— Пойдёмте! Нас ждёт будущий король! Манджиро наверняка соскучился по мне! — провозгласила кучеряшка.

Но Эредин и Тая оба спали крепко в общей постели. Свет падал на углу смятой простыни, сквозняк из открытой двери балкона сморщил носы друзей. Лицо Таи выглядело недовольным, но по-домашнему милым. Она вытащила из-под красной головы лежащей рядом подушку и бросила её в Тасю.

— Ой! Довольно сильно! Я бы из такого положения не добросила!

Тая застыла дальше в немом и сладком сне, не отвечая.

— Ну же! — заскулила девушка у кровати. Тася обошла угол постели, схватила Рю за волосы и потянула его к полу. Резкая и очень внезапная обида обуревала её. — Ха-хах! Ты особенно должен пойти со мной!

«Мы ведь были друзьями, а ты меня покинул, когда был нужен, когда моя голова особенно нуждалась в друге. Когда она нуждалась в тебе!» — хотела довершить девушка, но, почти вприпрыжку, пошла одеваться к своему настроению, пока подруга вслед пыталась выразить что-то вроде претензии, недоумения или ругани. В помещении в этот момент пред ней предстал запах выгоревшего табака. Такое было чувство, будто именно он был родным для Таси, словно он был как-то связан с её несуществующим прошлым. Или существующим? Это ещё больше подталкивало встретиться с Манджиро, тем, кого она искала в один момент почти интуитивно, как если бы не было и приглашения, а нашла труп с запиской. Сейчас же богатый мальчик-принц был ключом к двери интереса, за которой мог находиться секрет самой Таси, а всё, что меняет жизнь — всё интересно.

Эма

Район Самоубийц, улица Привратника, крыша на переулке Самоубийц.

В этот раз в чёрной кожаной рубашке, чуть даже приталенной по фигуре Эмы, девушка в однотонной короткой юбке стояла, замерши и размышляя почти у столба на улице за ним так, что попадала ровно в слепую зону, в тень.

«Тебе это аукнется, — сказал какой-то дед, что должен был просто пройти мимо, не трогая её. — Зачем ты живёшь такой жизнью? Твои друзья же бандиты! Вы курите, обворовываете ребят на улице, запугиваете их, избиваете так, что их родные матери дома не узнают»… А она только отвечала: «Дедуль, отстань, а. А то и тебе придётся потом примочку прикладывать». И он ушёл, себе же под нос оставляя последние слова: «Какая же сейчас молодёжь… Какая же сейчас молодёжь…» — но речь была больше не о жалости к себе, не о страхе, не о разочаровании, а о реальном беспокойстве за детей.

«Точно», — подумала тем временем про себя Эма, что-то вспомнив, и свернула на свой переулок Самоубийц. Перед этим девушка ещё раз взглянула на часы: в это время по улицам не шныряют просто так старики и дети — это было своего рода послание для Эмы, чтобы та поскорее приняла окончательное решение. Ответ был в уме на самом виду, однако лицо девушки всё также выражало несогласие с действительностью и с очевидным выбором. Она подошла к ближайшему гаражу, быстро и ловко вскочила на него, а дальше, цепляясь за выступы, кронштейны, молдинги, карниз и прочее — на крышу здания, где уже осуждал её свистящий ветер. Там ждал девушку непропорционально тощий, кривой и похожий на шпалу парень — охотник на лис. В этом городе он обычно был известен как тот, чьи пойманные зверушки любили причинять вред по приказу или умирали именно там, где их запах был особенно прелесен и полезен, пока не пробудился слух про всеми забытого вроде бы лесного духа и его подружки-ведьмы, больше похожей на оборотня.

— А на меня ты тоже будешь как на дерево лезть, Шелли?

— Я Эма, а ты мразь. Это все знают. Ты знаешь, что мне от тебя нужно, и вот я пришла.

— Да ты много хочешь, как любая шлюха. То, что нужно мне, ты принесла?

Эма достала из-под лифчика со спины какие-то документы, попутно обдумав то, что сегодня почему-то её собеседник особенно спокоен и вежлив, чем обычно. Парень взял их в руки, повертел, будто бы недоверчиво, раскрыл паспорт на трёх страничках, усмехнулся, глянув бегло на саму девушку и сказал:

— Всё нормально. А ты умница: с первого раза — и то, что надо. Ты правда хочешь взамен только дозу? А ты коньки не отбросишь, малая? Ты не похожа на опытную в крепких.

— А ты заботишься, папаша-мразь?

— Ещё так скажешь, и беспокоиться за тебя будет некому, шлюха!

— Давай-давай быстрее лучше!

Но вместо того, чтобы произвести обмен, парень толкнул Эму с крыши.

Хотелось бы сказать, что, будучи ловкой, она уцепилась за что-то, но именно в ту ночь девушка погибла.

Манджиро и договорённость

«Гейша для рыбака», Вален-Вилль.

С предметами так порой случается, что теряешь их, но с людьми всё иначе — не ты теряешь их, а они, как время, незаметно уходят от тебя сами, причём по-английски, поэтому ты и веришь в то, что ты виноват в их исчезновении сам, но это не всегда так.

Принц решил оставить Тасю, но она оказалась в этот раз слишком воодушевлённой и упёртой. Ей хватало сейчас той осознанности, которой не доставало ей всегда, но именно осознанность теперь могла испортить планы: когда человек полностью находится в настоящем моменте, внимателен, логичен, он не может подчиниться существующей атмосфере или самостоятельно создать её — на это способны только чудные. Кучеряшка увидела ещё издалека Манджиро — должно быть, это судьба, найти его так без заведомой договорённости, но девушка не могла понять этого в нынешнем состоянии, хотя и чувствовала удачу.

— Стой! — тутже опровергнул мысли Таси Майя. — Мы с Шуниро возвращаемся на Запад. Нам больше нет дела до вас, поэтому я оставляю тебя в покое, Тася.

Она понимала, что дело в том, что сумасшествие оставляло её.

— Но у вас ещё не все дела закончены здесь. Люди продолжают пропадать и гибнуть. И у нас была сделка! — её голос задрожал, будто в отчаянии.

— Сделка была расторгнута, когда Вы не сдержали себя и воплотились в лисицу при всех, при одном только слухе, что якобы белый кролик мёртв, — ответил за ученика Шуниро Хайсэй. Однако девушка не помнила за собой ничего подобного.

— Стой, — показал Джиро уже учителю. — Видишь, она ещё чувствует мир. Скажи мне: как ты видишь окружающее тебя? — обратился принц к ней.

Тася остановилась в мыслях в голове, её взгляд успокоился. Девушка выпрямилась и в первую очередь огляделась слева направо: медленнее, чем обычно, стены домов вокруг неё облазили и снова красились, и на них одновременно появлялись новые архитектурные детали, новый блеск от солнца, но, тем не менее, город продолжал выглядеть сказочно: невообразимые готического стиля чудеса света красовались, выстроившись друг за другом и друг на друге, неприличных цветов были они, а их крыши отражали небо, которое иглами рассекали. Когда же взгляд вновь остановился на будущем короле, Тася увидела его именно сейчас таким больше, чем когда-либо, таким, каким великим и представляла этого мальчика — вернее не мальчика, а уже мужчину. Тася поняла его секрет: он не был никаким Хайсэем, вероятно, он присвоил себе это имя, а всем остальным, будучи сам чудным, внушил, будто он тринадцатилетний принц с гипофункцией своего третьего глаза, чем на самом деле и страдал его слабоумный предшественник.

— Ну вот, — проговорил эти два коротких слова Майя с таким удовольствием на лице, какое могло только быть, если бы король с уважением в глазах посмотрел на друга, — теперь ты знаешь.

— Вы уверены, что это стоило делать, мой принц? — словно невзначай кашлянул Шуниро.

— Да! Она станет нам неплохой союзницей. Я думаю так.

— Но… Я ведь не смогу выполнить уговор так же, как и прежде, — замялась Тася.

— Да. Но это не нужно. Пойдём. Я посвящу тебя в свои королевские местные заботы. …Мне нужно закрыть этот город стерильным от убийств — это действительно важно, поскольку проблема чудных на Востоке может заразить и Запад, и без того далёкий для разумов здешних людей. Ты ведь ничего не смыслишь в политике, Тася, верно? — рассказывал Майя, когда они сидели в закрытой обедной комнате в одном из заведений, в «Гейше для рыбака». — Этот город — эпицентр, причём у власти там, откуда я пришёл, хотят закрыть глаза на ваши проблемы, и по понятным причинам хочу сказать. Но мне нужно, чтобы чудные здесь поверили в то, что я их спаситель…