В дверь тихо постучали, и в комнату вошла Мунира. Эта умудренная жизненным опытом нагиня была супругой нашего штатного доктора и присматривала за рабынями, помогая готовиться им к выступлениям перед гостями. Мне нравилась она своей рассудительностью и каким-то непробиваемым спокойствием. Если честно я никогда не видел эту женщину в панике. На любую ситуацию она реагировала спокойно и отстраненно, чем заслужила всеобщее уважение.

– Раффин…

– Что-то случилось? – пристально посмотрел на нее. – С девушками проблемы?

– Когда доставят новых рабынь?

– Обещали к вечеру.

– Ты сам ими займешься?

Пристально посмотрел на нее и признался:

– Если честно, думаю, что пока не смогу общаться с девушками. Может, ты сама им объяснишь, кто их купил и зачем. Я сейчас думать ни о чем не могу, кроме…

Я замолчал на полуслове, решив не сообщать женщине о том, что встретил свою эйру. Но как оказалась, Мунира уже была в курсе.

– Тебе надо чем-то отвлечься. Иначе натворишь глупостей, о которых потом пожалеешь.

– Ты в курсе? – удивился я.

– Господин Арлен все рассказал Гардену, приказав готовить лабораторию. А я просто услышала их разговор, – пояснила Мунира. – Ты уж извини, но так вышло.

– Лабораторию? Зачем?

– Не знаю, – она пожала плечами. – Наверное, он старается предусмотреть всевозможные варианты развития ситуации. Генетическая мутация автоматически изменит статус твоей эйры, по крайней мере, для каматов.

Я, прищурившись, посмотрел на нее.

Одна из особенностей нашей расы выражалась в том, что во время беременности ребенок еще в утробе начинал вырабатывать ядовитые ферменты и невольно отравлял мать, и если нагини с этим прекрасно справлялись, то самочки другого вида обычно погибали во время беременности. Детей редко удавалось спасти, но те, что выживали, являлись носителями генов. Они считались наполовину нагами, но второй сущностью не обладали. Женщины с земли имели уникальную особенность. Их организм под влиянием силы нашей крови запускал процесс генетического изменения.

И это был выход… Если девушка станет наполовину нагиней, то уже никто не докажет, что она рабыня, ведь на ней нет метки, и никто не посмеет предъявлять на нее права. А каматов можно припугнуть, что они украли не ту и их ждут большие неприятности…

И тут меня осенило.

– Но ведь это такая страшная процедура. Девушка может не выдержать…

Мунира подняла ладонь, жестом останавливая меня.

– Раффин, все будет хорошо. Главное – оставить все эмоции в сторону. Ты должен быть хладнокровным, иначе ничего не выйдет. Понял?

В ответ я кивнул.

– Вот и замечательно, – женщина чуть улыбнулась. – Мне сейчас пора заниматься делами городка, но если захочешь поговорить, знай, я всегда готова выслушать.

– Спасибо, – кивнул в ответ, чувствуя, как напряжение понемногу меня отпускает.

Забава

Находясь в своей одиночной камере, полностью отрезанная от всего мира, я совершенно потерялась во времени и не могла с точностью сказать какое сейчас время суток – день или ночь. Все события смешались – прием пищи и воды, короткий сон, бодрствование.

Здесь отсутствовали окна, в соседних камерах стояла тишина, и даже перекинуться парой слов просто было не с кем. Одиночество сводило с ума. Правда, ко мне периодически заглядывали мои похитители, чтобы принести свою мерзопакостную еду или воду, а заодно удостовериться, что ценный товар жив и здоров, ведь как сказал старший у хвостатых, меня уже купил какой-то богач в подарок другу.

Именно поэтому хвостатые чудовища так перепугались, когда мне внезапно стало плохо. Тщательно все, обдумав, я поняла, что для них весьма важно довезти «подарок» в целости и сохранности, иначе бы меня не стали сначала мыть, а потом и лечить. И это давало надежду, что при определенном раскладе мне удастся выторговать для себя лучшие условия пребывания в этом жутком месте. Конечно, был вариант, что ко мне опять применят физические наказания, но не рискнуть я не могла.

Когда мне в очередной раз принесли воды, я пристально посмотрела на своего тюремщика и заявила:

– Не буду пить. Я в этой камере схожу с ума. Позови главного, мне надо с ним поговорить.

– Что значит, не будешь? – раздался рык в ответ. – Пей! Ты кто такая, чтобы капитан с тобой лично разговаривал?

– Зови главного, – твердо повторила я. – Немедленно! Скажи ему, что нам необходимо поговорить!

Чудовище раздраженно швырнуло кружку воды на стол и вышло. Я точно знала, что он передаст мои слова и, возможно, мне удастся добиться желаемого. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем послышался звук замка.

В мою темницу шагнул мужчина. На его одежде были особенные нашивки, и именно он рассказал мне о том, что меня купили. Мысленно улыбнулась, убедившись, что сделала правильные выводы, и капитан – здесь главный.

– Что тебе надо? – послышался голос, наполненный раздражением. Обезьяний хвост метался из стороны в сторону, и было понятно, что его владелец недоволен.

– Я здесь схожу с ума.

– И что? – мужчина наклонил голову набок. – Может, тебя переместить в апартаменты? Так потерпи, скоро окажешься там, на большой кровати и шелковых простынях.

Я на секунду зажмурилась, с ужасом понимая, для какой цели меня купили, а потом, абстрагировавшись от всего, равнодушно ответила:

– Пусть меня вернут в ту клетку, в которой я сидела до того, как оказалась здесь.

– А чем тебя это место не устраивает?

– Там хотя бы рядом были другие девушки, а в этой вакуумной темнице я схожу с ума. Мне бы хоть разок пройтись, подышать воздухом.

– Не выдумывай, – приказал капитан. – И не вздумай закатить истерику, будешь наказана.

– Накажи, – встала с кушетки. – Можешь делать все, что считаешь нужным. У меня сейчас одно желание – умереть.

Капитан шагнул ко мне и, схватив за шкирку, как провинившегося котёнка, встряхнул:

– Думай, что говоришь.

– Думай, что делаешь, – огрызнулась я.

Меня пихнули на кушетку, а затем мужчина вышел. Как только раздался звук замка, я соскочила со своего места и прижалась ухом к двери. Голоса слышались весьма глухо и, тем не менее, мне удалось частично расслышать разговор.

– Капитан, что с ней делать?

– Ничего. Просто наблюдай. Посидит без еды и воды, и возьмётся за ум.

– А может, погрузить ее в стазис?

– Нам предстоит долгое путешествие. Я запустил программу медицинских прогнозов, и итог неутешительный. После длительного искусственного сна ее организм может уйти в коматозное состояние, поэтому оставим этот вариант только на самый крайний случай. Я уже жалею, что выставил эту девушку на Карауте. Так бы продали ее Арлену и никаких хлопот, а теперь…

Разговор стал совсем тихим, слов уже было почти не разобрать. Но я и так достаточно услышала. Ухмыльнувшись, села на кушетку, продумывая варианты своего поведения. Было очевидно – слезы и истерики не подействуют, крики тоже до хорошего не доведут, и я решила, что здесь мне помогут безразличие и отстранённость.

Когда принесли еду, я сидела на кушетке, уставившись в одну точку. Хвостатый похититель прошёл к столу, поставил тарелку на него и приказал:

– Ешь.

Но я никак не отреагировала, пропустив его слова мимо ушей.

– Ну как хочешь, – мужчина вышел и закрыл дверь.

Я легла на кушетку и зажмурилась. Если хвостатым нужна здоровая пленница, им придется пойти на маленькие уступки, хочется им этого или нет…

Утром на моем столе уже стояло три железных миски. Если честно, есть хотелось неимоверно, но я понимала, что сдаться на полпути, не имею права.

Мой надзиратель, нависнув надо мной, грубо поинтересовался:

– Так и будешь игнорировать меня?

Отвечать на этот вопрос смысла не было.

Я равнодушно смотрела на потолок, делая вид, что нахожусь в камере одна. Мужчина пробормотал что-то невнятное и вышел.

Прошло совсем немного времени с момента его ухода, как дверь моей темницы вновь распахнулась. На пороге стоял капитан. Он шагнул ко мне и буквально сдернул с кушетки: