– Интересная вы, а кто же еще? – возмущенно осведомилась женщина и осуждающе замолчала, давая Ленке время оценить неуместность и неприличие ее вопроса. И тут же, без всякой логики сменила тон: – Вообще-то, вы не обязаны подавать это заявление. Деревня глухая, на отшибе, там одни старики живут. Может, эта халупа на кудыкиной горе вам и не нужна, – теперь голос журчал увещевающе. Как будто у Марианны Яковлевны пропало всякое желание встречаться с дальней родственницей почившей, даже не удосужившейся поблагодарить ее за хлопоты.

И напрасно. Известно, что настойчиво склонять человека чего-то не делать – первый шаг к тому, чтобы добиться обратного. Когда кто-то пытался решить за Ленку, это работало как триггер яростного спора. И сейчас внутри у нее так и зачесалось немедленно возразить.

– Так, а с чего конкретно мне начать, можете сориентировать? – деловито спросила Ленка, давая понять, что от нее так просто не отделаешься.

– Ну, с чего… – голос снова зазвучал раздраженно, как будто Ленкина тупость была неочевидна только ей самой, – Я же вам все уже сказала. Сначала едете ко мне за документами. Затем идете к нотариусу в «Патриарх» с паспортом, копией завещания и свидетельством о смерти. Говорите, что наследница, пишете заявление. Там еще, если не ошибаюсь, нужна справка о прописке из ЖЭКа… – женщина сделала паузу, в очевидной надежде, что Ленка сломается от солидного перечня предстоящих заморочек. Но Ленка сдаваться не собиралась.

– Говорите помедленнее, пожалуйста, я записываю, – сказала она. Записывать было нечем, разве что пальцем на столе, но собеседница этого видеть, понятно, не могла.

– Да вы сначала съездите туда! – цитадель Марианны Яковлевны пошла трещинами. – Оцените, стоит ли овчинка выделки! Вам не кажется, что прежде чем огород городить, стоит для начала хотя бы одним глазком посмотреть, ради чего?

– Думаю, в любом случае имеет смысл, это же собственность, она денег стоит, – рассудительно возразила Ленка. Ну бабуля, ну учудила! На руках, поди, Ленку держала в нежном возрасте. Чем ещё вызван этот аттракцион щедрости?

– Барышня, а вы не подумали о том, что возможно, ваша бабушка была по уши в долгах? А у нас в государстве нельзя завещать только имущество отдельно от долгов. У нас пока еще, слава богу, не Америка!

Марианна Яковлевна допустила вторую ошибку: назвала ее барышней. Такое право было только у Шмеля.

– Вам, конечно, видней. Думаете, она в рулетку играла? – подпустив озабоченности в голос, поинтересовалась Ленка. И губу закусила, чтобы не фыркнуть в трубку.

Нервы ни к черту. Все ты, Шмелище, виноват. Совести у тебя нет вот ни на столечко.

– Наследник отвечает по долгам в пределах активов, – теперь голос звучал сухо как чешуйка от шишки: – Возможно, вас это удивит, но даже если дом совсем ветхий, вам еще придется потрудиться доказать, что он стоит меньше, чем долги. Тогда любой грамотный юрист вам скажет, что разумнее в наследство не вступать.

Ну конечно, все вокруг грамотные, кроме меня, подумала Ленка. Дух противоречия, на какое-то время взбодривший ее, угас, и навалились привычные тоска и скука.

– И что это значит в моем конкретном случае? – сдалась она.

– Это значит то, что вы получите дом-развалюху, где нельзя жить и заросшие бурьяном десять соток. А потратите кучу времени и вдобавок платить придется по чужим счетам, – с ядовитым удовольствием пояснила Марианна Яковлевна. – Понимаете, Елена Олеговна?

– Так, а что мне делать тогда? Вы же сами мне позвонили… – Ленке уже хотелось побыстрее свернуть разговор. – Может, мне и правда не стоит все это затевать?

– В принципе, вы можете вступить в фактическое владение для сохранности имущества, – снова сменила гнев на милость компаньонка неведомой мертвой бабушки. – Если вы все же претендуете на наследство – не сейчас, в перспективе – можете охранять его пока суд да дело без бумаг, – она выдержала короткую паузу. – Съездите в эту Заячью Губу, посмотрите. Можете даже пожить там, – на том конце выразительно хмыкнули. – Взвесьте все, подумайте, надо оно вам или нет.

– Хорошо, я так и сделаю, – капитулировала Ленка. – С вами по этому номеру можно связаться? С которого вы сейчас звоните?

– Да звоните христа ради, – равнодушно уронила Марианна Яковлевна. – Посоветуйтесь с родней, определитесь. И побыстрее. Будете тянуть резину, через полгода все отойдет государству.

– Да я все понимаю, но мне еще надо как минимум с матерью переговорить, я…

В трубке раздались короткие гудки.

Чувствуя себя внучатой племянницей лейтенанта Шмидта, Ленка залпом прикончила чай, набросила рюкзак и выскочила из кафе.

Откуда у звонившей ее номер, она так и не спросила.

Мама, фрик контроля, почти всегда была на связи, и это успокаивало – как будто во вселенной существовал центр, незаметно управляющий всем или хотя бы не дающий миру развалиться на атомы. После внезапной смерти отца она сначала резко сдала, но не раскисла, взяла себя в руки и быстро восстановилась. И не состарилась резко, что произошло с ее близкой подругой, пережившей такое же несчастье. Она по-прежнему профессионально хладнокровно пропускала через свои железные руки несколько десятков пациентов, сама делала ремонт в квартире, заказывала по интернету дорогущую косметику и следила за собой куда тщательнее Ленки. Мама была в курсе всех Ленкиных дел, в которые та считала нужным ее посвятить. А это дело, как ни крути, касалось их обеих.

– Ленка? Только что о тебе думала. Что-то случилось?

– Почему сразу «случилось»? Что я, просто так позвонить не могу?

– Я по твоему тону слышу, что не просто. Выкладывай.

Ленка выложила. На том конце зависло тяжелое молчание. Прямо-таки десятитонное.

– Мам? – не выдержала Ленка.

– Алена, это развод.

– В смысле, развод, я же тебе говорю, мне…

– Ты помнишь бабу Нину?

– А я ее видела вообще?

– Ты ее не помнишь, – после паузы, как-то глухо ответила мама сама себе. – Ничего она тебе оставить не могла ни при каком раскладе, – теперь голос звучал напряженно, как будто Ленка в чем-то провинилась и упорствовала. – Во-первых, она и тебя, и меня, положа руку на сердце, недолюбливала. Во-вторых, той деревни в помине нет уже, где она жила.

– Мам, погоди. Эта тетка сказала, что бабушка реально завещала мне дом и участок! Что завещание лежит в нотариальной конторе «Патриарх»…

– Там уже давно не деревня, а кладбище. Официально в этом поселке нет жителей уже несколько лет. Мы много лет не получали никаких известий от бабы Нины, но если она и правда отдала богу душу, то она, наверное, последняя, кто там умер.

«Откуда ты все знаешь?» – хотела по привычке спросить Ленка, но вырвалось другое:

– Так значит, это все вранье про наследство?

– А ты как думала? Контора твоя, рога и копыта, торгует мертвыми душами. Сколько они с тебя уже cодрали за услуги?

– Мам, я вообще еще туда не ездила, я только по телефону говорила, и не с нотариусом, а с этой, Марианной… как ее…. Пригожая…

– Пригожая. Боже мой, святая простота. Как ты жить будешь, не знаю…

– Как-то живу, – буркнула Ленка, раздражаясь.

– Зря вы все-таки с Игорем разбежались. Он потверже тебя на ногах стоял, но ты же у нас разборчивая вся из себя…

– Мам! Не начинай вот только, пожалуйста!

– Ну ладно, – мама, судя по всему, почувствовала, что перегнула палку и сменила тему: – За квартиру заплатила? Как в универе дела?

– Нормально, – ответила Ленка по привычке на последний вопрос. – Нас опять на дистант переводят со следующей недели.

– Вот и займись делом, не майся дурью. Все, давай, пока, мне карты писать надо.

– Ладно, пока.

Ленка вздохнула и, не давая себе времени на раздумья, набрала Шмеля – как в воду холодную прыгнула. Номер абонента недоступен. Да что ж такое, почему, когда ты нужен, тебя никогда нет? «Все, что тебе нужно, всегда рядом с тобой», вспомнила она. Шмель просто кладезь жизнеутверждающих афоризмов. А съездить, что ли, в этот «Патриарх», будь он неладен, подумала Ленка в сердцах. Ну просто так, для очистки совести. Закрыть гештальт, так сказать.