По крайней мере, она знает, что домой к ней Тедди не заявится.

Дейзи убирает ладони с лица и снова смотрит в потолок. Она почти ночь не спит, размышляя над вчерашним событием, и пытается понять, готова ли она на самом деле ответить тем же человеку, с которым она вместе уже больше года.

Август не вечен, долго прятаться в своей комнате она не сможет, к тому же, им еще вместе ехать в одном купе в Хогвартс. Да и это будет последний год Тедди, да и вообще… Дейзи зажмуривается и трясет головой. Снова мысли лезут не в то русло.

Резко усевшись, Дейзи соскальзывает с постели на пол и хватает с туалетного столика резинку. Наклонившись, она переплетает пучок темных волос и, захватив с собой зачем-то свою палочку, направляется вниз, по-настоящему превозмогая себя.

Если она не выпьет чего-нибудь холодного, точно рехнется от перегрева собственного сознания.

Дейзи лениво переступает босыми липкими ногами по каменной лестнице и всеми фибрами души надеется, что Эванжелина заранее сделала лимонад или что-то в этом духе, и в холодильнике ее уже ждет спасение от жары.

И самой себя.

Толкнув обеими руками дверь, Дейзи входит в кухню.

— Привет, пап, — чуть улыбается она.

Северус, до того момента полностью погруженный в чтение статьи, поднимает взгляд.

— Решила выйти из своего склепа? — снисходительно произносит он.

Девчонка хмыкает, целенаправленно следуя к холодильнику.

— Почему из склепа? — улыбается она.

Северус опускает газету, снимая с глаз очки.

— А как мне еще назвать твое пристанище? — жмет он плечами. — Либо ночью только выходишь, чтобы взять еды из кладовки, либо вообще ночуешь в других местах, — он чуть хмурится, разглядывая дочь.

— Что? — не понимает Дейзи.

Северус вздыхает, снова расправляя газету.

— Стал забывать, как ты выглядишь, — плавно произносит он. — Зафиксировал последние наблюдения.

Дейзи качает головой, не скрывая улыбки, и дергает ручку холодильника на себя. Она облегченно выдыхает и мысленно воздает хвалу Моди и Эванжелине с пожеланием крепкого здоровья и долгих лет жизни. Литр лимонада сейчас кажется сродни мешку галлеонов.

Она берет сразу два стакана, потому что замечает состояние папы. Ему тоже жарко, он вообще крайне плохо переносит жару, поэтому даже из дома не выходит, чтобы лишний раз не совершать бессмысленных движений и не подвергать себя риску.

Обычно на июль или август, в зависимости от отпусков Северуса и Гермионы, они всей семьей едут пожить в домик с белыми ставнями на берегу, который Северус приобретает много лет назад, но сейчас, даже несмотря на наличие тех самых четырнадцати нерабочих и оплачиваемых дней, Северус себя заставить сдвинуться с места просто не может.

А уж думать о том, чтобы такую жару переносить на пляже… Мерлин упаси.

Дейзи наливает один стакан и сразу его залпом выпивает, после чего до краев наливает оба и несет их на стол. Северус едва заметно морщится от духоты, крылья его носа покрыты испариной, в светлой футболке и шортах он чувствует себя не особо комфортно, но в темной мантии в плюс тридцать не походишь.

Он снова поднимает взгляд от статьи.

— Подумала, что тебе тоже не помешает, — присаживается она за соседний стул, сгибая в коленке одну ногу и прижимая ее к груди.

— Спасибо, Дейзи, — кивает Северус и, потянувшись за стаканом, осушает почти половину одним глотком.

Лимоны он не любит, но сейчас понимает, что они и жизнь спасти в такой духоте могут, поэтому даже не морщится. Дейзи берет свой стакан и делает еще один глоток. Подержав немного прохладу во рту, становится легче. Мысли начинают проясняться.

И приводят в ужас.

Дейзи любит сидеть вот так с папой в любое время дня и ночи. Им даже не обязательно говорить, они могут просто находиться рядом в одной комнате, и ей морально становится легче переваривать любую информацию.

Сегодня это, почему-то, не работает.

Мысли и без того липкие и вязкие из-за жары, а на фоне вчерашнего вообще вызывают приступы дурноты. Дейзи снова возвращается к их с Тедди разговору. Он говорит, что любит ее. А она? Она любит? Как вообще люди приходят к этому выводу?

Они заранее готовят эту фразу? Отсчитывают до определенной даты? Выхватывают удобный случай? Как?.. Ну, как они понимают, что любят другого человека? У Дейзи в голове не укладывается.

Она еще никому этих слов пока не говорила. Сейчас такая возможность есть, но она понятия не имеет, что испытывает на самом деле. Однако она не из тех людей, кто боится спрашивать. У нее всегда есть тот, кто поможет ответить на любой возникающий у нее вопрос.

Даже самый странный.

— Пап, — зовет Дейзи, обернувшись в сторону.

— М? — отзывается Северус, чуть вскинув брови, но не отвлекаясь от чтения Пророка.

Дейзи ставит стакан на стол и кладет замок из рук на коленку.

— Скажи, как ты понял, что любишь маму? — спрашивает она.

Северус сначала никак не реагирует на вопрос, а затем едва слышно хмыкает и кладет газету на стол, бросая мимолетный взгляд на дочь. Дейзи с интересом смотрит на родителя.

— Как я это понял? — переспрашивает он и берет со стола свою волшебную палочку, без колебаний вырисовывая руну. — Экспекто патронум!

Дейзи от неожиданности охает, приоткрыв рот. Из волшебной палочки моментально вырывается плавная полоса серебристо-синего цвета, взмывает ввысь и группируется, образуя какую-то фигуру. Всего мгновение спустя Дейзи понимает, какую именно.

Она искренне улыбается, искрящимся взглядом провожая снующего в воздухе зверька. Невозможно красивая магия.

— Ох, это же выдра! — следит за быстрым пушистиком Дейзи, беспокоясь, что упустит его из виду. — Как здорово!

Дейзи смеется переливом колокольчиков, когда Северус, снова едва взмахнув палочкой, завершает заклинание телесного патронуса. Магия растворяется, оставляя после себя легкое дуновение ветра. Северус чуть улыбается, усаживаясь на стуле удобнее, чтобы было не так жарко.

— У мамы ведь тоже выдра, — вспоминает Дейзи. — Так бывает разве?

Северус кладет на стол свою палочку и делает еще глоток лимонада. Дочь уже не маленькая, он может говорить с ней о многих вещах, как печальных, так и не очень. Она многое понимает в этом мире теперь, очень многое.

— Раньше мой патронус был другим, — начинает Северус. — Форма патронуса может меняться, если в волшебнике или волшебнице произошли глубокие изменения в характере личности, — объясняет он.

Дейзи сводит на переносице брови, мгновение о чем-то размышляя.

— Какой у тебя раньше был патронус? — наконец задает она вопрос.

Северус недолго молчит. Да, поговорить он с ней может действительно о многом, но ворошить прошлое ему совсем не хочется. Появятся вопросы, и их будет немало. Один из них встанет ребром, ведь второе имя Дейзи — Лили. Она им совсем не пользуется, откровенно не любит его и игнорирует его существование.

Судя по тому, куда ведет разговор, они могут коснуться этой темы. Северус не думает, что это хорошая идея. Воспоминания любят покой. Вот пусть и остаются в прошлом, припорошенные пыльным крошевом времени.

— Это уже не имеет значения, — просто отвечает он. — Важен факт, какой он стал теперь.

Дейзи кивает.

— Выдра, — озвучивает она свои мысли, — как у мамы.

Она замолкает, глядя на тающий лед в стакане с лимонадом. Дейзи пытается понять, к чему папа ведет. Он никогда ничего не делает просто так. Это не в его природе. Он умеет объяснять ей сложные вещи доступным языком и на фоне каких-либо примеров. Дейзи его за это по-особому ценит.

— Ты полюбил маму так сильно, что это изменило твой патронус? — смотрит она на родителя.

Северус чуть дергает уголком губ. Он не совсем понимает, как ему объяснить это Дейзи. Гермиона не просто помогает ему вновь открыть свое сердце для любви, она меняет его. Она исцеляет его, делает другим человеком. Лучшей версией его самого.

Со временем ее любовь помогает залатать старые шрамы. Отпустить прошлое. Научиться жить дальше, не оглядываясь назад. Гермиона становится частью его самого.