– А у них не так? – спросил Глеб.

– Так, – ответил Александр, – Но, как-то по-другому.

Ребята дошли до небольшого ресторанчика, на открытой веранде которого, под зонтиком, сидел пожилой мужчина с газетой в руках. Решив немного отдохнуть, Глеб тоже сел за столик недалеко от этого мужчины, а Александр вошел внутрь помещения ресторана. Через несколько минут он вернулся к Глебу, и произнес:

– Всё в порядке, – сказал Александр, – Хозяин согласился нас угостить кофе с пирожными. Другого ничего у них нет сейчас, и кухня тоже, как и везде закрыта, но хоть что-то перекусим, а вечером уже нормальной еды на банкете поедим.

– Могут ведь, если захотят, и даже не смотря на сиесту, – сказал Глеб Александру, и тот улыбнулся в ответ.

Боксерская конференция на Глеба особого впечатления не произвела. Проходила она в конференц-зале отеля «Parc Hotel Billia», и ничем примечательным не выделялась. Если не знать, что это была именно боксерская, а не какая иная конференция, скажем по животноводству, или строительству небоскребов в сельской местности, то отличий вообще невозможно бы было и обнаружить. На телевизионном сленге, съемки подобных мероприятий называют – «паркетом». Так и говорят, едем снимать «паркет», или опять снимали этот «паркет», или ещё как-нибудь, но, практически всегда, данный фразеологизм употребляется в отношении очень монотонных и однообразных съемок, способных усыпить даже самых стойких телевизионьщиков.

Пройдя в помещение довольно просторного конференц-зала, Глеб оказался в атмосфере до боли ему знакомой. На составленных в длинные ряды креслах, здесь сидели немногочисленные слушатели, подобно тому, как сидят люди в кинотеатрах, ожидая начала какого-нибудь блокбастера. Перед собравшимися, стоя на сцене за пластиковой трибуной с двумя тонкими, и как видно гнущимися во всех направлениях, черными микрофонами, заунывно, на английском языке, что-то вещал темнокожий спикер, очень похожий на актера, игравшего Марселоса Уолиса в одном известном голливудском фильме.

Глеб прошел сбоку мимо рядов со слушателями, и спустился к сцене, рядом с которой, по обыкновению, сновали фотографы, и видеооператоры. Подойдя к коллегам, наш герой включил свою видеокамеру, и, затем, подобно остальным работникам СМИ, направил её на темнокожего Марселоса Уолиса.

О чем вещал здесь спикер, было совершенно непонятно, но одно было ясно, что кроме Марселоса, снимать тут больше абсолютно нечего и некого. Всё интересное, как и всегда, на подобных мероприятиях, начиналось гораздо позже, в ресторане, попасть в который можно было уже ближе к вечеру, после окончания всех официальных речей и выступлений.

В помещении ресторана людей было значительно больше, чем на самой конференции, и оказавшись здесь, Глеб, далеко не без усилий, стал медленно пробирался сквозь праздную толпу, держа в одной своей руке видеокамеру, а в другой, бокал с бесплатным шампанским, который ему удалось раздобыть на входе.

– Даже в самых своих отвлечённых фантазиях об этом путешествии, я и представить себе не мог, что окажусь за кулисами мира профессионального бокса, – восхищенно произнес Глеб, в направленную на себя камеру, и затем, уже отхлебнув из бокала изрядную дозу пенного напитка, продолжил свой репортаж, – Удивительного мира бокса, который, обычно спрятан от глаз рядового зрителя, наблюдающего всегда лишь за поединками на ринге.

Глеб выключил камеру, и сделал ещё один внушительный глоток шампанского. В стороне от него, на противоположном конце ресторана зазвучал громкий голос ринг-анансера, который предвещал процедуру награждения спортсменов за какие-то их боевые заслуги.

Подойдя ближе к голосу, у стены, Глеб обнаружил небольшую сцену, чем-то напоминавшую портативный боксерский ринг, на котором, с микрофоном в руке, в белом ситцевом костюме, стоял всё тот же Марселос Уолис, но уже не один, а в окружении многих своих коллег, среди которых выгодно выделялись две девушки модельной внешности. В руках у одной из девушек был кубок, другая держала огромный диплом в стеклянной рамке.

– Маааайкл Фринчер, – звучно проорал на весь зал Марселос, максимально растянув при этом первое свое слово, и следом, резко, выпалив за ним второе, словно объявляя боксера перед началом поединка.

Под всеобщие аплодисменты, на сцену стал подниматься крепенький низкорослый парнишка, лет так двадцати пяти, который до этого момента мирно что-то жевал, сидя за одним из столиков ресторана. Глеб включил свою видеокамеру и начал снимать. Никто, ни из охраны, ни из гостей конференции, давно уже не обращал на него ни малейшего внимания, по-видимому, принимая за оператора, специально нанятого для съемок этой конференции.

Глебу определенно нравилось, то, что происходило вокруг него, но, в какой-то момент времени, он, вдруг, осознал, что всё, что сейчас его окружает, похоже на странный сон, который, уже через пару дней, должен обязательно испариться, подобно миражу, снова вернув его в лапы реальности, вместе с рюкзаком за плечами, и без малейшего понимания того, что ждет впереди.

– «А с другой стороны, зачем об этом беспокоиться?» – подумал Глеб, переводя фокус своей видеокамеры с Марселоса на ту девушку, что стояла на сцене с кубком в руках, – «В сущности, вся человеческая жизнь – сплошная неизвестность, и никто, ни в Италии, ни в России, ни где бы то ни было, толком не знает, что, на самом деле, ждет его завтра. Так зачем же тогда волноваться? Какой в этом смысл? Почему бы не отключиться от всего того, что беспокоит, и просто насладиться моментом, этим днем, этой минутой, секундой, ведь она уже точно никогда не повторится.»

Пробираясь к официанту за очередной порцией шампанского, Глеб наткнулся на своего благодетеля – Александра, который неожиданно вынырнул из толпы прямо перед подносом с напитками.

– Ну, что, как настроение? – спросил Александр.

В ответ собеседнику, Глеб показал бокал с недопитым шампанским в руке, и произнес:

– Неплохо, неплохо – сказал уже изрядно захмелевший Глеб, – Очень неплохо.

Александр улыбнулся, и затем спросил:

– Не жалеешь, что со мной поехал?

– Шутишь, – удивился Глеб, – Я в восторге, тут круто.

– Ну, хорошо, развлекайся, – сказал Александр, и после небольшой паузы, затем добавил, – Ты бы лучше чего-нибудь покушал вместо шампанского, там вон, видишь, где народ толпиться, креветки неплохие есть.

Глеб посмотрел по направленью, куда указывал собеседник, и действительно, заметил оживление, царившее рядом с одним из «шведских» столов, что стояли по периметру ресторана.

– Работа, прежде всего, – произнес Глеб, и показал на свою камеру, желая подчеркнуть, что даже, несмотря на злоупотребление алкоголем, он ни на минуту не забывает о своих операторских обязанностях.

– Ну, смотри сам, я, если что, вот за тем столиком сижу, – улыбнувшись, ответил Александр, и затем жестом руки показал на столик, стоявший у окна, за которым сидело несколько человек славянской наружности.

Глеб проводил взглядом спину своего благодетеля, и затем, подхватив с подноса у официанта, очередной бокал шампанского, решил отправиться испробовать креветок, которых минутой ранее ему так нахваливал собеседник.

Шампанское делало свое дело, и после пятого бокала, от стресса и неуверенности Глеба не осталось и следа. Он так освоился в окружавшей его обстановке, что стал даже без знания английского, на каком-то птичьем языке, шутить с официантами и всевозможными поварятами в изысканных белых колпаках, что, то и дело, шныряли по залу, желая накормить присутствующих.

Еда была здесь повсюду, на «шведских столах», в тарелках, в руках людей, за металлической стойкой буфета, из-за которой кто-то наливал себе черпаком суп, а кто-то ронял длинных спагетти обратно в никелированную кастрюлю. С разнообразием блюд в ресторане тоже проблем не было. Например, на «шведском» столе, к которому подошел Глеб, буквально царствовало изобилие всевозможных явств, но креветки, действительно, как и утверждал Александр, являлись здесь бесспорным хитом. Они были огромных размеров, и занимали центральное место в середине стола, главенствуя во всей ассамблее итальянских морепродуктов, что на их фоне теперь казались просто случайным уловом.