Его разбудил телефон. Он повернулся, еще не придя в себя. Рядом спала женщина в его пижаме. Где он ее подобрал? Минутку. Марджери!

Она спала как ребенок, свернувшись клубком. Бледный утренний свет коснулся следов высохших слез у нее на щеке. Кинтайр помнил, как она цеплялась за него. Больше ничего не произошло, она могла быть его испуганной, детской…. Нет! Он изгнал эту мысль еще до того, как она сформировалась. Скажем только, что в эту ночь она была его другом и никем больше.

Он пошел на кухню, что ответить на звонок, не разбудив ее.

– Алло, – сказал он.

– Доктор Кинтайр? Говорит Моффет.

– О… да, из полиции. В чем дело?

– Не знаете ли, что стало с мисс Марджери Таун? Ее нет дома.

В голосе отчетливо звучало это-не-мое-дело-но-мне-нужна-помощь. Увидел ее машину у его дома?

– Если это срочно, я могу ее найти, – осторожно сказал Кинтайр, потому что теперь его очередь это-не-дело-Моффата. – А в чем дело?

– Кража со взломом.

– Что?

– Сосед ночью слышал шум в ее квартире. Несколько часов пытался до нее дозвониться, наконец позвонил нам. Наш человек поднялся по пожарной лестнице и прошел через разбитое окно. Таким путем прошел вор. В квартире все перевернуто.

– Не может быть!

– Может, сэр. Украшения и ценные вещи лежат на видных местах. Они как будто не тронуты. Вероятно, вор искал что-то еще. Не знаете ли, что это могло быть?

Кинтайр вернулся домой около полудня. Джеральд Клейтон по телефону пригласил его на ланч. Кинтайр с готовностью согласился. У него есть свою гордость, но все же не настолько, чтобы не позволить миллионеру заплатить за хорошую еду.

Отель «Фэйрхилл» расположен в шикарном районе у основания холмов, коричневой стеной ограждающих Восточный залив. Кинтайр припарковал свою подержанную машину среди огромных «кадиллаков» и «плимутов» и прошел в вестибюль.

Клейтон встал с кресла.

– Здравствуйте, Боб. – Пожал руку и пошел к лифту. – Я решил, что лучше поесть наверху. Но если хотите до ланча выпить…

– Нет, спасибо. Может, бутылку пива за едой. А в чем причина всего этого?

– Нам нужно поговорить. Не очень срочно, но в следующие дни я буду занят в Городе. – Клейтон взял Кинтайра за руку. – И мне не хотелось есть одному.

Ему пятьдесят, у него все еще широкая грудь и прямая спина, а сшитый на заказ костюм очень старательно скрывает начинающий формироваться животик. Поседевшие рыжеватые волосы, зачесанные назад, покрывают узкую голову; нос и подбородок выступают на сильном, мускулистом лицо, которое когда-то должно было быть красивым. Глубоко посаженные глаза голубые, никаких очков. Он нравился Кинтайру, иногда Кинтайр его жалел и часто старался представить себе, о чем думает этот человек.

– Я слышал о молодом Ломбарди, – сказал Клейтон в лифте. – Ужасно.

– Полиция и у вас побывала?

Кинтайр заговорил резко: ему не нужны эмоциональные сцены.

– Было одно интервью. Их не интересовало мое алиби. Какое разочарование! Алиби у меня отличное. Свидетели каждого часа бодрствования. Я приехал в Беркли примерно в полдень в субботу, у меня было совещание с менеджером местного автомобильного агентства, потом я был в театре, представление кончилось поздно. В воскресенье церковь, потом я играл в гольф, вечером мы выпивали, а в понедельник я уехал в Город и весь день провел в своем офисе.

Лифт остановился. Они вышли и прошли по длинному коридору. Немного удивленный и раздраженный, Кинтайр сказал:

– Вы слишком много оправдываетесь.

Клейтон открыл дверь.

– Простите, – ответил он. – Я пытался улучишь себе настроение, а получается, что я как будто стараюсь быть забавным. Брюс был хорошим парнем.

Он вызвал обслуживание в номерах. Клейтон разглядывал номер. Основные интересы Клейтона связаны с Сан-Франциско. Последние несколько месяцев он снимал этот номер, организуя местное отделение своей фирмы. Но Восточный залив сам по себе обладает значительным рынком, и это вполне оправдывает частые приезды Клейтона.

Хотя он живет здесь с четверга, в номере почти ничего не говорит об этом. Его помещение в Сан-Франциско такое же безличное. Кинтайр сомневался, чтобы в пентхаусе в Нью-Йорке и в роскошной квартире Клейтона в Риме было больше души. Четыре снимка, которые, очевидно, переезжали вместе с Клейтоном: светловолосая женщина с какой-то размытой красотой – его первая жена, два мальчика и девочка – дети, которых она родила ему. А в остальном можно было увидеть только бизнес-почту и деловые документы.

О, да, Клейтон курит дорогие сигары и может быть своим в кругах общества, где говорят об опере или последних высказываниях Сартра. Но никаких книг, только свежие номера журналов; нет шахматной доски, колоды карт или полуразгаданного кроссворда; никакой частной корреспонденции; что ж, если человек хочет быть только кассовым аппаратом, это его право.

Но Клейтон и не таков, подумал Кинтайр. Что-то от смелого молодого продавца (где же он начинал? В Индианаполисе? В каком-то таком месте), от бригадира строителей в самые трудные дни, от мелкого менеджера средневосточного торгового дома – то, что Марджери, с ее умением приклеивать ярлыки, называла «Бэббит»[5], еще оставалось в этом трансокеанском предпринимателе. Да. Но могло развиться кое-что иное. Кинтайр так и не мог понять, что именно. Именно по этой причине он принимал приглашения Клейтона.

– Отлично. Ланч сейчас будет. Садитесь, Боб.

Кинтайр сел у окна и достал сигарету. Клейтон предпочел сигару.

– У полиции есть след в убийстве Брюса? – спросил он.

– Откуда мне знать?

– Вы были его лучшим другом. – Клейтон посмотрел Кинтайру в глаза и не отводил взгляд. – Мальчика убили не для забавы. Каким-то образом он сам на это напросился. Если бы мы знали, что он делал, скажем, в последнюю неделю жизни…

– Хм. Вы правы. Он часто виделся с вами, верно?

– Да. Это главная причина моего сегодняшнего приглашения, Боб. Может быть, вдвоем мы сможем восстановить его передвижения. – Клейтон усмехнулся. – Конечно, я не думаю, что мы раскроем преступление или еще какая-нибудь подобная чепуха, но организованная информация может помочь полиции.

– Что ж… – Память Кинтайра ушла в темноту прошлого. – Позвольте подумать… Мы с ним были очень заняты в последнюю неделю из-за конца семестра и начала экзаменов. После этого на факультете особой организации нет. У вас может быть два экзамена в один день, а потом ни одного в течение трех дней. Так что в эту неделю у Брюса было немало свободного времени. Да, он упоминал, что неделю назад, в прошлое воскресенье, переехал через залив, чтобы встретиться с вами.

– Да. – Клейтон заглянул в свой блокнот. – Он приходил ко мне домой и спросил, не дам ли я работу его старшему брату.

– И что?

– Я знал его брата. Встречал когда-то. Я сказал нет. Брюс рассердился: я не согласился даже поговорить с этим Гвидо.

Кинтайр улыбнулся.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Мало кто знал эту его сторону. Он редко терял выдержку, но когда это происходило, было ужасно. Вы ведь не уступили ему?

– Это было нелегко, – сказал Клейтон. – На самом деле мы не в первый раз говорили о его брате. Был еще разговор, несколько месяцев назад, но я не помню подробности.

– Мне кажется, я помню. Кстати, это происходило в моем офисе; мы тогда с ним говорили о «Книге ведьм». Он сказал, что у него есть брат, который говорит по-итальянски. Вы сказали, что сомневаетесь, чтобы Гвидо был способен на ответственную работу. Да, вы тогда презрительно сказали, что сами начинали с нуля и каждый может сделать то же самое.

– В моем случае меньше чем с нуля, – сказал Клейтон. Рот его дернулся, хотя и еле заметно.

– Это вызвало раздражение Брюса, – сказал Кинтайр. – Но он быстро с собой справился. Он иногда бывал слишком разумен для собственного блага.