Впервые такое случается много лет назад, в ее самый первый вечер в поместье в качестве молодой хозяйки дома. Если в тот период безысходность положения порождает в ней дурные мысли, то сейчас… Гермиона открывает глаза, глядя в потолок.

— Хватит, — шепотом выдыхает она самой себе и, оттолкнувшись от бортиков ванны, встает на ноги.

Капли воды стекают по влажной коже, оставляя на бежевом коврике мокрые следы. Гермиона наспех вытирается, взмахивает палочкой, невербально высушивая непослушные волосы и закручивая их в пучок на макушке, и надевает футболку со спортивными штанами.

Стрелки часов показывают четверть восьмого.

Утро Гермионы снова начинается раньше пяти, потому что спит она в одиночестве крайне плохо. По этой причине ей приходится снова занимать себя всякой ерундой, чтобы убить бесполезное время. В доме чудовищно тихо.

И этой тишиной Гермиона сыта по горло.

Тихонько спустившись вниз, Гермиона хватает с туалетного столика почту. Склонившись, девушка откладывает Ежедневный Пророк, потому что ей нет до него никакого дела, несколько рекламных брошюр и письмо от Блейза с результатами квартального отчета.

Она знает, что там именно он, поскольку сама его просит на прошлой неделе держать ее в курсе, раз уж в офис ей путь заказан.

Пальцы ее правой руки едва заметно дрожат, когда Гермиона видит в руках последнее письмо. Почерк незнакомый, адрес тоже. Бумага слишком дешевая, видно, что отправитель не держит возле себя в доме прислуги, да и воск для сургуча ему сродни рождественской утки в клюквенном соусе.

Гермиона чуть хмурится и, облизнув губы, хватает со столика нож для бумаги, вскрывая конверт одним легким движением. Вытащив сложенный вдвое листок, Гермиона его разворачивает, глядя вниз.

На желтоватой бумаге незнакомым отрывистым почерком написано всего два слова.

«Не сдавайся»

Зачем-то перечитав послание трижды, Гермиона вертит листок в руках, рассматривая его с обеих сторон, а после снова хватает со столика конверт и рассматривает свой домашний адрес. Кто мог прислать это письмо?

Северус писем ей не пишет с того самого дня в апреле, Дейзи пользуется мобильной связью, а почерк Джинни она среди сотни других узнает без колебаний. Гермиона быстро анализирует события последней недели. Ответ приходит моментально.

— Рольф, — тихонько бубнит она себе под нос, закатив на мгновение глаза.

Бесплатная консультация по совету жены и в качестве бонуса лист с мотивацией. Потрясающий сервис психологической помощи от магозоолога. Девушка фыркает, а затем тут же начинает корить себя за собственные мысли.

Ох, Мерлин, отчего же я к нему так строга? Он лишь… попытался помочь.

Поджав губы, Гермиона снова поднимает лист с посланием. «Не сдавайся». Если бы все было так просто. Если бы слова могли обладать волшебной силой исцеления. Проклятье, как было бы проще жить.

«Не грусти» — и нет у тебя хронической апатии, тянущейся циклично почти шесть лет с перепадами в глубокую депрессию. Очень было бы полезно исцеляться с помощью пары слов. Гермиона опускает руку вниз, закрывая глаза.

— Ладно, — шепчет она самой себе, — что он там говорил? Что-то про уборку. Внутри себя и, — она чуть морщится, стараясь вспомнить, — и доме?.. Кажется, да. Так и сказал. В доме.

Гермиона открывает глаза и оглядывается в просторном холле. Взгляд зацепляется за новые статуи по обеим сторонам лестницы. Девушка морщится, глядя на них. Порой она не понимает, почему выбирает именно их. На третьем месяце хочется поменять все в доме, а статуй это желание касается в числе первых.

Теперь две греческие нимфы не кажутся Гермионе утонченными и возвышенными. Выбранные скульптуры выглядят вульгарными и безвкусными. Гермиона отбрасывает мысль о том, что думает она так, чтобы заглушить другую открытую рану глубоко внутри.

— Уборка, — снова повторяет она.

Гермиона понимает, что нужно выбрать какую-нибудь комнату, чтобы просто начать. Взгляд падает на дверь в столовую и кухню. Девушка качает головой: там нечего убирать. Комната с фортепиано? Гостиная? Подсобка для зелий? Или… Библиотека?..

Она так и стоит на месте, глядя на двери издалека. Гермиона не может заставить себя пошевелиться, чтобы войти в эти комнаты. Они все горят им. Горят Северусом. Их общими воспоминаниями, семейными вечерами, горячими губами на шее. Мерлин, нет… Нет-нет-нет. Это слишком тяжело.

Гермиона не может заставить себя войти туда, поэтому она принимает решение подняться на второй этаж.

Гостевое крыло она даже не удостаивает своим вниманием. Спальню Северуса не рассматривает за вариант, до своей спальни ей нет дела, а одну из комнат в конце коридора игнорирует напрочь.

Она горит ярче всех. Эта комната. Слишком много сил вкладывается в ее ремонт, слишком много нежности полыхает в ее стенах, слишком много ожиданий не оправдывается.

Гермиона понимает, что может войти только в одно помещение. Захватив с собой рулон черных пакетов, она перехватывает его в руке. Аккуратно надавив на ручку, девушка толкает от себя дверь. Волосы дергаются назад, когда на нее веет спертым теплым воздухом.

Уборку в комнате Дейзи эльфики проводят дважды в месяц, пока она в Хогвартсе, и систематически топят камины, даже летом. Несмотря на жару за окном, большой дом даже летом внутри остается холодным, потому что стены каменные.

Гермиона входит внутрь и прикрывает за собой дверь. Комната дочери такая же, какой они оставляют ее в конце августа, когда собираются на поезд. Даже невидимка Дейзи по-прежнему лежит на туалетном столике. Эванжелина очень ответственно подходит к личным границам каждого жителя этого дома.

Да, уборку она делает, но вещи со своих мест никогда не перекладывает, если ее об этом не просят.

Гермиона хватает пальцами невидимку с желтым камушком и вертит ее между пальцами. Она покупает этот набор для дочери, когда той идет девятый год, и внезапную любовь к желтому цвету у Дейзи не понимает, но и не осуждает. В тот год у нее много всего желтого появляется.

Гермиона это списывает на детскую гиперфиксацию, и со временем понимает, что оказывается права. К четырнадцати ее отпускает это некоторое подобие на одержимость, и девушка считает, что все дело в первой влюбленности, которая сбивает с нее спесь.

Любовь творит с людьми страшные вещи, а если она еще и первая…

Гермиона чуть хмыкает от собственных мыслей, вспоминая себя в возрасте дочери. В Виктора влюблена она не была, лишь слегка очарована. Влюбляется она, если честно, лишь однажды, и это чувство растет вместе с ней, проецируя эмоции на Рона.

Однако по-настоящему она любит всего раз в жизни. И только это чувство помогает ей не сдаваться и не опускать руки. Не записка от магозоолога, а глубокое чувство к собственному мужу.

Гермиона даже подумать не может в свои двадцать четыре, к чему приведет ее собственная наивность, однако вот она здесь, в этом доме, замужем уже четырнадцатый год, и сердцем понимает одну очень важную вещь. Жить с человеком и жить человеком — вещи разные.

И если в первый год брака она живет с Северусом, то сейчас…

Она живет им.

Гермиона разматывает рулон, отрывает один пакет и встряхивает его. Можно сделать уборку в комнате Дейзи, пока она не вернулась. Вещественную уборку. Это давно уже комната тинейджера, но под кроватью дочери по-прежнему валяются детские игрушки, покрытые тремя слоями пыли, потому что она вечно о них забывает.

С этого можно начать. Ей ведь не обязательно выбрасывать вещи, можно просто отправить их на чердак.

Согласившись с собственными мыслями, Гермиона встает на коленки и, наклонившись, тянется рукой под постель дочери. Ожидаемый беспорядок не заставляет себя ждать. Гермиона вытаскивает мягкую игрушку мышки, у которой раньше было почетное место на полке. Теперь она собирает килограммы пыли.

Мягкая игрушка отправляется в пакет первой. Продолжая склоняться, девушка вытаскивает все новые и новые призраки прошлого. Ох, Мерлин, куда же время так бежит? Она же только вчера спала с ней в обнимку! Мусорный пакет продолжает наполняться.