— Я испытываю к маме намного больше, чем могу произнести вслух, — наконец отвечает он.

Дейзи сконфуженно улыбается. Ей всегда немного неловко слушать признания от других людей, даже косвенные. Сама она чувствует себя немного черствой на фоне этого. Неудивительно. Ответить на «я люблю тебя» громогласное «спасибо» — это, конечно, сильно.

— Понятно, — старается она не упускать нить разговора.

Значит, сильные чувства папы к маме выражаются в его способности вызывать патронуса?.. Логики пока не наблюдаю. Только частично понимаю, что надо сделать.

— А я могу вызвать своего патронуса? — спрашивает она.

Северус кладет локти на стол и в задумчивости кривит линию губ.

— Это довольно непростая магия, — рассуждает он, боковым зрением замечая, как загораются ее глаза.

Дочери только дай повод добиться успеха в чем-то новом.

— Но ты все сможешь, если будешь практиковаться, — смотрит он ей в глаза.

Дейзи сжимает на мгновение губы и склоняется ниже, завороженная новой задачей до кончиков пальцев.

— Как это сделать?

Северус прямо видит в ней этот несгибаемый дух уверенного в себе человека. Он бесконечно гордится тем фактом, что Дейзи растет человеком с такими чертами характера. Он снова устраивается удобнее на стуле, стараясь скрыть улыбку.

— Чтобы получилось, нужно отыскать самые счастливые воспоминания глубоко внутри себя, — объясняет он.

Дейзи ведет линией плеч.

— У тебя быстро получилось их отыскать, — замечает она.

Северус в этот раз не скрывает едва заметной улыбки.

— Потому что все мои самые счастливые воспоминания связаны с твоей мамой, — кивает он, — и с тобой.

Поднявшись с места, Северус с нажимом целует дочь в висок, и решает пойти в гостиную посидеть часок или другой, пока не спадет жара. Там прохладно даже летом, а камин он просит домовиков не топить, потому что они в этой комнате почти не бывают.

Дейзи провожает взглядом родителя и сжимает губы. Она старается разобраться, что именно он имеет в виду, но, разумеется, понимает всё по-своему. Воспринимает информацию через собственную призму.

Она решает, что вызвать телесного патронуса получится, если ты думаешь о любимом человеке и счастливых моментах с ним. С родственниками, скорее всего, такого не получится, только с возлюбленными.

Папа ведь думает о маме, в первую очередь, когда вызывает своего патронуса.

Ей, видимо, нужно думать о Тедди.

Кивнув самой себе, Дейзи допивает стакан уже теплого лимонада и встает на ноги, утерев тыльной стороной ладони губы. Вытащив из кармана палочку, Дейзи закрывает глаза, настраиваясь.

— Воспоминания, — шепчет Дейзи с придыханием, — самые счастливые, — с улыбкой добавляет она.

Она думает о том самом дне, когда она танцует с Тедди на Святочном Балу. Люпин тогда смотрит на нее, да и не только он. Весь зал на нее смотрит, а она кружится. Кружится. Кружится в его руках. Дейзи рисует руну.

— Экспекто патронум!

Открыв глаза, Дейзи замечает, как из кончика палочки вырывается только едва заметный голубоватый язычок волшебства и тут же исчезает. Нахмурившись, она переступает с ноги на ногу и пытается снова.

Результат получается даже плачевнее.

Она предпринимает еще пару попыток. Первый поцелуй под омелой. Момент, когда они впервые позиционируют себя парой в стенах Хогвартса. Как он поддерживает ее игру в квиддич, стоя на трибуне в трескучий мороз.

Едва заметный сноп искр — всё, что у нее выходит.

Может, дело просто в том, что я не люблю его?

Дейзи морщится и качает головой из стороны в сторону. Глупости. Папа просто прав. Во всех начинаниях необходима практика. Без нее результата никакого не будет. Думая именно об этом, она забирает из холодильника графин с лимонадом и идет к себе, чтобы продолжить тренировку.

Жара постепенно спадает.

Через несколько дней из дома Дейзи, конечно, выходит и даже в Нору возвращается, да только к незавершенному разговору возвращаться не хочет. Тедди, видимо, и сам это чувствует, поэтому вопросами не досаждает и ни о чем не напоминает.

Хотя бы за это я могла бы его полюбить.

Дейзи хочется треснуть себе по лбу от подобных мыслей, потому что от них совсем не легче, а с точностью да наоборот. Как бы то ни было, неожиданное признание забывается, и все, кажется, возвращается в норму.

Если так можно сказать.

Дейзи снова редко ночует дома, часто убегает гулять в другие места, чувствует повышение уровня серотонина в крови и совершенно не хочет углубляться в серьезные вещи. Ей шестнадцать, у нее классная подруга и лучший в мире парень.

Тедди хорошо не только целуется, она поэтому впервые на Рождество домой не возвращается. Родителям приходится соврать, что из-за подруг, и они воспринимают все за чистую монету.

Дейзи просто не знает, как об этом сказать. Как дать понять маме, что ты уже не маленькая девочка, и что остаешься ты у своего парня не только чтобы в настолки поиграть. Возможно, если бы они просто начали этот разговор… хотя бы одна из них…

Было бы проще.

Ей хочется поделиться этим с мамой, а не с подругой, и собственных порывов Дейзи не понимает. Может, просто интуитивно ощущает, что мама не осудит ее, как бы то ни было, а вот насчет подруги…

— Дейзи, я дома! — слышится голос из фойе.

Дейзи захлопывает книгу, возвращаясь в реальность, и, вскочив с места, мчит из библиотеки, шлепая босыми ногами по полу. У входа она видит изнывающую от жары маму с пакетом в руках и острым желанием в глазах немедленно принять холодный душ.

— Привет! — немного нервно улыбается она, заправив за уши волосы, и целует маму в щеку.

Гермиона с прищуром смотрит на дочь, не скрывая улыбки.

— Привет, — тянет она, опуская на пол сумку.

— О, продукты! — суетится Дейзи. — Давай отнесу на кухню!

Гермиона даже не успевает возразить, девчонка тут же забирает пакет из ее рук, хотя это даже не продукты, а ее новое шелковое платье. У Гермионы в сентябре день рождения, но о новом образе она задумывается уже сейчас. Знает прекрасно, что сентябрь будет бешеным из-за работы, и свободной минутки на шоппинг не будет.

Покупками продуктов в доме занимаются Моди с Эванжелиной. И Гермиона в курсе, что Дейзи прекрасно об этом знает.

— Что за спешка? — прищурившись, не понимает Гермиона, следуя за дочерью на кухню.

Дейзи мчит впереди, толкает бедром дверь и входит в помещение первой. Опустив пакет на стол, она снова забирает волосы за уши.

— Да я просто рада тебя видеть! — улыбается девчонка, раскидывая руки в стороны. — Мы же с тобой не виделись…

— Восемь часов, да, — не дает ей закончить Гермиона, все еще стараясь понять поведение дочери. — Всего восемь…

— Правда? — суетится Дейзи. — Кажется, что больше! Намного больше! Я успела соскучиться!

Дейзи нервно переступает с ноги на ногу, и это не ускользает от внимательного взгляда Гермионы. Она моментально узнает это движение. Собственные привычки грех не знать. О, Мерлин! Она о чем-то хочет мне рассказать, но не знает, как начать!

— А что ты принесла? — продолжает тараторить Дейзи. — Что-нибудь холодное? Жара стоит просто сумасшедшая!

Гермиона присаживается на стул и чуть сутулит плечи. Дейзи заглядывает в пакет с искренним интересом.

— Что это? — не понимает Дейзи, слегка нахмурившись. — Это…

— Это платье, Дейзи, — спокойно замечает Гермиона, а затем выдвигает стул, стоящий рядом.

Дейзи бросает быстрый взгляд на него, а затем смотрит на маму. Гермиона вздыхает и указывает на стул перед собой. Дейзи сглатывает.

— Рассказывай, — смотрит она дочери в глаза и грамотно скрывает тревогу.

Гермиона привыкает за столько лет, что Дейзи от нее никогда ничего не скрывает, но в это Рождество она впервые чувствует, что что-то идет не так. Да, разумеется, она позволяет Дейзи остаться в Хогвартсе на праздники, ведь там ее друзья, но… Что-то подсказывает ей, что не все так просто.

Дочь выглядит иначе этим летом. Гермиона же не слепая, все видит и все понимает. Однако, как тактичный родитель, не давит на Дейзи, ожидая того дня, когда она сама соберется с силами, чтобы все ей рассказать.