– Может, для этого контакта, которым ты так бредишь, вообще ничего не надо делать? Всё что ты мне говоришь сразу становится известно там, – она указала пальцем вниз, – а если оттуда захотят что-то сообщить, я об этом тут же вспомню.

Идея была дельной, но вот за самим вопросом стояло кое-что ещё и это ещё мне кардинально не нравилось. Поэтому я взял Гермиону за руку и спросил:

– Ты думаешь, что нужна мне только как инструмент для контакта с Солярисом?

– Обидно ощущать себя чем-то вроде телефона.

Ну что тут скажешь? Как утешить и объяснить, что на самом деле её реальные возможности и перспективы намного шире? Но что-то сказать надо. И я попробовал:

– Гермиона! Да, я действительно хочу установить контакт. И я действительно рассчитываю на твою помощь. Но я хочу, чтобы ты поняла: ты важна для меня как человек. Безотносительно возможности контакта с Солярисом. Если ты не хочешь этим заниматься, мы можем отложить попытки контакта, или вообще бросить это дело.

– Честно? – спросила она, глядя на меня весьма скептически.

– Честно, – ответил я, – но, боюсь, не всё зависит от нас.

Она молча указала пальцем вниз. Умница! Приятно иметь дело с такими учениками. Так что я подтвердил её опасения:

– Угу. Причём самое страшное это не его попытки воздействовать на тебя. Думаю, их не будет. Самое опасное это то, что ты находишься в постоянном не контролируемом контакте с Солярисом. При этом ты можешь, впадая в транс, а это естественно для человека, получить неконтролируемый сброс информации от него. Просто из-за естественного размывания границы между ним и собой.

Гермиона поёжилась, представила чем это может кончиться, спросила:

– Значит, мне нужно изучать окклюменцию?

– Что-то типа, – согласился я. И мы приступили к работе.

Пришедший на следующий день официальный ответ из КОМКОНа, Снаут разослал циркуляром по станции. Это вызвало серьёзную истерику у Сарториуса, но меня это особо не волновало. Единственное, что меня волновало, это судьба предоставленной в его распоряжение лоли, как ни крути, а она уже в значительной степени очеловечилась. Но поделать здесь я ничего не мог, поэтому ограничился тем, что, уже официально, на правах руководителя группы контакта, разослал циркуляр, объявляющий всех "гостей" разумными существами с предоставлением им соответствующей зашиты со стороны закона. На это истерикой ответил уже Снаут. Впрочем, купировать его истерику у меня не было никакого желания, так что я просто посоветовал им почитать КОМКОНовские инструкции, раз уж не удосужились сделать это заранее. И, заодно, слегка взбил Снауту мозги насчёт поддержания станции в порядке. В смысле, включить наконец сервисных дроидов! На этом, как ни странно, меня поддержал Сарториус:

– Действительно, коллега, толку от нашей задумки оказалось немного, а неудобств более чем достаточно.

Уже через полчаса по коридорам станции раздалось разноголосое жужжание и флёр запустения стал постепенно исчезать. Мы с Гермионой успокоились и погрузились в тренинги для достижения контакта. Быстро выяснилось, что я тоже могу участвовать в телепатическом контакте с Солярисом, частенько Он показывал нам одно и тоже, но без помощи Гермионы интерпретировать полученную информацию я не мог. Разве что базовые эмоции. Но когда Гермиона растолковывала мне увиденное, открывалась грандиозная картина. Я узнавал чудовищные и грандиозные тайны Вселенной, которые едва способен вместить человеческий разум, мы сидели в библиотеке часами, чтобы удовлетворить Его любопытство по поводу людей. Всё затихло и мне показалось, что можно спокойно работать...

Визит Сарториуса, присоединившегося к нам с Гермионой за обедом пару дней спустя, оказался необычным и неожиданным.

– Сарториус, как получилось что вы в гордом одиночестве? – уточнил я. – Надеюсь, вы не совершали убийства.

Он надулся было как лягушка перед особо смачным кваком, но шумно выдохнул и заявил:

– Я нашёл способ обеспечить себе сорок минут свободы без лишних зверств. Так что подавитесь своим дурацким распоряжением. И вообще, вас это не касается!

– Ошибаетесь. Меня в данной ситуации касается всё, что так или иначе касается происходящего здесь контакта.

– Вы совсем слепой, не видите дрон? – ответил он с раздражением. – Эта тварюжка может видеть меня на экране и этого хватает ей чтобы не истерить где-то пол часа.

– Не "эта тварюжка", Сарториус, а человек. Очень сильно привязанный к вам человек.

– Бросьте, Кельвин. Вот это хоть внешне похоже на человека, – он презрительно кивнул в сторону Гермионы.

– Я видел лицо вашей гостьи, хоть мельком. Люди бывают разные, господин лжеучёный. Было время, когда негров не считали людьми, а индейцам отказывали в наличии души. И человечеству пришлось заплатить за это огромную цену.

– И вас не смущает совершенно иная физическая природа вот этого?

Я равнодушно пожал плечами:

– Не исключаю, что окажись гости в обществе леонидцев, они бы развивались в леонидцев, среди голованов – в голованов[1]. Взаимодействуя с нами, они становятся людьми.

– Ваши фантазии, как всегда антинаучны, господин мошенник. Но Станция является собственностью Академии Наук и я, как старший представитель Академии требую: Сворачивайте свою авантюру по хорошему!

– Иначе... Дайте угадаю... Вы вызовете сюда дежурное подразделения КГБ?

Нашего штатного лжеучёного перекосило.

– Ваши шуточки неуместны!

– Такими вещами не шутят, господин лжеучёный, – усмехнулся я. – Станция является зоной первичного контакта и я являюсь руководителем группы контакта со всеми вытекающими отсюда полномочиями, которые утверждены КОМКОН в установленном порядке. Вы, конечно, можете опротестовать это решение, направив свои соображения в тот же КОМКОН.

– Но ведь ваше мошенничество в конце концов вскроется! И я не знаю, на что вы надеетесь...

– Зато я прекрасно знаю, чего добиваетесь вы. И я точно знаю, что у вас получится. Так что, примите добрый совет: начинайте активно сотрудничать с группой контакта и заготовьте, на всякий случай, явку с повинной.

– И в чём же мне виниться?

– Попытка срыва контакта, с отягчающими, саботирование распоряжений КОМКОНа, саботирование исполнения... на вскидку, 5 или 6 статей КК, очень серьёзных.

– Значит, не договоримся? – процедил он сквозь зубы, сверля меня взглядом.

– Нам не о чем договариваться, господин мошенник, – ответил я.

– Вы об этом крупно пожалеете! – рыкнул он и покинул наше общество.

Мы тоже не задержались...

И на меня снизошло какое-то умиротворение. Мы шли по коридору, Гермиона что-то спрашивала, я отвечал... Вдруг она схватила меня за плечо и резко приложила к стене.

– Так!

Это было неприятно. Её движения были слишком резкими и быстрыми, а мне хотелось покоя. В следующий момент я увидел в её руке инъектор. Нейростат? Я попытался собраться, но, видимо, отравление зашло слишком далеко и без посторонней помощи мне не выбраться. А эта ведьма хитро улыбнулась и, со словами: "Знаешь, есть одна идея!", переключила что-то на инъекторе и прижала его к моей сонной артерии. Короткий укол, но нейростатный дурман и не думал проходить. Я попытался выскочить из тела, чтобы контролировать ситуацию уже извне, но что-то мощным движением впечатало меня обратно, в отвратительную круговерть нейростатного наркоза.

...всё плохое однажды заканчивается. Вертящиеся куски реальности начали собираться в более-менее цельные элементы, а они наконец сложились в осмысленную картину. Картина состояла из висящей надо мной хирургической лампы и застывшего рядом киберпомощника хирурга. Я попытался встать, но две пары сильных рук тут же припечатали меня к ложу.

– Не дёргайся! – прозвучал над ухом голос Гермионы.

Надо мной склонились Гермиона и... Сандра?... Удивительно было видеть её без обычного плюмажа из перьев, но зато в синей операционной шапочке и синем же хирургическом халате. Заметно забрызганном кровью. Гермиона была одета так же и так же забрызгана кровью. Не приходилось сомневаться, что моей кровью. Осталось только выяснить, что они со мной сотворили. Я хотел уже приступить к выяснению деталей, но Гермиона начала первой: