Раскладывая товар уже на двух скамьях, цены я не задирал и, уходя налегке, не обращал внимания на косые взгляды теряющих заработок старожилов. У председателя, исчерпавшего индейскую тему, появилось новое увлечение – «супершпионы», и, чтобы заручиться его покровительством, пришлось подыскивать в Москве «шедевры» о последователях Лоуренса Аравийского и Мата Хари. За деньги москвичи могли «достать» абсолютно всё, и ко мне стали обращаться с эксклюзивными заказами. Так, для своей военторговской начальницы Маргарита Васильевна попросила купить «Анжелику».
– Семьдесят рэ, в хорошем состоянии, – ошарашенный, передал я ей дословно озвученное мне в столице. – А в нулевом – сто.
– Привозите за сто, – поговорив с заказчицей, осуждающе качала головой поклонница поэзии. – Совсем люди с ума посходили…
После того как я подарил ей двухтомник Ахматовой, оговорившись, что случайно купил в московском магазине (иначе она бы не взяла), Маргарита Васильевна чуть ли не молилась на меня.
Уловив наши разговоры, очень непростой «товарищ» – бывший партийный деятель – отозвал меня в сторонку и долго мялся, но все же вымолвил: «Мне нужно что-нибудь маркиза де Сада. Заплачу, сколько скажете». Маркиз оказался не так уж дорог. В отличие от «Анжелики», которую я лишь приоткрыл, поразившись «древнему» году выпуска, де Сада решил прочесть. Начало захватило, но после тридцатой страницы стало подташнивать, и я захлопнул книгу.
– Знаете, – через неделю заговорщицки подмигнул мне Степан Анатольевич, – моя дама сердца от Сада просто на «седьмом небе», и я Вам так благодарен…
Пыл моих дальнейших планов поостудил Валерий Иванович:
– Очень уж ты, Сергей, размахнулся. «Аскольдова Могила» на тебя зуб точит.
За свойства характера и по созвучию «Аскольдовой Могилой» звалась заместительша председателя Камилла Аскольдовна Могилева.
– Но Семен Семенович… – начал я…
– Знаю, – перебил он, – Семеныч тебе благоволит, но она может и через его голову. Несколько лет назад упекла за решетку Вадика Барчанинова. Имей в виду…
Не успел я осмыслить сказанного, как меня подозвала Маргарита Васильевна.
– Сережа, – прошептала она, – Камилла готовит на тебя донос. Пожалуйста, будь поаккуратнее…
Я не очень-то боялся, зная, что мои масштабы, при мизерной официальной стоимости книг, на серьезную спекуляцию никак не тянут, но всё же решил переждать. К этому подталкивали и семейные обстоятельства. На днях, после разговора с соседкой, положив чужие ключи в шкаф, жена объяснила:
– Уезжают всей семьей в санаторий и просят присмотреть за квартирой.
Было видно, как она завидует: мы никогда нигде не отдыхали…
– Может, и ты с детьми съездишь? – предложил я.
– Одна с ними не управлюсь, да и деньги нужны на другое.
– По деньгам можно, – успокоил я, – дела идут нормально, а в помощь возьми свою маму.
Невольно получилось это издевательски, потому что теща достала уже не только меня… Почти сорок лет отработав прядильщицей на фабрике, она считала, что в недавно полученной двухкомнатной квартире, при хорошей пенсии, могла бы еще устроить свое счастье. И в подпитии, доводя себя до истерики, плакалась всем подряд: «Свалился на мою голову… Зять – не х…я взять! Настрогал детей, и никакой мне теперь личной жизни!..».
Я понимал ее, даже сочувствовал, и на мое предложение: с доплатой поменять квартиру на большую, а затем так же, за деньги, разменять на две отдельные – она согласилась. В надежде на это пахоту по четырнадцать часов, редкое общение с семьей и бытовую «шабашную» неустроенность я переносил спокойно. Но со сменой деятельности из-за моего постоянного присутствия отношения испортились вконец… Надо было что-то предпринимать.
После тихого волжского санатория, сбавив книжные обороты, я стал подыскивать для себя временное жилье в частном секторе: в многоэтажке, на глазах соседей, заниматься торговлей было опасно. Довольно быстро нашлось то, что нужно – треть дома с отдельным входом и даже въездом на небольшой двор.
В общей атмосфере послаблений запросы перекупщиков росли, и, значительно расширив выставляемый в саду ассортимент, поштучно я ничего не продавал, а принятые заявки обслуживал на новом месте.
«Аскольдова Могила», словно коршун, кружила около… Но вскоре случилось то, во что я всегда свято верил: если упрямо, не считаясь со сложностями, идти к цели, с небес обязательно подстелется дорожка. Важно не упустить этот момент, используя по полной…
– В холле областной филармонии, – объявил председатель, – состоится лотерейный розыгрыш подписных изданий. Желающие могут принять участие.
За разъяснением я обратился к Валерию Ивановичу, и, скептически скривившись, он пояснил:
– Мероприятие устраивается «Обществом» ежегодно, и самые хорошие подписки выигрывают нужные люди из серьезных учреждений. Так что можешь губу не раскатывать.
Ради интереса я всё же пошел, и возле филармонии в компании нескольких человек увидел Артема, у которого в свое время трудился по мягкой кровле. Пьяница и бабник, в звании капитана уволенный из армии, «гусарил» он напропалую, являясь головной болью отца и старшего брата, занимавших в столице высокое положение. Благодаря многочисленным знакомствам, деньги делались им буквально из воздуха, и, посетив с моего приглашения нашу «выставку», он иногда заказывал для себя книги.
– Какие люди! – весело поприветствовал меня Артем и обратился к своей компании, – познакомьтесь, мой лепший друг Серега, ас книжных дел. За любой раз можете к нему обратиться…
Обмениваясь со мной рукопожатиями, имен его товарищи не называли, но разговор пошел веселый, с шутками и анекдотами, а когда один из них, расхохотавшись на мое язвительно-уважительное замечание, панибратски приобнял меня, краем глаза я заметил наблюдавшего за нами председателя.
– Командир, – обратился к нему мой новый друг, – надеюсь, не обидишь?
– Как можно, Виктор Павлович! – подобострастно заулыбался тот. – Кстати, пора начинать. Прошу Вас…
– Нам ловить там нечего, – усмехнулся оставшийся Артем.
– А кто они? – спросил я.
– Большие люди… Командир части, в которой я служил когда-то, и два полковника из органов.
Утром следующего воскресенья председатель поджидал меня возле трамвайной остановки.
– Извини, Сергей, старого дурака, мог бы догадаться, что ты здесь заменяешь Фреда. На кого он работал, я знаю.
Я сразу понял, о чем речь, но, вместо готовой сорваться с языка резкости, многозначительно промолчал, осознав – это мой шанс: надо, пользуясь его «шпиономанией», разыграть ситуацию на всю катушку.
– Не совсем так, Семеныч, местная мелкота никого уже не интересует. Через «Общество» мне создается выход на московских «акул», и твоя бдительная Камилла может здорово навредить. Охолони ее, пожалуйста…
В том, как я говорил, бесцеремонно переходя на «ты», был риск: он мог поднять меня на смех и опустить ниже плинтуса, но мог, проникшись высоким государственным долгом, помочь родной милиции в серьезной оперативной разработке. Всё это в доли секунды пронеслось в голове и, в расчете на увлеченность взрослого человека сказками про индейцев и шпионов, я надеялся на второе…
– Не беспокойтесь, рвение этой дамы я приглушу, и не только ее…
– Семен Семенович, не надо помогать мне нести сумку. Держите дистанцию, – строго заметил я.
– Понял, – коротко бросил он и пошел медленнее, отставая…
Уверенный, что навешанная председателю «лапша» сработает, я развернулся вовсю и был почти счастлив, общаясь с книгами и книжниками. Фактически – спекулянты, далеко не все читающие, они разительно отличались от привычного мне контингента, образно выражавшего свое мировоззрение поговоркой: «Обмани ближнего своего, ибо дальний приблизится и обманет тебя». С этими не надо было постоянно держаться настороже, в готовности к любому повороту событий. А те из них, кто мнил себя прожженными дельцами, просчитывались на раз-два и были снисходительно-дружелюбны к менее опытным коллегам. Даже финансовая составляющая нисколько не мешала ощущению книжного братства. Поразил меня один случай… Спокойный «обменный» процесс нарушил громкий голос: «Мужики, я попал в сложное положение и всего лишился. Кто может, помогите подняться! Со временем, что вы мне дадите, я обязательно верну».
