– А я думал ты бандеровец, ну оттуда. С западной Украины. Вакарчук вот земляк, тот, что Океан Эльзы.

– Не трогай его – пнула особиста Полина – не провоцируй. Думаешь, не знаю что у тебя на уме? В вероятники сманить хочешь? Тоже мне, прогрессоры-благодетели. Дети великовозрастные! Прежде чем другим вероятностям счастье внедрять, для начала в своем порядок наведите. Можно подумать, у нас все идеально. Не дам: пусть сам выбирает, да и с родственниками пусть пообщается, а то забился в Зону и три года как мышь под веником сидел, пока мы мир улучшали. Согласно коммунистическим заветам и принципам эволюции общества.

Брама весело насвистывал, радуясь про себя, что постулатовцев здесь днем с огнем не сыщешь. Прикидывал возможные огневые точки, слабые места в обороне, а потом расслабился, делая вид, что такие прогулки под саркофагом для него плевое дело и немедля встрял в разговор.

– Какие такие прогрессоры?

– Не делай вид что ты тупее паровоза, плохо получается. Сам знаешь, что обозначает. После Агарти, не ломая голову мы одолжили это обозначение у Стругацких. Вот как с кенами: кто-то из лесников их назвал, так прилепилось, не оторвешь.

Самум отмахнулся от прыгающих Игрека и Икса, которым в их отсутствие велели приглядывать за Вересом младшим:

– Увидев живого кеноида воочию те дали авторское разрешение. Не ждали скорого свершения своих идей, еще при жизни. Вот как вышло: прыжком из пост перестроечной разваленной разворованной страны, да в космическое состояние.

– Слушай, партия, дай порулить, а? – потирая рукой пульт взмолился Брама – сто лет мечтал на такой штуке полетать.

– Ладно – милостиво согласился особист и взглянул на Полину – у нас в талоне много не пробитого места осталось?

Северова, чеша разомлевшего от удовольствия Икса за ушами, оценивающе посмотрела на путника, и кивнула:

– Небесного гаи еще нет, но загубленного прототипа я тебе не прощу. Пусть рулит, быстрее привыкнет к новому миру.

Брама просиял, плюхнулся в анатомическое кресло и деловито положил руки на руль:

– Ну, где тут зажигание, чего тыкать?

– Тыкать будешь на гражданке, а здесь достаточно слегка потянуть руль.

Путник немедля потянул на себя и глайдер стрелой взвился в воздух. Компенсаторы действовали исправно, будь иначе, им бы точно не собрать костей. Верес радостно захлопал, а особист стремительно выбил на пульте трель команд.

– Тпру!

– Что тпру, повозка, что ли? – выделывая в воздухе вираж, отмахивался путник от насевшего друга.

– Да рулишь словно телегой! Тише давай, иначе ей Богу звезданемся!

Брама пустил руль, мир перестал вертеться, солнце заглянуло в правый иллюминатор, а Верес вернулся к свои книжкам.

– Ты же говорил все дублировано и надежно? – разочаровано протянул путник.

– Для нас надежно, но не для летящих на встречу самолетов. При такой скорости у них ни единого шанса.

Брама, наконец, заметил на радаре приближающиеся метки, побледнел, и вздохнул вслед за особистом.

– Вот потому-то глайдеры существуют в нескольких экземплярах. Когда установим аналогичную телеметрию и айнеры на всех воздушных судах, тогда можешь резвиться, да и то, в определенных рамках. ОМОН, от лихачей в небе, тоже поставим.

– Айнер? Впервые слышу о такой штуковине. Полина, не просветишь отставшего от времени путника?

– Обнулятор скорости, антиинерциатор – бросила она из пассажирского отсека – уравновешивает перегрузки внутри.

– Вона как, хорошо придумали. Давай еще раз, Самум? Обещаю помалэньку и нызэнько.

– И чего я такой добрый? Хорошо – особист активизировал точку на голографической карте – курс Киев, НИИ им. Шумана.

– Есть капитан! – отсалютовал Брама – а чего этот ваш НИИ расположен в Киеве, а не Москве, к примеру?

– К пустой голове руку не прикладывают, балда, чай не в Америке. А НИИ удобнее располагать ближе к Зоне.

На этот раз Брама отнесся к пилотированию серьезно, сообразив, что глайдер прошьет любой аппарат на вылет, не спеша двигался по проложенным автопилотом воздушным коридорам, радуясь ощущению полета и свободы. Самум облегченно вздохнул, и, в знак признания ответственности великовозрастного дитяти, отошел в пассажирский отсек к Полине. Вересу наскучило общение с другими разумными видами в виде Икса и Игрека, он забрался особисту на руки, и принялся прыгать, отвлекая от разговора. Разговор у них, видимо, был серьезный. Путник краем глаза ловил выражения лица Полины, которая сохранив девичью фамилию Северова и после замужества, подтверждала ее всем своим видом. Доводы особиста она отметала с непреклонной суровостью, настаивая – Брама сам должен выбрать, на каком поприще работать и применять свои силы, а не склонятся в этом к решению старших товарищей.

Вообще, странная выходила штука. После эволюции в новое качество они перестали мотивировать весомость своих аргументов, ссылаясь на биологический возраст. Биологическое время, похоже, потеряло над ними власть. В этом Брама мог убедиться еще на хуторке, обнаружив странные симптомы. Начавшая пробиваться ранняя седина ушла, суставы и былые раны, ноющие на погоду, перестали тревожить. Несколько дырявых, почерневших зубов заросли сами собой, без всякой видимой причины. Чувствовал он себя превосходно, если бы не донимающая тоска, которой они были подвержены также как и все остальные люди. На сердце было свободно и легко, тяжесть прошлого отброшена в сторону, он смотрел в будущее со свойственным ему оптимизмом. Будущее было неизменно светлым, великим, исполненным радости новых открытий и свершений. В плохое верить не хотелось, его предостаточно и в прошлом, чтобы тащить в будущее. Освободившись от течения времени старость странным образом отошла в далекую перспективу, сменившись состоянием былой юности, о которой оставалось только вспоминать с ностальгической улыбкой. Ум снова был быстр и подвижен, память обострилась, воспроизводя любой запечатленный момент с поразительной точностью и глубиной. Казалось, все его естество наполнилась новой сутью, ему же оставалось разобраться с целями. Задач у двенадцати, хотя нет, Звездочета, Каймана и Шумана, давно не было на Земле, задач у девяти представителей нового витка было предостаточно. Произошедшие благодаря Зоне эволютивное ускорение во многом касалось технологий, новых материалов и знаний, изменив сознание общества лишь частично. Ее появление, разительно совпавшее с путчем девяносто первого года и исчезновением Севастополя, привело к мощному всплеску, консолидировав общество и породив яркое антизападное настроение. Что с измененной, обновленной политикой правительства дало первые, несмелые плоды.

Странным образом получалось так, что все доводы Самума, несомненно, умные и правильные разбивались о мудрость и проницательность Полины, обретенную многочисленными синхронизациями, впитавшими опыт множества вариантов. Глубина синхронизаций стала новой мерой, однако, не скатываясь в крайности. Скажем, Верес старший, все это Брама услышал за время неспешного полета к НИИ, синхронизировал всего несколько раз, при этом его уму и изворотливости в дипломатических моментах, умноженной на чисто врожденную въедливость и дотошность, мог позавидовать любой из них. Поэтому Самум с огромнейшим удовольствием взваливал на него все переговоры с мировым сообществом относительно Зоны и ее ресурсов. Формально Верес работал в НИИ имени Шумана, занимавшейся проблемами и изучением Зоны, однако на деле обязанностей у него, как у любого из девяти, было куда больше. Он не зря был назначен главой. Характер у него вредный, а подход чиновников на местах во многом еще бюрократический, вот и использовал свой талант по назначению.

– И когда здесь успели высоток натыкать? – возмутился Брама, бросая глайдер в сторону – не пройти, не пролететь!

– Пока на хуторе в спячке лапу сосал! – фыркнул особист – не только Киев, все реконструируется. «Хрусталь» помнишь?

– Естественно – скосил глаза путник, любуясь блеснувшим изгибом Днепра – не такой уж и редкий арт, из него что ли все?