– Погодите же, Олег Валерьевич – выходя боком из лифта и тайком показывая кулак, заинтересовано бросил Брама – может мой опыт по иным скотам поможет решить возникшую ситуацию. Так что там у вас в питомнике?

– Лезут, Анатолий Петрович, лезут самым наглым образом на территорию НИИ, несмотря на предписание!

– Какое предписание?

– Подписанное и развешанное. Запрещающее диким неразумным котам приближаться к питомнику баюнов.

– Погодите, территория НИИ охраняется, и проникнуть сюда, а тем более пронести кота посторонние просто не могут.

– Зачем посторонние? – сдвинул брови Василь Палыч – хватает и того, что они сами через заборы лезут.

– Ага – кивнул обалдевший Брама – кажется, я понял драматизм ситуации. Не обижайтесь, но, привыкнув к баюнам, вы упустили из виду тот факт, что кот дикий неразумный не способен подобно им к чтению предписаний.

Василь Палыч какой то миг изучал серьезное выражение Брамы, выискивая там тень насмешки, а потом кивнул:

– Мне кажется, вы правы. Вздор какой то! Конечно же не умеют, но что делать? Они лезут возмущая питомник.

– Со стороны баюнов был заявлен протест?

– Именно, Анатолий Петрович. Разве вам бы понравилось, если бы вас, рассматривая со всех сторон обсиживали макаки?

– Так велите охране применить пневматическое оружие с резиновыми пулями. Это будет куда весомей предписания.

– Помилуйте, как можно? Дикость какая! Да, я крайне возмущен, но такое! На территории НИИ расположен детский сад. Хорошенький же мы покажем им пример. Это решительно не годится.

Самум насмешливо взирал на злящегося Браму, мельком поглядывая на часы. Потом тот просиял.

– Тогда можно иначе. Как я понимаю, сами баюны не хотят, или не могут разрешить данный конфликт? Так пусть его решат иные разумные представители! Достаточно попросить помощи кеноидов. Думаю, кот дворовой обыкновенный кроме неумения читать, не особо разбирается в тонкостях межвидовых отношений, а рванет при их виде задравши хвост.

Василь Палыч какой то миг вникал в простоту решения, потом горячо потряс руку путника:

– Позвольте, это должно сработать. Точно должно! Будите у нас в питомнике, непременно заходите!

Он быстро засеменил по коридору, а особист уважительно хмыкнул:

– Ловко. Задрал нас Палыч этими котами, спасу нет. Слегка поехал по фазе с предписанием. Теперь будет кенов доставать по поводу караула территории. Баба с возу, коням легче. Пошли, там Вересу куда хуже.

Дверь распахнулась, и пред ними предстал бывший разведчик ПРО. Казалось, из грозовой тучи над ним вот-вот полыхнут молнии. Он разговаривал по старомодному телефону и едва сдерживал себя:

– А мне плевать, понимаете? Этот вопрос находится не в моей юрисдикции. Не могу я выделить лишних сотрудников, просто не могу. Баюны, конечно плодятся как кошки, но обеспечить ими в промышленном масштабе пока не можем.

С этими словами он звякнул трубкой о аппарат и взъерошивая волосы выдохнул:

– Как Полина со всем этим управляется, ума не приложу. Нет, вот выньте и положите им для экспедиции баюнов, а?

– А что с ними такого?

– О, затворник наш появился! Очень рад. Чаю?

– Да нет, мы вчера посидели и так горит. Спасибо.

– Ага, ну смотрите, а Полинка где? Достало меня МЧС по самое не могу, пусть сама с ними мучится, с ООН и то легче.

– А что с ООН? Говорят ты важная шишка – Брама плюхнулся на диван, потянулся было за сигаретами, но осекся.

– Как всегда клянчат образцы и грозят санкциями, если не допустим к Зоне. Пусть грозят. Перетопчутся.

Распахнулась дверь, вошла Полина с младшим Вересом на руках, чмокнула Браму в щеку и передала ребенка мужу.

– А это что еще такое? За какие заслуги? – с деланной ревностью нахмурился разведчик, подбрасывая сына на руках.

– Учись как надо вести переговоры! Полчаса человек в НИИ, только-только из глухой деревни, а уже снял с шеи Палыча.

– Вот это номер – просветлел Верес – он всю плешь мне проел. Верите, приставал до тех пор пока я, замещая Полину, не подписал это дурацкое предписание. Ребята из охраны за животы хватались, развешивая его снаружи.

– Полно вам – покраснел Брама – так что там ООН? Угрожали?

– Пыжились, пока у них над головами СуКИ не прошли.

– Тише, тут же дети.

– Что? Ты не понял – засмеялся Верес – СуКИ, это истребители шестого поколения. Су Конверсионно-Инерционный, с обратным крылом на гравитяге. Приписаны для охраны дипломатического самолета. Господа из Женевы, увидев такое чудо беспрепятственно и незримо прошедшее через противоракетную оборону Европы, сразу скисли. Особенно, когда они ушли обратно в непрогляд закапсулировавшись в поле. Так что, броня крепка и танки наши быстры. Сразу сменили тон и решили сообща на юсовцев надавить, дабы представить Мак-Грегору дипломатическое убежище.

– Погоди, это не капитан ли авианосца? Фамилия у него больно знакомая.

– Точно – разливая минералку по стаканам, уточнил Верес – тут целая история. После Агарти из него сделали военного преступника, обвинив в предательстве национальных интересов и сотрудничестве с врагами. На самом же деле за исчезновение черт знает скольких тон ириния из трюмов «Рузвельта». Кто-то из матросиков упомянул этот эпизод, ну и…

– Ну да, такой куш упустить и что?

– Мы отвлекли временно лесников и те решат эту задачу в два счета. Им выдернуть из-за рубежа нужного человека куда проще, чем гнать по следам выворотника. Сделают в лучшем виде. Сам-то куда думаешь податься?

– Я бы рассмотрелся, сколько всего, глаза разбегаются. Будто не десять, а сто лет прошло, и в будущее попал, верите?

– Верим – кивнул разведчик, что-то черкая на бумаге – вот тебе пропуск. Пока в статусе стажера, побродишь, вникнешь, а потом уже в совет войдешь. Только броню скинь, незачем мальчишкам голову пудрить, сам знаешь, романтика, мечтатели.

– Мне в труселях что ли рассекать? Так я так в таком виде на сотрудниц смущение нагоню.

– Был балбесом, балбесом и остался. Выдадим комбез по фигуре. Не такой бронированный, ведь институт у нас мирный, не считая мелких уступок Мин обороне вроде СуКов. Пусть резвятся, пока могут.

– Ладно, счастливо оставаться – похлопал Браму по спине особист – на первое время ты пристроен, а мне пора. После Звездочета у меня столько дел осталось, не поспеваешь меж ведомствами разрываться: и ПРО и МАИ и вероятники.

Верес потрепал его руку, Полинка чмокнула в щеку и убедившись что лишних глаз нет, особист растворился в воздухе.

Брама рассматривал отражение в стекле. Отражение имело растерянный, но в целом довольный вид. Комбинезон ладно сидел, подчеркивая широкие в сажень плечи и серые, металлического отлива глаза. Лицо сурово-решительное, как рисуют мужественных героев в правильных книжках для хороших детей. Плохие никаких не читают, и зря. Броня путников осталась висеть в шкафу маленького номера. Специалистов собранных со всей страны, курирующее институт новообразованное министерство аномальных исследований расселяло по маленьким комфортабельным номерам. Назвать блистающий чистотой и ухоженностью корпус общежитием и шарагой язык не поворачивался. Семейным выдавали номера побольше, открыв на территории НИИ детский садик, а более старших детей распределили по местным школам, позаботившись о транспорте. По сути это были полноценные квартиры, только за них платило государство, а не проживающие. Он обернулся на скрип двери, Полина подхватила его под руку и потащила возле разнообразия клумб.

– Все, определила дите в садик, теперь можно заняться работой. Пошли, посмотришь на наш кошкин дом, он же резиденция и питомник баюнов имени товарища Шумана.

– Сколько лет знал Евгения Петровича, а особой тяги к честолюбию в нем не заметил. Тут куда не ткни – им. тов. Шумана.

– Да это не он. Сами баюны так решили. Я особо не возражала, зная их умственный уровень. Разум у них полудетский, требующий опеки, до зрелого уровня кенов им ой как далеко. Несмотря на всю трепологию они сами пока не могут. Потому, несмотря на статус разумного вида, мы, их невольные творцы, несем за них ответственность. Учимся сосуществовать.