-Я требую уважать моё звание!

-У своего фюрера будешь требовать.

-Но согласно Женевской конвенции… — Договорить фон Бок не успел.

-Засунь себе в задницу эту конвенцию! Страна, которая сама её не соблюдает, не может требовать её соблюдения для своих граждан. Своим поведением вы поставили себе вне закона, отныне для нас не существует ограничений, прочувствуйте на себе то, что вы приготовили нам! Одевайся я сказал!

Фон Бок замолк и стал одеваться, после чего я вытолкал его в коридор, а мои бойцы в это время прошмонали его спальню и забрали все найденные тут документы. Это конечно не штаб, но и тут вполне возможно найти кое-что интересное, а кроме того здание штаба тоже навестит наша группа и соберёт там всё, что можно. В состав этой группы включили двух медвежатников, их привезли к нам в последний момент. Выходим из особняка и грузимся в бронетранспортёры. В это время сюда же подъезжают три грузовика, которые мои ребята увели с улицы. Погрузившись в транспорт трогаемся. Легковые машины оставили, толку с них практически ноль. На выезде из города встречаем ещё небольшую колонну, это Судоплатов с начальником штаба, отъехав на пару километров от Минска, останавливаемся и ждём остальных. Вскоре прибывает еще одна колонна, а затем две оставшиеся и самой последней прибывает группа с медвежатниками, которая чистила здание штаба. В это время в городе начинается стрельба и отсветы пожаров, это боевые группы, сняв часовых, забросали здания, где расположились немецкие части бутылками с зажигательной смесью. Скоро по всему городу запылали пожары и слышалась стрельба, ещё в течение пары часов прибывали разрозненные группы моих курсантов. Наконец дождавшись последней, мы тронулись в путь, уйти нам надо далеко, а маршрут проложен вдали от населённых пунктов для затруднения наших поисков. Под утро, замаскировав в густом лесу всю технику, дальше двигаемся пешком. Жаль оставлять исправные машины, но если их поджечь, то мы сразу наведём немцев на свой след, а нам это не нужно. Весь день мы шли путая следы, так зайдя в лесной ручеёк шли по нему пару часов, пока не вышли к болоту, а затем по его краю шли дальше. Теперь ни какие собаки след не возьмут. На следующий день выходим к точке эвакуации, тут нас дожидается группа диверсантов, она за несколько дней разровняла большую лесную поляну, причём для маскировки посередине установили несколько деревьев, как бы показывая, что использовать её как аэродром нельзя, пока не уберёшь деревья. В середине ночи снова прилетели транспортники, правда теперь они садились, быстро погрузившись на них взлетаем, в этот раз пилоты не скрывали место посадки, тут не доставка диверсантов, а наоборот, их эвакуация, а потому скрывать это не имеет смысла. Уже утром садимся на подмосковном аэродроме, а тут целая делегация по встрече. Я даже охренел, когда увидел, кто тут нас ждёт. Были Шапошников и Берия, личной персоной. Докладывали мы с Судоплатовым каждый своему начальству, я Шапошникову, а он Берии. Пленных отвели к автобусу, причём каждого пристегнули наручниками к конвоиру, в отдельную машину загрузили бумаги, которые мы изъяли на квартирах пленных и в штабе, медвежатники смогли открыть три сейфа и всё оттуда выгребли, за это им обещали скостить срок вдвое и перевести на лёгкие работы.

Начальство уехало, а мы погрузившись в грузовики отправились к себе, только когда мы въехали в расположение центра меня отпустило, всё, задание выполнено, а мы дома. Что самое интересное, то в этой операции, которая без сомнения войдёт в анналы обучения диверсантов всех стран, мы не потеряли ни одного убитого, было лишь с пару десятков легко раненых и всё, а какие потери понесли немцы, мы могли только догадываться. Неизвестно сколько оккупантов сгорело, когда их казармы забросали бутылками с зажигательной смесью. В первую очередь их забросили в окна первого этажа, затем в окна второго, если здания имели ещё этажи, то на верхние даже и не пытались забрасывать. Пожар мгновенно распространялся, а первый и второй этажи в считанные минуты превращались в филиал ада.

На следующий день Левитан по радио, торжественным голосом сообщил об уничтожении штаба немецкой группы армий Центр нашими диверсантами, а само руководство попало в плен. На фронте немцы встали, как я и предполагал, у них начался хаос, конечно долго он не продлится, но тут даже лишняя неделя играет огромную роль, а через пару дней, нас, всех троих вызвали в Кремль. Мне и Судоплатову, как непосредственным исполнителям, а Старинову, как руководителю, дали по Герою. Командирам рот дали орден Ленина, а всем остальным бойцам, участвовавшим в операции, Красное знамя. Не поскупились, но и операция до сих пор неслыханная, мы одним ударом обезглавили руководство центральной группировки вражеских войск. Пока в Кремле нас награждали, в Берлине метали громы и молнии, Алоизыч устроил очередную истерику и объявив руководителей этой операции личными врагами рейха, назначил награду в миллион рейхсмарок за наши головы. Не желая оставаться в долгу, я, с одобрения начальства, а тут без этого ни как, через пленного немецкого офицера, который потерял ногу, передал ответный привет, в котором пообещал лично явиться к Гитлеру и определить его на постоянное место жительства в московский зоопарк, как главный экспонат. (Кстати о птичках, людей в зоопарках показывали и до этого и позже, так к примеру в 1958 году в цивилизованной и демократической Бельгии показывали негров на всемирной выставке. Бельгийские газеты летом 1958 года пестрели статьями о «неграх в зоосаду». В человеческий зоопарк свезли 598 человек: 273 мужчины, 128 женщин и 197 детей, в общей сложности 183 семьи. В министерстве по делам колоний Бельгии очень беспокоились, что пришлось привезти в Брюссель такое беспрецедентное количество африканцев. Конголезцы жили в специальном здании за пределами Экспо. На выставку их, как на работу, каждый день возили на автобусах.)

О том, что моё послание достигло адресата стало понятно после того, как цена за наши головы удвоилась. А так положение дел на фронте было хоть и тяжёлое, но не такое катастрофическое, как было в моей истории. Тут кстати генерала Павлова не расстреляли, с должности правда сняли, но, как и в моём варианте назначили заместителем Тимошенко. Всё же в новом варианте наши войска в первый день войны понесли гораздо меньшие потери, а главное это коснулось авиации, так что немцы не были безраздельными хозяевами в воздухе.

Вдохновлённые нашим успехом, командование отдало приказ диверсионным группам на уничтожение немецких штабов. Но и кроме того для немцев ночи стали настоящим кошмаром, в прифронтовой полосе теперь на один пост заступало как минимум три солдата, один стоял открыто, а остальные следили за ним из укрытия. Это было сделано для того, что бы в случае. если открыто стоящего часового убьют, остальные могли поднять тревогу. Сначала это помогло немцам, пока наши не прочухали фишку. Теперь они внимательно следили за часовыми, не сколько за стоящими открыто, сколько за теми, что укрывались и в первую очередь валили их, а уже потом открыто стоящего. А так их основной целью были тяжёлая артиллерия и танки. Группы по десять человек действовали очень эффективно, а наличие схронов со всем необходимым, от продуктов до боеприпасов, делало их достаточно автономными и мало зависящими от поставок с Большой земли. Легче всего было с бронетехникой, обычно немцы вешали на её борта канистры с бензином, и ночью, было достаточно только сняв часовых, облить всю немецкую технику бензином из их же канистр и поджечь. В итоге теперь на марше техника становилась на ночёвку только среди пехоты, минимум батальона. Это разумеется значительно затруднило работу нашим диверсантам, но они быстро перешли на новую тактику. Теперь снайпера, которые входили в каждую группу, зажигательными патронами стреляли по канистрам танков и бронетранспортёров и по бензобакам грузовиков. Привычка немцев посылать при обстрелах группы для поимки стрелявших быстро прекратилась после того, как обычно в таких случаях такие группы стали просто пропадать без следа. Всё это значительно замедлило темпы немецкого наступления, хотя остановить его не смогло. Тем не менее одно то, что мой нынешний курс не отправляют в спешном порядке на фронт, как например в моей истории отправляли недоучившихся курсантов затыкать дыры на фронте, как обычные пехотные роты. Оставался ещё месяц обучения и судя по всему ребята доучатся и только потом отправятся на фронт, про мою недавнюю операцию я не говорю, это для курсантов можно определить, как практику в боевых условиях, которую они кстати выдержали на отлично.