— По рукам, ногам и в кузов. По пути сдадим.

Урке завязывают сзади руки, спутывают ноги и без церемоний закидывают в кузов прямо через борт.

Лица бойцов, не только преследователей, довольны. Какое-никакое развлечение в скучной работе оцепления и копания ям.

Генерал Павлов, несмотря на то, что Никитин уже «предупредил» фрицев, что беззаботно входит в города нельзя, всё-таки запустил операцию подготовки встречи германских войск. И дал странное название — «Шкатулка».

Паралелльно, но в других местах происходит нечто похожее. Операция с ещё более странным названием «Дары данайцев».

Окончание главы 12.

5 сентября, пятница, время 08:10

Небо над подступами к Минску, борт № 1.

Немцы начали двадцать минут назад. Вернее, мы начали, зачем нам ждать, когда у нас всё готово. Ещё вернее, Борька начал. Мы уже примерно понимаем, где и как расположатся фрицы, и Борис ударил вслепую из двух мобильных батарей. Да, сегодня у нас уже две. Они в течение полутора минут прошлись беглым огнём по большой площади и тут же сделали ноги.

Скептически хмыкаю, немцы приморозились. И что будут делать?

— Две эскадрильи мессеров с севера, в тридцати километрах, — докладывает старший наблюдатель.

Пять минут ходу им примерно. Ход фрицев понятен. Тот высотный разведчик не рискуют выпускать. В прошлый раз никитинский борт его не перехватил, но как в анекдоте про муху, здоровье у него уже не то. И нервы тоже. Ушёл от ТБ-7 он изящно. Резко нырнул вниз под прикрытие ожидающей там охраны из четырёх мессеров. ТБ-7 отработал по нему пулемётами с неизвестным результатом. Видимых повреждений не наблюдали.

Но это не всё. Далее ТБ-7 долго висел в небе, отслеживая, куда сядет разведчик. Не удалось. Фрицы, — сволочи гадские! — тоже у нас учатся. Сверху высотный юнкерс имеет маскировочную окраску, и наблюдатели ТБ-7 его в итоге потеряли. Никитин запросил Копца, в тот район ночью слетали пешки и отбомбились кассетными бомбами. Всего две пешки, больше лётчиков-бомбардировщиков, способных летать ночью, не нашлось.

Однако фрицев убедили наши веские аргументы и сегодня мы высотного засранца не видим. Сегодня мессеры за него. Поэтому немчура огня не открывает, страстно желают лишить нас преимущества, выровнять игру. Отсюда вывод: как только мы начнём контролировать небо полностью, вермахт потеряет ударную мощь, фактически ослепнет. Звуковой разведкой артиллерию точно не вычислишь. В лучшем случае, плюс-минус сто метров.

Всё. Начинается. Но как-то вяленько и осторожно.

— Первая точка, координаты 14,2-19,5.

И всё? Только одна батарея? Её уже отрабатывает Яков, накрывает двумя гаубичными батареями. Это он зря!

— Яша, прекрати так делать. Ты две батареи сразу засветил. Срочно отвести! Под маскировкой!

Нервничаем, пока наши артиллеристы рвут когти. Одна батарея успевает, вторую чуть зацепили.

— Всем закрыться! Огня не открывать! Пусть сначала свои позиции обнаружат. Смотреть в оба!

Четверть часа фрицы скромничают и плюются в нашу сторону только одной батареей. Пат? Так нам такое выгодно! Хоть месяц так стойте! А мы можем весь день так висеть, часов десять в экономичном режиме.

Хм-м, а вот и чайки с ишачками прилетают и с ходу начинают весёлую карусель. Мессеры врассыпную. Значит, можно чуточку всыпать фрицам.

— Яша, накрывай их одной батареей и тут же уводи их.

Через минуту вражеский застрельщик уложен в нокаут, о чём победно докладывает наблюдатель. Ещё через пять минут позиции нашей батареи, уже пустые накрывает вторая немецкая батарея. Кто-то из мессеров дал координаты, но неточные и первые залпы лёгли в стороне.

Яков отрабатывает вторую вскрытую батарею. Разозлённые фрицы вскрывают сразу три карты, то есть, три позиции и нашу вторую батарею накрывает смерч. Вернее, то место, где она была и, кажись, хвост цепляют. Одну пушку, уходящую последней.

Вот и начинается запоздавшее сегодня веселье. Только и слышу:

— Точка восемь — полное накрытие! Точка пять — полное накрытие!

Только самый первый залп Яшка дал со смещением в сторону. Ветер. Как ни старайся, с первого раза не учтёшь. После этого начинается снайперская стрельба. Почти наяву вижу, что внизу наши артиллеристы в мыле, как загнанные лошади. Два-три залпа и надо уходить, иначе ответ прилетит. Все нормативы перекрыты. Как говорится, жить захочешь — все рекорды побьёшь.

— Ого! — не удержался от восклицания радист. — Товарищ генерал, «Редут» сообщает: приближается эскадра люфтваффе, числом не меньше полутора сотен самолётов. Курс… время прибытия — пятнадцать минут. По курсу… идут ещё четыре десятка мессеров, судя по скорости.

Действительно ого. И что делать?

— Приказ Рычагову, 11-ой и 59-ой авиадивизиям: все ишачки и чайки — сюда. Быстро! Синхронизировать прибытие!

По моим прикидкам общее число этих самолётов не меньше сотни. Как раз и хватит. Яки задействовать пока не буду.

Немцы прибывают первыми и отрабатывают наши позиции на протяжении пары десятков километров. Гигантоманы сраные. В принципе, с лихвой заменяют артподготовку. И на огромном пространстве немцы идут в атаку, десятками танков и целыми полками пехоты.

На небе разыгрывается своя драма. Прибывшие ишачки избивают юнкерсы, часть отгоняет надоедливых, как голодные слепни, мессеров. И вся эта беспорядочная карусель постепенно смещается в сторону немцев. Напоминаю Копцу, чтобы сильно далеко не уходили, и занимаюсь своими делами.

А дела — близки к состоянию шваха. Ничего — справимся.

— Второй, твой левый фланг, до точки 10-13.

На обеих половинах вдруг проявляются десятки батарей. Хм-м, соотношение примерно 2,5 к одному в пользу фрицев. Блядский высер!

— Аврору, Гекату и Гефеста сюда! — это мой мобильный бронированный резерв.

Радист начинает стучать ключом.

Алексей Толстой устами своего персонажа, кавалерийского комэска, в рассказе «Гадюка» утверждал, что сабельный бой не может длиться больше полутора минут. Человеческая психика не выдерживает больше. Крупное же сражение, над которым мы висим и в котором участвуем, может длиться часами. За счёт ввода новых и новых резервов.

Эйдельман работает с дьявольской точностью и скоростью. Почти непрерывно выдаёт прицельные установки для артиллеристов. Наблюдатели то и дело торжествуют:

— Точка семь — полное накрытие! Точка восемнадцать — полное накрытие!

Без потерь не бывает, три наши батареи выходят из игры, зато подтягиваются бронепоезда. И счёт благодаря Якову 8:3 в нашу пользу. Маленький еврейчик вставляет нацистким антисемитам фитиль по самые гланды. Вид у него такой, будто он в трансе. Хотя почему будто? Глаза расфокусированы, не ясно, на что он смотрит, но мнится, что видит всё. На десятки километров вокруг и сквозь корпус самолёта. Лишь на карту он смотрит внимательно и осмысленно, но только в самом начале. Яшка, если правильно его использовать, не уступит по важности армейскому корпусу.

Через час с четвертью счёт становится 19:12 в нашу пользу. Понимаю, что надо отступать. Счёт неравный, несмотря на наш перевес, их же больше в два с половиной раза, а потери только в полтора. Соотношение сил меняется в их пользу. И с течением времени всё быстрее.

— Команда второму: отходить! — радист переводит мои слова в морзянку. Уже зашифрованную и на скорости это не сказывается. Коды основных команд и обращений заготовлены заранее. И шифровальщик рядом.

— Корректировщики — отбой. Артиллерии — отход.

— Товарищ генерал! — Яков глядит с осуждением в потускневших глазах на побледневшем лице. Пожалуй, он даже позеленел, но прямо сочится упрямством.

— Приказы, особенно в бою, не обсуждаются, боец. — Протягиваю фляжку с известной жидкостью чайного цвета. — Глотни и отдыхай. Приказываю выбросить всё из головы, твой бой закончен.

— Товарищ генерал, каждая немецкая пушка…

— Каждая разбитая немецкая пушка сейчас это десятки уцелевших в ближайшие дни, потому что ты выйдешь из строя. Через пять минут окончательно и надолго.