— Я шагаю вперед правой, ты назад левой, синхронно со мной, — проговаривает Северус, — молодец. Теперь я делаю шаг влево, а ты вправо, — они повторяют это одновременно, — прекрасно. Половина квадрата малого уже есть. Вспоминается что-нибудь?

— Да, — подняв вверх на мгновение голову, радостно отзывается Дейзи. — Теперь я правой вперед, а ты левой назад, и потом я влево, а ты вправо, верно?

— Верно, — кивает с полуулыбкой он. — Готова повторить быстрее?

— Да, — с искренней радостью кивает Дейзи.

— Раз-два-три…

Они кружат по ковру библиотеки возле камина под звонкий смех Дейзи и звуки вальса с пластинки времен Святочного Бала самой Гермионы, и это мгновение кажется настолько счастливым, что его даже не передать словами.

— Больше экспрессии! — взмахивает рукой Гермиона и, зажмурив один глаз, делает фото на полароид, запечатлевая этот момент на всю оставшуюся жизнь.

Без отдавленных ног вечер этот не проходит, и именно Дейзи много раз наступает Северусу на ноги. Несколько раз Гермиона показывает Дейзи, как танцевать вальс, и позволяет ей встать в качестве ведущего партнера, чтобы она увидела танец с обеих сторон.

Северус успевает сделать фото, когда Гермиона кружит дочь за руку на месте. Кадр получается просто потрясающий. Темные волосы Дейзи выглядят просто волшебно, а улыбка Гермионы заставляет сердце биться чаще.

Под конец вечера Северус целует дочь в макушку и говорит, что, кто бы он ни был, лучшей партнерши для танца ему все равно никогда в жизни не отыскать. Дейзи так сильно обнимает после этих слов родителя от бешеного чувства благодарности, что ей кажется, будто еще секунда, и она разрыдается во весь голос.

В последний вечер перед отъездом ребят в Хогвартс, а Виктуар в Шармбатон Молли зазывает семейство на прощальный ужин, и в этот раз Северус даже не вздыхает. Просто он понимает, что до лета будет полностью свободен, за исключением моментов, когда Поттеры или они сами захотят организовать совместный вечер.

Дейзи с утра успевает отлично потренироваться на метле и намотать несколько десятков кругов с мертвыми петлями, чтобы быть в тонусе. Быстро приняв душ и переодевшись, она тут же спускается вниз и слышит новость об ужине.

Девчонка радуется и умоляет отца не ехать на машине и не терять времени, а воспользоваться каминной сетью, и он соглашается моментально, потому что и сам не хочет тратить времени на разогрев и минование снежных ухабов.

Она просит пойти раньше, потому что в ее планах поцеловать Тедди, пока никого еще нет, и Гермиона согласно кивает и машет рукой, чтобы она шла раньше них, потому что она еще не готова.

Едва появившись в зеленых языках пламени, Дейзи бросает на стол шарф и шапку, которую даже не надевала, и расстегивает куртку, шмыгая носом. Она тут же начинает оглядываться по сторонам.

— А Тедди еще нет, — старается спокойно произнести Джеймс, который сидит в углу кухни и перебирает по просьбе матери метлу от лишних палок.

Дейзи тут же оборачивается и, заприметив Джеймса, улыбается, направляясь к нему. Джеймс замечает, что улыбка у нее печальная. Она правда хотела увидеть первого не Джеймса, а кого-нибудь с волосами более синими.

— Еще нет? — зачем-то повторяет она и шмыгает носом. — Ладно.

Дейзи садится на стул и расстегивает куртку до конца, тяжело вздохнув.

— Ты бежала? — интересуется Джеймс.

— Нет, — поворачивается к нему девушка. — Я же из камина, из дома.

— А нос чего красный? — не понимает он.

— Тренировалась с самого утра, — жмет она плечами. — Что-то за эти праздники вообще метлу ни разу в руки не брала, обычно хотя бы три раза точно взлетаю, — размышляет она.

— Действительно, почему бы это? — в саркастичности и интонациях Джеймс полный профан, так что Дейзи подвоха не слышит.

Дейзи жмет плечами. Говорить ему о том, что все ее мысли заняты Тедди, она ему, разумеется, не станет. И лучше бы вообще тему перевести. Она поднимает взгляд.

— А ты чего такой грустный? — чуть дергает она уголком губ в полуулыбке.

Джеймс не может сопротивляться ее свету, поэтому хмыкает в ответ.

— А ты чего такая веселая? — продолжая отламывать веточки от метлы, отзывается он.

Дейзи вскакивает с места в два шага подходит к Джеймсу, забирает из его рук метлу, кладет куда-то в сторону и присаживается перед ним на корточки. Парнишка лишь беспомощно наблюдает за всем этим.

— Джеймс, — почти серьезно произносит она, нахмурив брови.

Поттер настороженно смотрит ей в глаза.

— Дейзи… — отзывается он.

— Слепим снеговика? — шепчет она и растягивает губы в искренней улыбке.

Джеймс просто не может на нее не ответить и отказать ей в такой простой мелочи не может, да и не стал бы. Вместо этого он трет лицо ладонями и тут же хватает со стола свою шапку, натягивая на уши.

Дейзи вскакивает на ноги, бросает через плечо, что последний, кто выйдет на улицу, будет до конца дня ходить с ослиными ушами, а после сама начинает с бешеной скоростью запихивать волосы под куртку, натягивать шапку и завязывать шарф.

Джеймс успевает собраться быстрее и выбежать на улицу первым, но, разумеется, спор об ослиных ушах они аннулируют. Даже если бы Дейзи прибежала первой, Джеймс бы с ними не ходил. В данном случае им для игры необходим лишь предлог.

Снег в эти каникулы словно создан для бесконечного времяпрепровождения на воздухе. Не липкий, не очень сильно мокрый, и его безумно много. Мороз не сильно щиплет щеки и нос, а перчатки промокают не через пять минут, а через час минимум.

Это ли не повод вообще не вылезать с улицы, чтобы других поменьше видеть?

— Давай сюда побольше снега, иначе основа развалится, — указывает Дейзи, и Джеймс добавляет снега туда, куда она показывает, после чего они вдвоем наваливаются на снежный шар, продолжая движение.

— Тащи сильнее, давай! — кряхтит с улыбкой Джеймс.

Они заканчивают делать огромную основу для снеговика и приступают к следующим. Дейзи без конца смеется и испытывает счастье всеми фибрами души от каждой минуты, проведенной с Джеймсом, потому что он… Как солнышко. С ним всегда тепло, всегда спокойно.

Он понимает ее порой даже тогда, когда она сама себя не понимает. Дейзи с уверенностью может сказать, что Джеймс — ее друг. Они же всю жизнь вместе, и плевать, что их разделяют какие-то три года. С возрастом эта разница станет незаметной.

— Я устала, — выдыхает Дейзи, когда они приделывают ветки вместо рук снеговику, и плюхается на нетронутый снег прямо на спину, раскинув в стороны руки.

Джеймс, недолго думая, падает рядом. Они лежат какое-то время в тишине. Еще нет четырех часов, но уже смеркается. Едва слышно завывает ветер, с неба падают снежинки. В загородной тишине слышно, как кристаллики приземляются на капюшон шуршащей куртки, на рукава и перчатки.

Вдалеке слышится негромкий голос бабушки Молли и дедушки Артура из дома. Джеймсу кажется, что он слышит и голос дяди Северуса. Однако их голоса слышно только в том случае, если вслушиваться. Джеймс слушает только две вещи.

Падающие с неба снежинки и дыхание Дейзи.

Оно у нее ровное, размеренное и спокойное. Джеймс хочет пошевелиться, но боится испортить момент. Такие мгновения порой всего раз в жизни случаются. Однако через пару секунд он переворачивается на живот, потому что хочет и этот момент отпечатать в своей памяти.

И он запоминает.

Дейзи лежит на снегу в синей куртке. Ее шапка чуть сдвинута на лоб, глаза закрыты. Руки раскинуты по сторонам, губы расслаблены. Ее темные ресницы едва заметно дрожат, на бледные веснушки на крыльях носа падают снежинки.

Кристаллики живут лишь секунду, а затем тают на ее теплой коже, превращаясь в маленькие капельки. Она такая красивая. Никого в целом мире нет прекраснее нее с этими растаявшими снежинками на щеках.

Слышится, как в доме вспыхивает камин. Дейзи тут же открывает свои невозможно зеленые глаза.

— Тедди приехал, — тараторит шепотом она и поднимается тут же на ноги. — Идем домой, — зовет она, — у меня штаны на коленках промокли.