от него, было сказкой. Ведь только в сказках бывает счастливый конец. Она заставила себя отступить.

– Я хочу спать, – сказала она. – Пожалуйста, уходи.

Броуди обхватил ее лицо своими большими мозолистыми руками. Годы работы с веревками и парусами закалили его тело. Даже без состояния Изабель собственная флотилия Броуди сделала его богатым человеком – Изабель достаточно часто хвасталась этим перед Кейт. Так что наследством еще не рожденный ребенок был бы обеспечен.

Броуди содрогнулся, его возбуждение сложно было не заметить.

– Если бы это было возможно, то моей женой была бы ты, Кейт. Но я никогда не был большим поклонником семейной жизни и домашнего очага.

– Спасибо за честность, – прошептала она.

Броуди поцеловал ее. Это был длинный, чувственный поцелуй. Прощальный поцелуй, горько-сладкий, до боли лишенный надежды. Кейт обвила руками шею Броуди и прильнула к нему. Если это было все, что у нее когда-либо будет от него, то пусть в памяти останутся сладкие моменты, которые поддержат ее в трудные минуты. Она сможет быть матерью-одиночкой. И не будет принадлежать ни одному мужчине. Многие женщины живут так.

Вдруг вся их решимость почти исчезла. Кейт почувствовала, как возбудился Броуди. Его руки беспокойно прошлись по ее спине и опустились на ягодицы, притягивая ее ближе. Желание сделало его слабым, а Кейт – сильной. Но она всегда была из тех девушек, которые играют по правилам. Только дважды в своей жизни она нарушала их, и оба раза заплатила высокую цену. Она собрала остатки решимости и выскользнула из его ищущих рук.

– Иди, – сказала она. – Иди, Броуди.

И он ушел.

Броуди провел следующую неделю, доводя себя до состояния изнеможения, такого глубокого, что каждую ночь падал в постель и мгновенно выключался. Изабель не появлялась в Большом доме шесть месяцев. За это время здесь накопилась гора дел и проблем, которые надо было решать. Братья решили сделать большую часть работ сами, не нанимая работников.

Внуки чувствовали себя виноватыми, что не приехали раньше, и это чувство вины лишь усиливало их желание уехать домой вместе с бабушкой. Они искренне верили, что в Шотландии ей будет лучше.

На восьмой день двое внуков помогли Изабель упаковать вещи в квартире над офисом. Дункан подхватил стопку коробок и понес к машине, а Броуди сел рядом с бабушкой и взял ее руки в свои.

– Ты знаешь, что это временно, бабушка… Несколько ночей, чтобы ты попрощалась с домом. Сегодня утром я связался с риелтором по поводу подготовки объявления.

Изабель Стюарт поджала губы, в ее темных глазах вспыхнуло раздражение.

– Я очень люблю тебя, Броуди, но ты упрямый осел, точно такой же, как твой отец и твой дед. Я – не слабая, не дряхлая и прекрасно себя чувствую. Я стара, но мой возраст не дает тебе права узурпировать мое право принимать решения.

Броуди стиснул зубы.