П.С. Народ, вопрос для знатоков, что произойдёт с бутылкой с зажигательной смесью, когда сработает хомический запал и смесь загорится. Бутылка расплавится или треснет от жара или сразу взорвётся, когда загорится смесь. Сам н ехрмик и не подрывник, а потому не знаю как она себя поведёт, кто знает, отпишитесь пожалуйста в комментариях для редактирования текста.

Глава 12

19 декабря 1939 года, Нахабино.

Я ошибся, события пошли не совсем так, как я думал, но от этого я был только рад. Получалось по моим прикидкам, что мы приедем с войны и сразу отправимся не то что на войну, но в условия приближенные к боевым. Если кто не понял, то я имел в виду Западную Украину и Белоруссию. После того, как польские войска были разбиты немцами, 17 сентября СССР ввёл свои войска в восточную часть страны, заявив, что «поскольку Польское государство и его правительство перестали существовать, Советский Союз обязан взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Не всё население этих территорий было этим довольно, многие жители начали борьбу с Советской властью, особенно поляки и украинские националисты. Поскольку одной из наших специализаций была антипартизанская и противодиверсионная деятельность, то я думал, что мы отправимся прямо с корабля на бал, то есть с Халхин-Гола прямо на Западную Украину и Белоруссию. К моему удивлению этого не произошло, мы продолжили учиться, хотя и осталось всего ничего. Я говорил уже, график учёбы был очень плотный и меньше полутора лет обучения соответствовали двум с половиной, трём годам нормального обучения.

Пока нас не отправляли на новые территории, но это именно пока. Я ни сколько не сомневался, что рано или поздно нас всё равно туда направят, тут и наведение порядка и учёба для выпускников, но пока на очереди была Финляндия.

После долгих и безуспешных переговоров с Финляндией по обмену территорий, СССР 30 ноября 1939 года объявил Финляндии войну. (В связи с тем, что на тот момент граница с Финляндией проходила чуть ли не по окраине Ленинграда, по крайней мере финские дальнобойные орудия могли на тот момент свободно обстреливать город, советское правительство вело долгие и безуспешные переговоры с Финляндией по обмену территорий. За финские территории возле Ленинграда, СССР предлагало финнам намного большую территорию в стороне, но финны всё время отказывались. Одним из секретных условий СССР, при подписании пакта Молотова — Риббентропа, было невмешательство Германии в Советско-Финскую войну. Сталин просто не видел другого выхода в создавшейся ситуации. Категорический отказ финнов на любой разумный компромисс просто не оставил для СССР другой возможности решить этот вопрос кроме войны. Ни один правитель в мире не оставит второй по значению город в своей стране под угрозой обстрела со стороны соседей.) Я, разумеется знал, какие потери мы должны понести в этой войне, в основном из-за грубейшей некомпетентности советского командования. Открыто, я мало что мог сделать, не тот у меня ещё вес по сравнению с командованием РККА, но и быть просто сторонним наблюдателем я не собирался. Мне даже не надо было проситься на эту войну, нашу школу снова в полном составе отправили на эту войну. Получив в руки такую замечательную игрушку, как моё подразделение, начальство хотело испытать его во всех возможных конфликтах. Результаты нашей деятельности в Испании и на Дальнем Востоке были впечатляющими, и сейчас начальство ждало от нас не менее выдающихся результатов.

Маршал Ворошилов возможно и был хорош для Гражданской войны, но для современной он не годился. Вполне компетентный в деле снабжения и организации армии, он совершенно не годился для её командования в боевых условиях. Кроме того многие командиры также не отличались компетенцией, а потому, хоть Красная Армия понемногу и продвигалась вперёд, но потери у неё по отношению к противнику были ужасающими. Легкие танки БТ и Т-26, составлявшие основу советских танковых войск, с лёгкостью подбивались финской артиллерией и мало что могли сделать, а если ещё учесть то, что и летом Карельский перешеек малопроходим для техники, то зимой и подавно, кроме дорог, техника нигде больше пройти не могла. Финны активно этим пользовались устраивая засады на дорогах и расстреливая наши колонны из орудий и пулемётов.

После того, как не получилось закидать финнов шапками, как обещали многие наши командиры, война перешла в позиционный характер. Наши войска безуспешно долбились в Линию Маннергейма, а финны её успешно защищали, и не добившись успеха, командование вспомнило про нас. Мы грузились в воинский эшелон под марш Прощание Славянки, а рядом стояли наши жёны и плакали, поскольку война всегда война и на ней никто не застрахован. Погибнуть может каждый и на передовой и в тылу, и в окопе и в штабе, а потому жёны боялись за нас. Моя Лена родила 10 ноября крепкого мальчишку, мы назвали его Виктором, и вот сейчас, она с сыном на руках провожала меня на фронт. Её прекрасное личико опять было всё в слезах. Крепко поцеловав её напоследок, велел ей идти домой, холодно, не дай бог сама застудится или застудит сына. Наконец прозвучал сигнал посадки, и мы двинулись к вагонам, а наши жёны махали нам в след и только после того, как поезд, издав громкий гудок, тронулся с места, жёны все вместе двинулись в наш городок.

Вечером того же дня, 20 декабря, наш эшелон прибыл в Ленинград, там мы погрузились в грузовики, которые сгрузили с второго эшелона, который прибыл за час до нас, и с тыловой колонной отправились на фронт. Тыловики везли в войска продукты и боеприпасы. Я сидел в тёплом полушубке в кабине Зиса, честно говоря, отвык я уже от сильных морозов, а тут зима старалась на славу, на улице было больше минус 25 градусов, хорошо хоть ветра почти не было. Монотонная езда стала клонить меня в сон, я уже начал клевать носом, когда впереди раздались взрывы и выстрелы. Финские диверсанты устроили на дороге засаду, из немецкого противотанкового орудия они осколочным снарядом подожгли головную машину, и тем самым остановили всю нашу колонну. Сон мгновенно с меня слетел и уже спустя пару секунд я вывалился из кабины грузовика прямо в снег. Прикрывшись корпусом машины, я мгновенно достал из своего сидора маскхалат и быстро его одел, а затем рухнул в сугроб, слившись с ним. Мои курсанты на учениях неоднократно отрабатывали схожую вводную, нападение на колонну во время движения, а потому они мгновенно повыпрыгивали из грузовиков и также быстро достали и одели на себя маскхалаты, после чего залегли в сугробах. Мы двигались в конце колонны, а потому наши машины пока не обстреливали, но и отсиживаться мы тоже не собирались. Прозвучали команды взводных, и вот уже пулемётчики и бойцы с СКС открыли ответный огонь, стараясь подавить финских стрелков. Снайпера отбежав назад, в лес, уже карабкались на деревья, а остальные бойцы, используя любые укрытия, уже двигались в сторону противника. Они пробирались не прямо на финнов, а забирая дальше в лес, что бы потом выйти противнику в тыл.

Я был вооружён ППС и находился довольно далеко от противника, а потому сразу стрелять не стал, да и как командир я должен не тупо отстреливать противника, а оценив обстановку начать командовать. Вот я и стал действовать, не как простой боец, а как командир и прежде всего стал оценивать обстановку, а она складывалась очень хорошо, не зря я столько времени гонял своих бойцов и курсантов школы. Все, имевшие дальнобойное оружие, заняв более или менее удобные позиции начали вести ответный огонь, стараясь если и не уничтожить финнов, то по крайней мере подавить их своим огнём, уж чего-чего, а патронов у нас хватало. Вот по щиту финского орудия, выбивая искры, прошлась очередь из ручника, при этом одна из пуль попала в проём для прицела, и хотя сам прицел не повредила, но одна из фигур финских артиллеристов, которые так и шебаршились за орудием, упала. Вон ещё одна из фигур упала и судя по всему это подносчик снарядов. Понятно, что сейчас именно противотанковое орудие представляет для нас наибольшую угрозу, вот его и стараются в первую очередь подавить мои бойцы. Финское прикрытие тоже не сидело без дела, мгновенно увидев для себя опасность, они сразу переключились с обстрела грузовиков, на нас. А мне даже командовать не пришлось, командиры взводов и отделений и сами прекрасно справлялись, можно сказать, что экзамен на профпригодность они прошли. Как только финны пытались открыть по нам огонь, то тотчас это место накрывалось сосредоточенным огнём и то один, то другой вражеский диверсант падал на снег прошитый пулями. Поняв, что тут им больше ничего не светит, оставшиеся в живых финны вскочили на лыжи и попробовали отступить, но не тут-то было. И прямо за ними, и в стороне от них, уже бежали мои курсанты, они быстро нырнув в кузова машин, похватали свои лыжи и встав на них, бросились в погоню. Я во всём этом веселье не участвовал, я даже ни разу не выстрелил, а убедившись, что опасности больше нет, направился в голову нашей колонны, выяснить, как там дела. Одно отделение в это время пошло контролировать место засады, вдруг там, какой недобиток остался, и действительно, раздалось несколько выстрелов, это бойцы дострелили несколько раненых финнов. Пленные были в принципе не нужны, какой особый толк в знание из какой они части, наоборот, тут надо сделать себе имя, что бы противник знал, что из таких засад ни кто назад живым не вернётся. Так или иначе, но финны об этом узнают быстро, а после того, что они делали с нашими ранеными и попавшими к ним в плен нашими бойцами, ни какой жалости к ним я не испытывал. Пусть знают ушлёпки, что как они к нам, так и мы к ним. Почти час мои орлы гнали противника, пока наконец не зажали их и не уничтожили. Среди моих людей убитых не было, а вот раненые были, почти десяток бойцов получили ранения, правда тяжёлый был только один, остальные отделались легко, а вот снабженцам досталось. Командир колонны, капитан, пардон, военинженер 3-го ранга Мезенцев, ехавший в головной машине, погиб на месте, когда осколочно-фугасный снаряд попал в машину. Хотя калибр снаряда и был маленьким, орудие оказалось немецким Рак 36, калибра 37 мм, но попал снаряд крайне неудачно для водителя машины и военинженера 3-го ранга Мезенцева, а именно почти сразу за кабиной в кузов, так что шансов выжить у них не было. Попади снаряд просто в кузов, и тогда они могли иметь шанс остаться в живых. Этот грузовик вёз продукты, и достаточно маломощный снаряд просто не смог бы до них достать, так как осколки застряли бы в мешках и ящиках с продуктами, а так он рванул почти сразу за кабиной, а тонкие доски кузова и жесть кабины не могли защитить от его осколков. Три машины были уничтожены из орудия и ещё четыре повредили пулемётным огнём, причём одна из них, после ремонта изорванных пулями колёс, могла двигаться дальше. Ушлые водилы, не стали заморачиваться с ремонтом колёс, к тому же там не просто продырявили камеры, но и значительно подрали сами покрышки пулями. Воспользовавшись тем, что горела только одна машина, а остальные просто стояли с развороченными двигателями или кузовами, они дружными усилиями сняли с них колёса и быстро переставили на повреждённую машину. Они управились ещё до того, как вернулись назад мои бойцы, что отправились преследовать отступивших финнов. Ещё одну машину, которой просто прострелили двигатель, взяли на буксир, а остальные пять столкнули с дороги в сторону, правда пришлось совместными усилиями перед этим потушить горевший грузовик. Набежавшие водители просто закидали его снегом, которого было море. На каждой машине была лопата, без неё никуда, дороги такие, что постоянно приходилось откапываться, потому не прошло и пяти минут, как грузовик потушили. Этому поспособствовало ещё то, что тент на кузове до момента начала тушения машины, уже сгорел, и ни что не мешало тушить горящий кузов и мешки с ящиками, которые в нём были. Так, хотя Старинов был старше старшего колонны по званию, но поскольку именно мы были ей приданы, то старшим считался Мезенцев, но теперь им стал Старинов. Дождавшись, пока не вернутся наши бойцы, Старинов приказал двигаться дальше. С финнов мы забрали только оружие с боеприпасами и документы, а орудие подорвали, зачем оно нам, подобное наши купили у немцев ещё в начале 30-х, кстати, именно на его основе позже и были сделаны наши сорокапятимиллиметровые орудия, просто на немецкий лафет наложили новый ствол большего калибра. На всём этом безобразии мы потеряли около трёх часов, а потому к месту назначения приехали уже в темноте. Нас направили в 50-й стрелковый корпус комдива Гореленко, там будет наше место основной дислокации. Вот в его штаб, расположившийся в деревеньке Валкъярви (Для всех поборников исторической идентичности, я не знаю, где именно был в это время штаб 50-го стрелкового корпуса, просто он действовал в этой местности, вот я и выбрал эту деревеньку.) мы и прибыли. После представления комдиву Гореленко, расположились на постой, а поскольку деревенька была небольшой, да и до нас все жилые помещения занял штаб корпуса, то пришлось нам разбивать палатки, которые мы предусмотрительно взяли с собой.