А Сетод продолжал сжимать Вестника, не давая ему вырваться. Покрытые нефритом пальцы вонзились в белую кожу, прорвали ее, вцепившись в ребра; стихийная мощь анимы Охотника крушила плоть и кости, другая рука – сдавливала горло неразрываемой хваткой. Камни и песок ауры Сетода засыпали пылающий костер над головой рыцаря смерти, прибивая пламя; кровь текла по лицу остиария, сочилась из-под доспеха, но он, казалось, не обращал на нее внимания, и бледная плоть врага рвалась под чудовищным давлением.

Абиссал бешено рванулся – и раздался короткий, резкий хруст.

Наступила тишина, и нарушило ее только падение тела, которое выпустил Сетод. Вестник распростерся у его ног со сломанной шеей. Кровавые цепи в агонии проскребли по земле остриями, и замерли. Мгновением спустя они растеклись, потеряв форму и разбегаясь от тела багровыми ручьями среди угасающих теней анимы.

– Нет… – прошептал Сарлеф. – Нет… господин…

Остиарий сделал несколько неверных шагов. Наклонился, с трудом подавив стон, взялся за рукоять Стовесного; на нее упало несколько капель крови из порезов на лице.

– Лорд Арлесс! – вскричал некромант, поворачиваясь к фейри, с прежним интересом разглядывавшему Сетода. – Отомстите! Госпожа наградит вас!

– У меня был договор с Вестником, – небрежно отозвался тот, – перед твоей хозяйкой у меня нет никаких обязательств.

– Но хотя бы отомстите за союзника!

– Он выполнил свою задачу, – задумчиво проронил Арлесс. – Привел меня к хорошему противнику… неплохо справился.

– Убейте его! – голос некроманта сорвался на крик. – Убе…

Лидер фейри молниеносно взмахнул рукой; человек подавился собственным воплем, когда ледяная сталь перчатки сомкнулась на его шее. Вновь резкое стремительное движение – и в воздух взметнулся фонтан крови, особенно яркой на фоне снега. Обезглавленное тело сползло с седла, распластавшись на земле.

Воин Хаоса придирчиво оглядел оторванную голову в своей руке. Сравнил ее с черепами у седла, пожал плечами и отшвырнул трофей прочь; потом тронул поводья, подавшись вперед и остановившись перед Сетодом.

– Я Арлесс Ледяной Опал, герцог Янтарного Двора, – произнес он. – Меч – высшая моя Грация, и путь мой – путь катафракта. Знаешь ли ты, что это значит?

– Да, – кивнул дракорожденный, опираясь на молот. – Ты воин, который вечно ищет битвы.

– Грубовато, но в целом верно, – поморщился Арлесс. – Мне понравилось, как ты бьешься, остиарий Сетод. Я хочу сразиться с тобой и убить тебя.

Кехав напряглась, переплетая пальцы в жесте заклинателя. Сетод медленно, глубоко вздохнул и поднял взгляд на покрытое инеевым узором лицо.

– Разумеется. Прямо сейчас?

Повисла тишина – замерли оба дракорожденных, застыли в седлах и на земле дети Вильда. Даже звери остались недвижимы, и молчание нарушилось лишь легким звоном, когда Арлесс задумчиво постучал пальцами по рукояти меча.

– Нет, – наконец решил он. – Победа над уставшим, раненым и растратившим много сил противником не принесет пользы легендам обо мне. К тому же твоя история, остиарий, заслуживает грандиозного финала, гибели в сиянии стихий и Хаоса, столкновения клинков и напряжения всех сил. Сейчас тебе погибать…

Он неопределенно взмахнул рукой.

– Неправильно.

Дракорожденный молча наклонил голову. В кои-то веки странности мышления фейри помогли ему.

– Но потом… – мечтательно протянул Арлесс. Он наклонился вперед и постучал кончиками пальцев по одному из свисавших с седла черепов. – Видишь его? Он принадлежал твоему собрату, Воздушному мечнику, с которым мы схватились у границ Хальты. То был славный бой, о котором говорят до сих пор… но я заменю эту голову твоей, после того как отсеку ее и выварю в водах Хаоса. Так будет при нашей следующей встрече, остиарий Катак Сетод.

– Я буду ждать ее, герцог Арлесс, – негромко и уверенно произнес Сетод. – А когда она придет – я навсегда вобью тебя в землю Творения.

Смех фейри раскатился над скалами, зазвенев чистым льдом.

– Это тоже будет достойно! – отсмеявшись, заявил Арлесс. – Гибель от руки великого бойца и могучего Охотника – достойный финал истории любого катафракта, не правда ли?

Он развернул коня и вскинул руку на прощание; лучи солнца засияли на перчатке.

– Я запомню тебя, остиарий! – крикнул Ледяной Опал, прежде чем послать скакуна вперед, увлекая за собой всю свою свиту.

Сетод неподвижно стоял, глядя вслед всадникам Хаоса. Потом медленно выдохнул, шагнул назад, опустив плечи.

Рядом возникла стройная фигура. Кехав осторожно отерла с лица остиария струившуюся из порезов кровь своим шейным платком, покачала головой, глядя на воина.

– Вообще-то, – мрачно произнес Сетод, – тебе было приказано уходить.

– Считай, что я поддалась своему Аспекту и наплевала на приказ, – спокойно ответила Кехав.

Катак хрипло рассмеялся, оборвал смех, скривившись. Болело все тело; организм Возвышенного уже начал заживлять раны, но даже с привычкой к боли было тяжело.

Кехав подставила плечо, оказавшееся неожиданно сильным. Опираясь на нее и молот, остиарий выпрямился, коротко выдохнул.

– Держись, – с тревогой попросила чародейка. – Здоровым ты мне нравишься куда больше.

– Еще не хватало, – негромко проронил Сетод, – чтобы тебя привлекали люди в таком состоянии.

– Ну… – протянула Кехав, задумавшись. – Если бы мы не были ранены – я бы сейчас с удовольствием оправдала слухи о развращенности Династии.

Дракорожденные посмотрели друг на друга, и одновременно расхохотались, несмотря на пронзившую тела боль. Через несколько секунд они умолкли; Сетод прислонился к скале, тяжело вздохнул. Ранее казавшийся невесомым нефрит всем весом давил на плечи.

– В следующий раз, – сказала опустившаяся на камень рядом Кехав, – я предпочту нормальную постель на жилом этаже. Или на Чародейском, по крайней мере.

– Ты думаешь, следующий раз будет? – поинтересовался Сетод.

– Думаешь, нет? – отозвалась Кехав.

Остиарий пожал плечами.

– Работа. Приличия. Опасность.

Вместо ответа чародейка поднялась, дотянулась до Сетода и поцеловала – медленно, мягко и нежно. Тот на мгновение прикрыл глаза, улыбнулся.

– Работе не повредит, – сказала Кехав. – Я Мнемон, опасность меня не пугает. Приличия… мы же не монахи.

Сетод лишь покачал головой, вздохнул. Прикрыл глаза, позволяя текущей в теле Эссенции заняться восстановлением; Кехав устроилась рядом, глубоко вздохнув и тоже давая телу исцелиться.

Они молчали, но Катак чувствовал тепло тела спутницы даже сквозь нефрит доспеха. Неподалеку лежали тела абиссала и некроманта и тускло блестящая куртка с душестальными пластинами, стелился легкий туман на месте развеявшихся призраков. Тело болело, земля была полита его кровью.

И почему-то Катак Сетод чувствовал себя счастливым.

– О, – неожиданно произнесла Кехав. – Нильфарен.

– Где?

– Я чувствую его приближение. Он увидит нас через пару минут.

Остиарий кивнул. Значит, почти наверняка за элементалем придут и остальные; вовремя, хотя часом раньше они бы больше пригодились. Он прислушался к земле – чарм еще не развеялся, кивнул. Ящер с двойным весом, еще какой-то зверь рядом… значит, все Возвышенные живы. А стало быть, и солдаты наверняка живы, таланты своих подчиненных Сетод знал.

Сейчас они доберутся сюда, и все пойдет как было. Полностью… в конце концов, у всех есть свои обязанности. Свой долг, который он всегда ставил превыше всего другого.

– Венерер, – произнес он вслух.

– Да? – Кехав подняла усталый взгляд; при официальном обращении ее глаза поблекли. – Остиарий.

– По возвращении в Шпиль нам необходимо будет представить полный отчет, – сообщил Сетод. – Я надеюсь на вашу помощь… буду ждать у себя для составления.

Чародейка на мгновение застыла; по ее лицу скользнула легкая, задумчивая улыбка.

– Путь до Шпиля далек… остиарий, – промурлыкала она. – Возможно, мы… сделаем некоторые наброски в пути?

– Это наш долг, – с совершенно серьезным выражением лица кивнул Сетод. Он позволил себе усмешку и поднял глаза к небу.