— Гарри, я волновался за тебя, — говорил так, словно декана рядом со мной нет, — ты уехал, не предупредил. Думал, останешься в школе, проведешь праздники с нами, — показал на Люпина, рыжее семейство, — мы с профессором хотели устроить тебе семейный праздник. Познакомить с семьей Уизли.

— Альбус, — говорит декан, — с чего ты решил, что Гарри останется на каникулы в школе? В тот год он гостил у Драко, в этот год так же, я в курсе, он поставил меня в известность заранее, при чем тут ты?

— Я его магический опекун, — тихий и спокойный тон, превосходственный взгляд и слова, — он должен отчитываться о своих действиях предо мной, — все стоящие Уизли и Люпин смотрели на меня, как на нашкодившего щенка, а я ощущал себя именно так, перед наложенной не в том месте кучей.

— На сколько мне известно, директор, — говорил я, а декан как всегда предвкушал экскурс в историю или уголовное и административное право, я мог, но пока только вопрос по его участию в моей жизни как опекуна, что он мне сделал, а собственно ничего, на это и будет направлен мой монолог, — вас в моей жизни не было, — тут возмутилась Молли, говоря, что я не подбираю тон и должен относиться к старшим с уважением, сделал вид, что не слышал этих слов, продолжал монолог: — я жил с магглами, воспитывался ими, о магии вообще ничего не знал, пока в одиннадцать лет, как магглокровка письмо не получил. Тогда-то тетя Петунья мне о магии и маме, где она училась рассказала. До этого ничего, ни строчки, ни визита, ничего. И с какой радости тогда вы говорите об опекунстве?

— Гарри, ты слишком строг к директору, — говорит Люпин, — он защищал тебя от Пожирателей, последователей лорда, — я бы поверил, не будь у меня разговора с Томом, а потом еще и с Люциусом, никакого нападения на ребенка не планировалось, ни одним из Пожирателей. Без приказа лорда они не рыпались. Да и директор подсуетился, к магглам спрятал, и не только ради защиты, а чтобы меня ближайшие родственники не нашли, Малфои одни из них.

— Вы плохо знаете лорда и его последователей, директор.

— А ты хорошо? — обеспокоено спросил Люпин, на меня с потрясением смотрит семья Уизли. А декан ждет момента, когда нужно будет поставить точку, во всем этом фарсе с моим участием.

— Достаточно. Опять же, если опираться на беспочвенные обвинения в сторону лорда Малфоя, можно обратить внимание на его поведение. Он не нападает, не пытает и уже тем более не убивает. А моментов было предостаточно. Значит, не было приказа от его господина, или лорду это без надобности, так как он на том свете перед Госпожой отчитывается и грехи перед магией замаливает, — на меня смотрят и понимают, потеряли героя, нет у них карманного избранного. Не верю я, как Станиславский в их бред и не поверю. Умный слишком. Не зря ворон и в синем. Но все равно пытаются до меня дозваться:

— Гарри, разве можно им доверять, этим Малфоям? — спрашивает Молли, — змеи, пригреются на груди и отравят, — с ней соглашается Люпин, ставя в пример Сириуса:

— Все они темные волшебники такие, — говорит, а я торможу магию, лед покалывает пальцы, — даже те, которые учились на Гриффиндоре. Был у нас такой друг, говорил, что за свет и против тьмы, а на деле оказался верным псом темного лорда, предателем света и убийцей твоих родителей, — на меня с опаской смотрит декан, в курсе, что я не перевариваю разговоры о родителях, их смерти и ночи Хэллоуина, льется кровь и буянит магия, он видит, как белеют пальцы рук, синеют ногти, а это показатель активности стихии, поэтому начинает свою речь:

— Альбус, давай этот разговор заканчивать. Гарри сказал, ему ничего не угрожает, мистер Малфой-младший его друг, соперник в квиддич на позиции ловца. Они дети, Гарри ребенок, — его рука на моей руке, магия отходит в сторону, — не втягивай его в войну с лордом. Дети должны учиться, а не проходить марш-бросок с препятствиями и испытаниями. Лорд мертв, а если возродится и начнет активные действия, то на это есть мракоборцы и вы, — показал на всех стоящих, — Орден Феникса, взрослые, умудренные опытом волшебники. Не дело это, перекладывать ответственность на плечи ребенка, надеяться, что за вас лорда одолеет парнишка, едва узнавший о магии и магическом мире, — на него смотрят все, и не знают, что сказать вопреки сказанным словам. Поэтому пошли разговоры на тему избранности:

— Но он же избранный! — подала голос Уизли.

— Как вы меня достали с этим титулом! — тихо, шепотом и даже истерическим смехом, — кто вам сказал? С чего вы это взяли? — ответил Артур, точнее спросил:

— Но как же пророчество? Шрам и, — но на него смотрит директор, значит, рыжий сболтнул лишнего. Не во время карты раскрыл, — прости, Альбус, но он должен знать.

— Рано еще, Артур, — сказал Люпин, — мы не знаем, — не договорил, надоело, сказал:

— Директор, у меня есть предложение, — все орденцы курицы спросили какое, ответил: — вам всем забыть о моем существовании, как и было все это время, — на меня смотрят с паникой в глазах и открытыми ртами, — я не знал о вас и вашем существовании, ни разу вас не видел, как и вы меня. Вы меня не знаете, но делаете вид, что мы закадычные родственники и друзья, что ближе вас у меня никого нет, но это не так. Родственники у меня лишь Дурсли, которым памятник за терпение поставить можно. Характер у меня не сахарный.

— Это точно, — прошептала Молли.

— Так как? Согласны? Вы мне никто, и я вам никто, — показал на директора, Люпина и рыжих, те не ответили, а я решил за них: — вот и ладушки. Единогласно, как говорится, молчание признак согласия.

— А как же лорд? — спросил Люпин.

— А на роль избранного и героя поищите того, кто готов лбом Аваду отбивать. Того, кому жизнь не дорога, а у меня на нее грандиозные планы, — склонил голову в легком поклоне, — декан, пойдемте я вам расскажу, как с горы на лыжах катался, — тот кивнул. Мы шли коридором и обсуждали стратегию поведения на конец этого года и следующий. Так же рассказал про Сириуса, который скоро будет на свободе. Декан всегда верил в его невиновность, знал, Блэк не мог предать магического сына и лучшего друга. Был за эти слова и поддержку декану благодарен.

========== 18 глава “Сириус на свободе, год заканчивается” ==========

Комментарий к 18 глава “Сириус на свободе, год заканчивается”

Бечено)

Время до заседания суда тянулось со скоростью улитки. Медленно, волнительно. Я бы не переживал за сам процесс доказательства невиновности, свидетелях и прочей подноготной, уверен в адвокате Люциуса, но тот, кто выдвигает обвинения и во всем этом виноват, я имею в виду отправление крестного в камеру без суда и следствия, мог сотворить что угодно, поэтому никогда ни в чем нельзя быть уверенным, даже в самом лучшем адвокате. Парни меня пытались настроить, говорили, что будет хорошо. Но я не слышал, отстранялся. Они поняли позицию, не лезли и не давили своим присутствием. Просто молча поддерживали. Лука меня этот месяц стороной обходил, по моей же просьбе. Я подошел к нему сразу и сказал:

— Лука, у меня кое-какие проблемы, связаны с крестным, все мысли заняты им, — он меня слушал и понимал, — поэтому не сердись и не пугайся, если вдруг начну рычать и посылать, лучше вообще не подходи, — показал на Терри и Майкла, — они помогут, а еще Драко и Луна, они не откажут. Я всех предупредил, меня этот месяц не трогать. Не то потечет кровь, будут ломаться носы, проклятия чесотки и поноса так же прилагаются.

— Гарри, я понимаю, — говорит Лука, — крестный важен, он же родной и близкий? — я кивнул, — когда его освободят, то ты будешь жить с ним, он твой магический отец, — еще раз сказав, — я понимаю твои переживания, и не буду нарываться на твою злость, — был ему за это благодарен.

На этом разговор закончился, и продолжились дни ожидания судебного заседания. Но не все поняли, что со мной в эти дни лучше не связываться. Золотое трио отличилось, меня нашли в библиотеке, делал уроки один, чтобы рядом не было раздражающих факторов в виде постороннего дыхания, дополнительно перелистывающихся страниц книг и скрипа пера, для меня сейчас любой посторонний звук, как красная кнопка для Ядерной атаки. Эту кнопку нажали гриффиндорцы, пришли в библиотеку, увидели меня одного, читающего и пишущего эссе, и начались лекции о вреде одиночества, что нужно больше времени проводить с друзьями, говорили, что истинные друзья не должны отстраняться, снова протягивали мне руки для дружбы. На что им было сказано: