Питон приводит одежду в порядок, стряхивая невидимые пылинки. И только сейчас я обращаю внимание на то, как он одет. Чёрные брюки. Грубые ботинки, даже не запылившиеся в местной грязи. Белую рубашку, ладно сидящую на накачанном теле. Наверняка из тренажёрного зала не вылезает. Не могут же у него от природы быть такие грудные мышцы и бицепсы.

В моём городе мужчины его возраста так не выглядят. Впрочем, кого я обманываю – ровесники тоже. Я вообще никогда не встречала таких, как он.

Когда приток крови к мозгу наладился, замечаю капли. Красные. И вряд ли он ел гранат.

Сглатываю слюну, думая, что я слишком самонадеянно порой себя веду с ним. Зря рассчитывая, что он меня не тронет. А ведь он способен при первой возможности пустить меня в расход.

Не хотелось думать о том, чья это кровь. Остановила эти мысли, иначе просто свихнусь. Ну или сбегу и получу пулю в затылок.

– До встречи с тобой у меня не было проблем с выживанием. Что изменилось? – касаюсь незаметно от него своей щеки. Того места, что он трогал. Стирая его следы. Потому что кажется, что его пальцы оставили ожог.

– Теперь всё изменилось. Садись в машину.

Питон даже не сомневается, что я сделаю, как он сказал. Сам обходит автомобиль, забираясь на водительское кресло. Не смотрит на меня. Заводит джип. Машина мягко урчит.

Я оглядываюсь в сторону дома. От него почти ничего не осталось. Ощущаю глубокую вину перед бабушкой. Я могу быть либо виновна в её смерти в огне. Либо в том, что у нее больше нет дома. Как ни крути, а лучше бы я здесь не появлялась. Не приносила бед.

Нехотя залезаю в машину. Ещё влажная одежда, которую я планировала поменять, придя домой, противно липнет к коже. Поролон бюстгальтера так и не высох, раздражая. Причиняя неудобство. Обхватила себя руками. Знобило. Заболею. Вот потеха будет.

Дядя Лев скосил в мою сторону взгляд, нажал на кнопку, и я ощутила поток тёплого воздуха. И глупую благодарность. Боже, нельзя же быть таким ничтожеством и радоваться тому, что ко мне проявили минимальную заботу.

Просто… Обычно до меня никому нет дела.

Парням я неинтересна. Для них я проблема. Местами симпатичная, но странная девчонка. Отсутствие семьи словно клеймо на лбу. Будто я какая-то прокажённая. Неправильная. Словно виновата, что меня бросили.

Со мной знакомятся разве что алкаши на рынке.

И отбитые элементы. Вроде Крестовского.

Он, наверное, возраста Льва. Лысый, невысокий. Его отец – важная шишка в органах. И я слышала, он с его помощью крышует местные заведения. Отсюда и деньги.

Может быть, девяностые где-то и закончились. Но только не в моей провинции.

Мерзкий тип. Строит из себя брутала. Не знаю, что он во мне нашёл и почему никак не отцепится.

С такими ухажёрами самооценку не поднять.

– Можешь хотя бы рассказать, что ждёт меня дальше? – спрашиваю, не отводя взгляда от дороги.

– Сейчас мы возвращаемся в твой город. Завершу там кое-какие дела. Оттуда на самолёте в Москву, – дозированно выдаёт информацию. Намеренно не показывая мне всей картинки.

Но почему? Чего я не должна знать?

– Паспорт сгорел, – напоминаю со злорадством.

– Это не проблема, – спокойно отвечает.

Куксюсь.

– Мне нужно будет попрощаться с сестрой, – вспоминаю о Лиде, хотя она, вероятно, даже не заметит моего отсутствия. Да и сама не знаю, хочу ли с ней прощаться. Но всё же она единственная моя родственница.

– Сестру? – с удивлением смотрит на меня.

В его глазах издёвка. А я его совсем не понимаю. Какое ему дело до того, кого я хочу увидеть?

– Да, – хмурюсь.

Замечаю, что он чуть сильнее сжимает руль. Раздражённо. Вены на кисти проступают, надуваясь. Уходя в сторону широкого запястья. Рукава рубашки закатаны, открывая вид на загорелые руки. На фоне тёмной кожи короткие волоски кажутся золотистыми.

Не пойму, почему мне так приятно на него смотреть, хотя он ведёт себя не как мой дядя. А как самый последний гад на земле. Змий.

– Твоя недоделанная мамаша оставила тебя в детском доме. Я видел документы, – он кривит губы, но это не улыбка. Скорее, оскал зверя, жалеющего, что упустил добычу. – Не думал, что она окажется настолько отбитой. Навещала тебя, когда вспоминала. А в это время твоя сестричка ходила в школу, сладко спала в кроватке и ела конфетки, которые тебе не доставались. А потом во второсортном клубе продала ночь с тобой за небольшую плату.

Поворачивает в мою сторону голову, впиваясь в меня глазами. Такими холодными, что льдинки в них впиваются мне в сердце.

– У вас уговор такой с ней? Ты напиваешься, она находит тебе клиента. Сестричка играет роль мамки, забирая себе комиссию за твоё использование? Какой процент она тебе дала из тех денег, что я ей заплатил?

Становится горячо. От ярости. Она красным цветом заполняет мои внутренности. Обжигая. Раня. И тут же образуя уродливые шрамы на моей душе. Ещё одни. Свежие. Там, где уже не осталось живого места.

Ненависть во мне так сильна, что я готова убить. И Лиду, и Льва.

Очевидно, наивно было поверить, когда старшая сестра обратилась за помощью. Впервые вообще вспомнив о моём существовании. Плача. Говоря, что кроме меня у неё никого не осталось. И я должна ей помочь. Должна.

Ведь из-за меня её родители погибли.

И эта ноша давила на плечи с четырнадцати лет. И вот появилась возможность хоть немного её облегчить.

Но всё же не ожидала, что Лида способна так грязно меня подставить. Даже не предать. Ведь я и не ждала от неё преданности.

Напоить. Подложить под первого, кто предложит за меня деньги.

Кажется, вовек не смогу отмыться от этой подлости.

Ей и в детстве ведь не было жалко меня. Она не сопереживала моей участи. Жизни с посторонними людьми. Должно быть, наоборот, радовалась отсутствию соперницы за любовь мамы. Считая, что она её заслужила. А я для этого недостаточно хороша.

Но и мой папаша не лучше. Кем бы он ни был.

– А тебе-то что? – оскаливаю зубы, выцеживая из себя каждое слово, точно яд. – Жалко было заплаченных денег? Не понравилась проведённая со мной ночь? Давай найдём её и вернёшь уплаченное. Скажешь, качество услуг не устроило. Я работала продавщицей, слышала, что это основание.

Питон явно ожидал чего-то другого. Может быть, слёз? Или какая там нормальная реакция у человека на оскорбление и предательство?

Думал, что стану всё отрицать! Или ещё хуже – оправдываться. Заверять, что выбора не осталось. Жизнь завела в тупик.

Смотрит на меня, сузив свои глаза рептилии. Холодные. Пробирающие насквозь, как зимний ветер.

– Да, ночь могла быть и получше, навыков тебе ещё не хватает. Но ты явно способная, – отвечает, заставляя замереть.

Машина несётся на полной скорости. Трасса пустая. Лишь редкие колымаги проплывают за окном. Да деревья с пожухшей листвой.

Мне всегда приходилось сдерживаться. Сохранять контроль. Быть внешне спокойной, несмотря на творящийся вокруг хаос.

Но у человека напротив, оказывается, имеется суперспособность вытягивать из меня темноту, выворачивая её наружу. Белой стороной внутрь. С рыжими вкраплениями.

Не отдавая отчёт поступку, я бросилась на Льва, выпрыгивая из ремня безопасности. У него на лице уже имелся кровавый след. И я хотела нанести симметричную рану.

Но на этот раз он сумел перехватить мои руки.

Шины завизжали. По инерции качнуло в сторону Питона. Он сдавил меня одной рукой с такой силой, что уже хотела прощаться с жизнью. Ещё немного, и рёбра вонзятся в органы.

– Блядь, Вера, ты можешь решать проблему словами, а не кулаками? Тебя таким манерам в детском доме обучили? – хрипит мне куда-то в макушку.

Пробую отстраниться. Тяжело дыша от напряжения. Неожиданно стало слишком жарко. Он горячий как печка.

Ударяю локтем ему под рёбра. По ощущениям, будто в бетонную стену врезалась. Больно. Морщусь.

– А где же ещё, дяденька? – ёрничаю, пробуя добраться до его руки, чтобы укусить.