Также особенно сильные затруднения у магистра вызвало возвращение первоначального облика королевскому виночерпию, уже однажды пострадавшему от магии и довольно долго пугавшему кухонную челядь щупальцами. В силу некоторых его особенностей жаба, в которую он превратился, была нежно-голубого цвета.

Королева была очень недовольна.

– И это значит, что мой медовый месяц откладывается, – выслушав доклад о происшествии на совете министров, резюмировала ее величество, опасно поблескивая клычками на нижней челюсти. Министр полиции лерд Фритрик упорно и почтительно смотрел на высокую светлую прическу королевы Миррей, ибо ее серые глаза полны были недовольством, а чуть зеленоватая кожа щек – наследие оркских предков – подернулась румянцем гнева. Все уже успели понять, что несмотря на счастливое замужество и присутствующего тут же супруга, ее величество не разлюбила устраивать подчиненным показательные порки.

Магистр, к слову, в разборе полетов не участвовал, он споро что-то писал на листе бумаги, хмурился, черкал, что-то сам себе говорил вполголоса. Ее величество поглядывала на по-военному статного мужа с ощутимой гордостью, как на победителя степных скачек на овцебыках.

– Мы сделаем все возможное, ваше величество, – пообещал министр полиции, когда королева все же пригвоздила его взглядом к спинке кресла.

– Сделайте и невозможное тоже, – королева шлепнула сухощавой рукой по столу, и все вздрогнули, будто удар пришелся по чьему-то филею. – Но чтобы к моему дню рождения главарей всех банд арестовали, а город зачистили, – сдвинула она брови. – Я хочу отпраздновать пятьдесят шесть лет в мирной столице, в которой добрые граждане спокойно ходят на рынок, а преступники строгают табуретки в тюрьмах. Я понятно изложила свои требования?

– Исключительно, ваше величество, – проблеял министр. – Разрешите идти выполнять приказ?

– Идите, все идите, – раздраженно махнула рукой королева, и потрепанные подданные поспешно удалились. Министр полиции успел услышать, как заговорил магистр.

– Миррей, – сказал он спокойно, – ну что ты расстроилась? Повара я расколдую, хотя из-за смешения заклятий и хаоса формулу было вывести сложно. Уже сегодня он сможет отбыть на судно. А мы там будем уже вечером. Переночуем под звездами.

– Я не расстроилась, Корнелиус, я знала, что ты это решишь, – довольно мурлыкнула королева, в которой иногда просыпалась утонченность то ли предков-эльфов, то ли еще какой расы из богатой родословной. – Я просто слегка размялась перед обедом.

Послышались нежные воркования, и последний уходящий поспешно захлопнул дверь, дабы в лягушку не превратили уже его.

Министр, получив нагоняй, передал импульс начальнику столичной полицейской стражи, начальник – главам сыскных отделений. Те уже так накрутили подчиненных, что не успел за королевой с супругом закрыться телепорт на побережье, как раскрываемость повысилась в десять раз, а возможность выспаться и отдохнуть простым стражникам – во столько же раз понизилась.

– Ее величество очень недовольна, что в медовый месяц её отвлекают разборки кланов, – с чувством сообщил полковник Норминн сыскарям и стражам групп быстрого реагирования. – Поэтому, ребята, мы не спим, не едим и дышим через раз, пока не арестуем всех нарушителей, преступников и подозрительных!

Но Гейб не жаловался: у него был личный зуб на бандитов. В ту самую пору, когда банды решили выяснить отношения, он прогуливался по площади с намерением завернуть в таверну, выпить пива и приглядеться (с прицелом на недалёкое будущее) к хорошеньким официанткам. Вместо этого он сначала увидел вспышку зеленого цвета, а затем неделю прыгал лягушкой, ибо магистр Корнелиус расколдовывал только повара да виночерпия, а всех остальных – его ученики, недавно поженившиеся Эбигейл Горни и Натаниэль Вудхаус.

Эти двое не нашли ничего лучше, чем совместить снятие заклятия с практикой студентов магуниверситета, и поэтому своей очереди пришлось ждать долго. Наквакавшийся Гейб и без импульса от начальства был готов вытрясти из всех бандитов душу.

Сейчас Гейбртерих Гроул с товарищами по сыску готовился к захвату дома Кирберта Гарэйла – оборотня, главы одного из преступных кланов, устроивших магическую драку, выступившего зачинщиком беспорядков. Его огромная усадьба находилась среди домов старейших фамилий столицы, на центральном проспекте, который шел от королевского дворца до городской ратуши.

Кирберт был неприлично богат, состоял в нескольких аристократических клубах, не будучи аристократом (но деньги и связи открывают и не такие двери) и выглядел приличным законопослушным подданным – из тех, что и с министрами ручкаются, и с начальником полиции, бывает, встречаются за одним столом в гостях. Однако шептались, что клан проворачивает незаконные дела вроде торговли оружием, запрещенными магпрепаратами и даже полуразумными существами вроде пегасов и горгулий.

Кирберт никого не убивал, но по его приказу мешавшего ему могли вывезти в орочьи степи или на русалочьи острова в Перловицу, а что уж там с ними происходило – его, Кирберта, никак не касалось. Доказательств причастности Гарэйла, как водится, не хватало. До последнего случая – когда случайно удалось поймать членов банды на преступлении.

Гейб с раннего утра следил за подручными Кирберта, гномом и орком, которые спешно куда-то уехали из особняка. Он волком провел их паромобиль до таверны на окраине Веншица, вошел внутрь, увидел, как они садятся в угол и требуют подавальщицу. А затем Гейб, ненавязчиво затесавшись в разношерстную компанию завтракающих строителей, услышал проповедь старичка-друида, жреца природы из тех блаженных эльфов, что помешаны на почитании природы и предпочитают общение с животными общению с людьми и прочими тварями. Впрочем, Гейб имел удовольствие общаться с эльфами, и поэтому друида, предпочётшего соотечественникам существ безмолвных, вполне понимал.

Проповедь старичок толкал со знанием дела, с убежденностью, одновременно с и кроткими и горящими глазами – и был столь убедителен, что верилось, что он, как и полагается друидам, спокойно мог разговаривать и с деревьями, и с пегасами, и с единорогами, и с горгульями и прочими неразговорчивыми (и несговорчивыми) полуразумными животными. Да что там говорить, этот блаженный ухитрился и Гейба заговорить так, что волк едва не решил отправиться путешествовать вместе с ним в качестве служки. А Гейб знал, что он иногда еще то несговорчивое животное.

Только Великому Вожаку ведомо, зачем бандиту Кирберту потребовался старик, тем более что тот и не пытался сопротивляться – лишь как-то странно ухмыльнулся в ответ на «пойдем-ка с нами, просветленный, работа для тебя есть», покорно позволил подхватить себя под локти и повлечь в паромобиль. А вся таверна стыдливо отвернулась – видимо, подчиненных Гарэйла тут хорошо знали.

Гроул, не веря своей удаче, подождал, пока заревет мотор паромобиля, а затем, обернувшись волком, понесся следом, держась вне поля видимости. Надо было предупредить группу наблюдающих за особняком Кирберта и послать запрос на захват.

К настоящему моменту в доме Кирберта друид находился уже больше часа, и главаря вполне можно было брать на похищении разумного. А заодно и всех, кто там был в это время, определить на казённые харчи.

Увы, разрешение на захват от полковника Норминна было получено ровно в тот момент, когда дом Кирберта изнутри полыхнул зеленым светом. Свет этот как-то странно повлиял на окружающие дом деревья – они мгновенно уменьшились в размерах, зазеленели нежной листвой. Матёрый черный кот с рваным ухом, вопивший у печной трубы так, словно на дворе был март, а не август, мявкнул и превратился в милого котёночка.

Гейб побледнел – не дай Пряха друид отправился к Первоэльфу, эльфы замучают претензиями и требованием сатисфакций всех до последнего стражника. Или жрец проклял всех так, что опять сейчас попрыгают лягушки. Или кролики, зелёные.