Скрипнула и открылась входная дверь: за внуком пришла соседка.

–– Чаёвничаете? И мой сорванец с вами? Не надоел ещё?

Мы заверили, что не надоел. Но Лида, выпив с нами чашку чая, всё же увела внука к великому неудовольствию Насти.

Стася стала готовить обед, а я занялся снастями. Завтра можно будет сходить на озеро, искупаться и на пробу забросить удочки.

Настя же принялась рассматривать кукольный дом. Она заглядывала то в одно окошко, то в другое. Наконец подбежала ко мне и потянула за руку.

–– Папа, ну посмотри же, какой это замечательный домик!

Я отложил удочки, дочери я не привык отказывать, и мы вместе стали рассматривать найденную игрушку.

Надо отдать должное мастеру, сделан домик был великолепно.

Настоящая двухэтажная вилла с входом, увитым плющом, словно кирпичными стенами и черепичной крышей над мансардой. Я заглянул в одно из окон и поразился: внутреннее убранство комнат было выполнено очень тщательно. Столы, стулья, диваны, шкафы – вся мебель была словно уменьшенной копией мебели в стиле позднего рококо: изящной и дорогой. И, кроме того, в домике были «жильцы». В кабинете, на втором этаже, «жил» сам хозяин. Он сидел в кресле в бархатном халате и читал газету.

На первом этаже в зале стоял белый рояль, а за ним сидела красотка в алом длинном платье с глубоким декольте. Похоже.было, что она поёт и аккомпанирует себе. А вокруг восторженно слушают несколько богато одетых мужчин, в костюмах знати конца 19 века.

В окне мансарды корчили рожицы мальчик и девочка. Настоящие бесенята. Были и другие жильцы, но не столь интересные.

Куклы были выполнены настолько реалистично, что на лицах просматривались даже морщинки и родинки.

Казалось, они замерли на мгновение под моим взглядом, но стоит отвести от них взор, и они задвигаются, задышат, заживут своей жизнью.

Я спросил у дочери:

–– Нравится?

–– Очень, – восхищённо ответила Настя. – Он совсем как настоящий. И куколки – как живые.

Стася позвала нас есть. Она приготовила картошку с тушёнкой и нарезала салат из принесённых тетей Лидой огурцов.

–– Хозяюшка наша, – похвалил я её.

Мы с дочкой уминали картошку за обе щеки, наперегонки хрустя огурцами.

–– Лизка звонила, – сообщила супруга. – Как только услышала, что мы тут разбираем старинные вещи, сразу загорелась. Завтра приедет. Я для неё уже кое-что отложила, она будет в восторге.

Лиза – это хорошо, с уборкой она вряд ли поможет, а вот кое-какой хлам на продажу заберёт с собой точно. Да и дочка её любит, будет рада.

После еды глаза Насти посоловели, и почти закрылись. Я подхватил её на руки и отнёс в постель. Обычно она редко ложилась днём спать, но тут игры на свежем воздухе сделали своё дело: ребёнок утомился и сам уснул.

Я принялся помогать Стасе убирать со стола и мыть посуду.

Жена была непривычно задумчива. Я вытер руки полотенцам и обнял её?

–– О чём грустишь, заяц?

Стася повернулась лицом ко мне.

–– Миш, я всё думаю, как так получилось, что я просидела возле домика полдня? Мне казалось, что я только на минутку задержалась, чтоб хорошенько рассмотреть его, а оказалось, что прошло почти 5 часов.

Я пожал плечами.

–– Да ты просто уснула, глядя на игрушку. Вот тебе самое простое и верное объяснение.

Супруга задумалась.

–– Пожалуй, ты прав. Мне даже снился удивительный сон. Будто все куклы в домике были живые и приглашали меня к ним войти. И мне так хотелось принять их предложение!! Когда ты разбудил меня, я сначала даже не могла понять, где сон, а где явь.

–– Тебе надо больше бывать на свежем воздухе, давай завтра с утра на озеро, на рыбалку рванем все вместе. Костерок разведём, пойманную рыбу запечем. Лепота!

Стася улыбнулась.

–– Мы с собой ни решётку не взяли, ни шампура.

–– В глине запечём Ты ела хоть раз окуней, запечённых в глине? Нет? Ну так вот попробуешь.

–– А если никого не поймаем? – Она явно меня дразнила.

–– Мы, да не поймаем? Не может такого быть!! – Я подхватил супругу на руки и закружил.

Но Стася не сдавалась:

–– Я все же минтай замариную и потушу, не хочется голодной остаться.

Я сделал страшное лицо и зарычал.

–– Тихо, ребенка разбудишь, – она закрыла мне рот ладонями, но сама тихонько захихикала.

Минтай она действительно замариновала и вечером потушила с луком и морковкой. Про кукольный дом мы как-то забыли, и он сиротливо простоял в углу на сдвинутых вместе табуретках.

Ранним утром я разбудил своих девчонок, причём Настю поднять оказалось гораздо проще, чем Станиславу. Жена бурчала что-то и пыталась засунуть голову под подушку.

Пришлось её пощекотать. Щекотки она боялась смертельно, тут же заверещала и вскочила на ноги. Мы решили не завтракать, чтоб не упустить лучшее время для клёва. Уложили с собой бутерброды с сыром и термос с кофе, оставили для Лизы записку в двери, и отправились на озеро.

Настька у нас заядлая рыбачка, в свои шесть лет иной раз карася зацепит грамм на 600, и выведет на берег сама, помощи не попросит. Губу закусит – и всё сама. Настоящий боец.

Стася покидала немного удочку и полезла в озеро, купаться она любила, и сегодня тоже уплыла далеко и улеглась на воду, я даже немного начал волноваться. Напрасно, конечно, плавала она как дельфин и, порезвившись в теплой водичке, наконец вылезла на берег. Вытерлась полотенцем, подсохла на ещё ласковом утреннем солнце и сказала.

–– Ну её эту рыбалку. Пойду ка я домой, чем-нибудь поинтереснее займусь. Да и Лиза должна уже скоро подъехать. Дочь, ты не обидишься?

Настя скорчила уморительную рожицу и разрешающе махнула рукой.

Меня даже и не спросила. Да пусть идёт. Если честно, то я даже был рад, обожаю время, когда мы с дочерью оставаёмся вдвоём. У нас были свои секретики, шуточки и условные жесты, которыми мы обменивались на рыбалке.

До полудня ловили, потом купались. Я учил Настю плавать, она уже умела немного «по-собачьи», но одна побаивалась отплывать от берега. Усевшись на покрывало, мы ели бутерброды. Я пил кофе, а дочка сок из коробочки через трубочку. Она вообще всё любила пить через трубочку, так ей казалось вкуснее. Слегка поджарив спины на солнышке, решили пойти домой. Окунулись напоследок, забрали садок с рыбой и направились в посёлок.

Дверь была открыта, значит, Стася была дома. Но в комнатах царил полумрак, даже шторы были не раздёрнуты. Может, супруга спит?

С тревогой нащупал выключатель и зажег свет.

В углу возле кукольного домика на коленях сидела Станислава, голова её покоилась на положенных на табуретки руках. На мой оклик супруга никак не отреагировала. Я уронил удочки и садок и бросился к ней. Глаза женя были закрыты, на губах замерла легкая полуулыбка.

–– Стася!– заорал я, – Стася!

И начал трясти её за плечи. Она не реагировала. Я стал лихорадочно соображать, что же делать? Вызвать скорую? Или найти хотя бы поселкового фельдшера?

И тут неожиданно громко заревела Настя.

–– Мамочка, – рыдала она в голос. – Мамочка, что с тобой?

Ресницы Стаси затрепетали, под закрытыми веками заходили глазные яблоки, и она открыла глаза. Взгляд её был совершенно отсутствующим, она тревожно обводила глазами комнату, пытаясь понять где она, и что происходит. Затем настал момент узнавания: глаза обрели ясность, и жена спросила:

–– Мишка, а чего Настя ревёт?

Дочка подбежала к ней и, всхлипывая, обняла.

Я помог Стасе подняться и бережно усадил её на кровать.

–– Что происходит? Ты нас напугала. Ты как себя чувствуешь? Может, всё же попробовать вызвать врача? Мне кажется, это был глубокий обморок.

Она покачала головой.

–– Ну какого ещё врача? У меня ничего не болит. Потом задумалась ненадолго.

–– Я совсем не заметила, как прошло время. Помню только, как открыла дверь и вошла в дом. Хотела включить свет, но вдруг заметила, что в домике как будто горит свет. Я подошла ближе и присела. Мишка, куклы в домике были живыми! Раздавались звуки музыки: крышка рояля была открыта, и дама в красном играла на нём. Вокруг неё столпились мужчины, они просили её спеть. Она благосклонно улыбнулась и запела