Настала очередь книги.
- Ого! - изумился Новиков, как только заглянул под обложку. - Это очень даже интересно... - Он поспешно сел за стол и уткнулся носом в книгу. - Не может быть! - он медленно провел рукой по лысине. - Но каким образом? невидящим взглядом посмотрел на друзей.
- С одной графской усадьбы...
Новиков вновь сосредоточенно уставился в книгу и негромко забормотал себе под нос:
- Тридцать шесть строк латыни в две колонки, текст типографский, инициалы и орнамент ручной... киноварь. Мне кажется, я смогу вам за нее неплохо заплатить, - антиквар оторвался от фолианта и задумчиво посмотрел на гостей.
- Она пока не наша, - неожиданно для себя соврал Гаркавый, - мы ее взяли на оценку.
- А чья?! Чья это книга? - Новиков взволнованно встал и приблизился к друзьям.
- Одного знакомого, - Гаркавый уже твердо решил пока не продавать книгу и незаметно наступил Скитовичу на ногу, давая понять, чтобы тот не вмешивался.
- Хорошо, - хозяин немного успокоился. - Я не могу сказать точно требуется экспертиза, но, по всей видимости, вашему знакомому повезло, он пристально посмотрел Гаркавому в глаза, - это довольно редкая книга, если не сказать больше...
- Во сколько вы ее оцениваете?
- Тысяч пять... - замялся антиквар, - но, повторяю, требуется экспертиза. Лучше будет, если вы оставите ее у меня, а через неделю получите и книгу, и полную информацию по ней... хотя, думаю, вас бы больше удовлетворили деньги... Если вы в чем-то сомневаетесь, то я могу взять ее просто под залог.
- Зачем? Мы вам верим, - машинально сказал Гаркавый, глядя на по-детски непосредственное лицо хозяина.
- И правильно! - Новикову это польстило. - Начнете метаться с ней останетесь без денег и без книги, а за часы и канделябр извольте получить триста долларов, - увел он разговор в сторону.
- Тут еще кое-что есть, - Гаркавый вывалил на стол два боевых ордена, серебряную соусницу, десяток бронзовых пуговиц и горстку монет.
Это "потянуло" еще на пятьсот долларов.
- Если раньше ничего не насобираем, то до следующего четверга, предупредил Гаркавый при прощании.
- Предварительно позвоните, - антиквар, вспомнив о чем-то неприятном, кисло улыбнулся.
"Шестерка", взвыв мотором, выехала из двора и направилась к центру города.
- Может, зря книгу оставили? - Скитович постучал косточкой пальца по рулю.
- Может, и зря. А куда с ней?
- Можно было в музей показать.
- Ага, можно подумать, там ангелы работают, - Гаркавый иронично улыбнулся. - Если честно, я музеям еще меньше верю. Нарисуют бумажку, что эта книга - достояние государства, и доказывай потом, что ты не верблюд.
- Мрачную картину пишешь.
- Зато реальную. Я где-то читал, - Гаркавый всем телом повернулся к другу, - есть специальные мастерские по подделке антиквариата. Потом в музее берется подлинник, а подсовывается так называемый "фуфел". Так вот, музейные работники в этом деле лица совсем не второстепенные... Говорят, в стране все шедевры уже подменены.
- Не может быть.
- Все в мире продается, дядя, - Гаркавый щелкнул ногтем по лобовому стеклу.
- Тоже мне новость, - фыркнул Скитович. - А Васильевич, похоже, телохранителем обзавелся, - заметил он.
- Ты думаешь, это телохранитель? - Гаркавый мысленно представил себе щуплого парня, встретившего их. - Заморыш какой-то, - хмыкнул он, - ну разве только что "синий"...
- ...И с пистолетом под рубашкой, и раскладушкой на кухне, и предосторожностями разными.
- Когда ты все успел рассмотреть?
- Долго ли умеючи.
- Не задавайся - из-за моей широкой спины любой бы рассмотрел.
- Куда? - Скитович притормозил перед перекрестком.
- Я к Лене.
- О'кей.
Как только дверь за гостями закрылась, Новиков стремительно вернулся в комнату, бросив Кабану короткое: "Меня нет дома!"
Разложив перед собой книгу, он внимательно рассмотрел первую попавшуюся страницу. Текст был набран латинским шрифтом в две колонки по тридцать шесть строк. Это был, несомненно, типографский шрифт - не было тонких черточек и плавных переходов, характерных для письма пером, буквы простоватые и утолщенные, но только буквы. Красочные инициалы и орнамент в виде фигурок людей, цветов и животных прописаны от руки.
Антиквар посмотрел бумагу на просвет - водяных знаков на листах не было. Он закрыл книгу и, немного подумав, принялся изучать обложку. Именно обложку, а не оклад, под который в древности прятали особо ценные книги. Обычного исполнения две дощечки, обтянутые телячьей кожей и с нехитрым тиснением. Задняя дощечка наполовину отломана, и кожа на ней болталась наподобие культи. Новиков потер лысину - обложка могла принадлежать любой книге, выпущенной церковной типографией конца 19-го века, но здесь еще орнаментированный от руки блок!
Антиквар внимательно осмотрел нити, которыми тетради крепились к шнурам. Они, несомненно, отличались от тех, которыми были сшиты сами тетради. Получалось, что кто-то в течение последнего столетия облачил в обычную российскую одежонку редкую заморскую гостью. Явление это не было из ряда вон выходящим, зачастую тот или иной библиотаф (буквально, "зарыватель книг"), движимый болезненной страстью, проделывал эту операцию, чтобы как можно надежнее скрыть от посторонних глаз свое сокровище. Хотя проделывали это и другие, и по иным мотивам.
Покончив с обложкой, антиквар вернулся к книжному блоку. Отсутствие титульного листа и колофона еще больше утвердило его в мнении, что перед ним инкунабула - так называемая "колыбельная" книга, к рангу которых причисляли издания, выпущенные в свет с начала книгопечатания до 1 января 1501 года. Редкость их была исключительной. Но и в рядах инкунабул была своя иерархия ценности, книги немца Иоганна Гутенберга, отца книгопечатания, были самыми дорогими из печатных книг в мире.
Новиков в волнении прошелся по комнате. Вероятность, что перед ним 36-строчная Библия Гутенберга, была достаточно велика. До сей поры было известно всего 13 экземпляров этого издания ..
Антиквар положил книгу в сервант и, не колеблясь, набрал по межгороду номер знакомого московского эксперта.
В два прыжка оставляя за собой лестничные марши, Гаркавый легко подымался вверх. Сердце его радостно стучало - ему было хорошо.
