— А ты сам-то кататься умеешь?

Арсений какой-то частью сознания надеется, что Шастун сейчас стушуется и сознается, что на коньки не вставал ни разу. Ну хоть что-то он, блять, должен не уметь. Нет, правда. Если он и на коньках умеет кататься, то это ебаный край.

— Подростком катался, — пожимает плечами Антон. — Не особо зашло, падать больно высоко, — хохочет он.

Арс, не сдержавшись, нервно усмехается и отводит взгляд в сторону. Пацан умеет в этой жизни одно большое всё. И Попова почему-то разрывает.

Разрывает от переполняющих чувств к нему.

Шаст замечает перемену его настроения и чуть щурится, стараясь понять, что заставило Попова так отреагировать.

— Что? — чуть улыбаясь, качает головой пацан.

Попов снова улыбается, завязывая шнуровку на правом коньке девчонки, в то время как та перебирает пальцами завязку на капюшоне его толстовки. Антон наблюдает за тем, как Бусинка задумчиво сидит на руках у Арса, и думает только об одном.

Он никогда не сможет оставить ее.

Ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось. Разве что если только его мир рухнет или перевернется от абсолютно непредсказуемого поворота в его жизни, погребая под собой все живое.

— Ничего, — поворачивается к нему Арс, не в силах сдержать улыбку.

А выглядит так, будто не ничего, а всё.

И Шаст улыбается в ответ. Блин, так улыбается, что хочется кричать. А еще хочется сорваться, сгрести в охапку его безразмерное худи и впиться в солнечные губы, прошиваясь их светом насквозь.

Кусать их, терзать и не отпускать Антона от себя ни на одну гребаную секунду, потому что…

Потому что.

Без пацана для Арсения мир тут же погаснет. Без пацана для Арсения мир просто исчезнет.

Они стараются не торопить события, хотя и глушат всё чаще слишком вспыхивающее желание, кусая губы в ночи и комкая в пальцах простынь. Они пытаются делать все плавно, беспокоятся, что нарушат личные границы друг друга, поэтому держатся на негласно проведенной дистанции, которую сами же все чаще нарушают.

Арс без Антона и Кьяры уже жизни не видит.

Попову кажется, что на жизнь он без них не смотрел вообще.

Антон видит в глазах Арса такую бурю, что перехватывает дыхание. Он ныряет в это аномальное явление добровольно, чуть придвигается ближе, а взгляд сам останавливается на его губах. Таких красивых, блять, губах, что можно намертво пиздануться.

До него поцелуи были неправильными. До него поцелуи были чужими.

В глотке внезапно пересыхает, поэтому Антон машинально скользит кончиком языка по пересохшей нижней губе. И Арса буквально замыкает от этого. Он чуть склоняет голову вправо и подается вперед, порываясь позволить своим легким впитать его выдох целиком, но…

— Пошли кататься! — внезапно дергается на руках Арса девчонка и запрокидывает голову вверх, отчего Арс шарахается от Антона так, будто тот — пороховая бочка, а на губах Попова шашка с динамитом.

Пацан немного истерично хохочет, закрывая лицо руками, и чувствует себя в этот момент наивным влюбленным подростком, ведь… Они сейчас просто взяли и забыли о девчушке, потому что снова чуть не утонули друг в друге.

И Антону становится еще смешнее, когда он понимает, что у Арса щеки залились краской. Боже, кто тут еще влюбленный подросток, оказывается. Кьяра елозит на коленях Арса, а после закидывает ручки вверх, запрокидывает голову и, обхватив лицо папы ладошками, целует его в кончик подбородка.

И это прошибает молнией насквозь.

Затем как ни в чем не бывало девчушка старается слезть с его коленей, совершенно позабыв о том, что на ногах у нее коньки. Шаст тут же реагирует на это и ловит непоседу буквально за секунду до неизбежного, после чего подбрасывает в воздухе, как делает это обычно, и Кьяра заливисто хохочет.

— Вот же непоседа, — смеется Шастун, усаживая девочку себе на шею. — С ума меня чуть не свела.

Кьяра обвивает руками голову Тоси и прикладывается к его макушке щекой, чтобы удержать равновесие, а Антон придерживает ее ножки и кивает будто выпавшему из реальности Арсу в сторону катка.

— Ну что, пойдем? — улыбается он, и Арс поднимается на ноги.

Искусство хождения в коньках постигли единицы, и в их число явно входит Антон, который не только сам ловко идет, но еще и успешно отвечает за безопасность девчонки, в то время как Арс чуть ли не вдоль бортика передвигается.

Ему, откровенно говоря, немножечко ссыкотно навернуться со своей высоты в сто девяносто сантиметров, хотя о таком должен беспокоиться Шастун, ведь его природа почти двумя сотнями наградила.

И Арс ловит себя на мысли, что паникует уже здесь, а ведь на лед он даже не вышел. Попов облизывает губы, когда Антон осторожно спускает девчушку с шеи и, взяв ее теперь на руки, выходит на лед, осторожно отъезжая от прохода вдоль бортика.

Кьяра завороженно смотрит на то, как мчат на всей скорости мимо нее лихие подростки, отчего из-под коньков вырываются непривычные для нее звуки, а лезвия всякий раз тонким слоем срезают пласт инея с идеальной закрытой арены. В глазах Кьяры загорается неподдельный интерес.

Девчонка что-то тараторит Тосе, одновременно хлопая в ладоши, пока тот кивает и хохочет, и Арсу ужас как хочется узнать, что она говорит, да только его единственная мысль в момент, когда его нога шагает на лед: «Блять, если упаду — костей не соберу».

Держась за бортик, он всё же добирается до точки назначения и, в очередной раз чуть не потеряв равновесие, останавливается возле них, натягивая посильнее шапку и поправляя челку.

— Блин, а тут холодно, — замечает он, тут же поправляет Кьяре шарф и проверяет, плотно ли закрыты шапкой ее уши. — Может, всё-таки не надо?..

— Арс, — устало улыбается Шастун и впивается в синеву Попова своим взглядом. — Всё будет нормально, — кивает он. — Мы ее научим.

Он поворачивается к девчушке, которая безостановочно следит за мелькающими мимо нее людьми, и ее явно уже разрывает: ей не терпится встать на коньки.

— Мы ведь научим тебя? — чуть подбрасывает на руке Кьяру Антон, и Бусинка улыбается.

— Я буду как Эльза! — снова сияет она невозможной улыбкой, и Шаст осторожно опускает ее на лед.

Арс напряженно наблюдает за действиями пацана.

— Тут очень скользко, — предупреждает тот. — Но я буду тебя держать. И папа тебя держать будет. Не бойся, хорошо?

И Антон соглашается с собственными словами.

Я всегда буду тебя держать. Я никогда не смогу тебя отпустить.

Кьяра кивает, до побелевших костяшек сжимая указательный палец Антона, которому приходится почти пополам согнуться, чтобы девчушка за него держалась. Арс, не отпуская бортика, берет малышку за правую руку.

Арс ожидал от этого опыта всевозможные развития событий, он даже перед выходом зашел на ютуб и посмотрел пару роликов с оказанием первой медицинской помощи. И не только для ребенка, но и… для себя.

Попов по жизни чувствовал себя коровой на льду, но, кажется, ему просто постоянно попадались неправильные учителя.

Антон показывает Арсу, как надо передвигать ногами, чтобы получалось синхронно с ним, и сначала эффекта от уроков пацана с гулькин нос, но спустя минут пятнадцать начинают появляться первые ощутимые плоды.

Арс ловит ритм, даже считает вслух, передвигается плавно, осторожно. И спустя еще несколько минут Попов наконец может оставить бортик позади. Они оба не выпускают маленьких ладошек Кьяры из своих рук, и девчонка звонким колокольчиком смеется на всю ледовую арену, когда два папаши везут ее за руки по льду, а она всё повторяет: «Я — Эльза!»

Попов привык ко льду, и, оказывается, не такой уж тот и страшный, а пару раз приземлиться на пятую точку — даже эффективно и продуктивно; это подталкивает его рычать на проезжающих мимо школьников, чтобы объезжали стороной, а самому избегать крутых поворотов и стараться никого не обгонять без крайней надобности.

Они даже меняются, и Шаст, согнувшись чуть ли не вдвое, едет задом наперед, держа девчонку за обе руки и позволяя ей «ловить волну».