Он снова посмотрел на нее, и лед, который обычно наполнял его взгляд, этот эмоционально пустой взгляд, который он обычно давал миру, отсутствовал. Джонас понизил свою защиту, позволив Породе и мужчине раскрыться перед ее уникально сильным обонянием.

Сожаление, искренность и, возможно, даже намек на неопределенность. Он не мог предсказать, примет ли она его извинения или нет.

— Извинения приняты. — Она пожала плечами, все еще пристально наблюдая за ним, осознавая эмоции, которые он пытался сдержать или осмысливать. Джонас был Породой, которая редко позволяла окружающим приближаться и доверяла им еще меньше.

— Эмбер — мой ребенок так же, как и любой, которого Рэйчел принесет в этот мир от нашего союза, — сказал он ей мягко. — Она плоть моей плоти, кровь моей крови, и я хочу знать, как Гидеон сделал это возможным.

Кэт не могла скрыть вздрагивания от шока, вызванного его словами.

— Что? Что ты имеешь в виду? — Она покачала головой, смущение наполнило ее.

Задумавшись, Джонас повернулся к ней, полностью обратив на нее внимание.

— В течение по крайней мере, шести месяцев, он проходил мимо каждого протокола безопасности, который я использовал, чтобы предупредить меня, что он там, и он вводил моей маленькой девочке, ребенку, который пришел ко мне как падчерица, это зло, которое Бранденмор создал. Файлы, которые он оставил, объяснили все, — то, как Эмбер постепенно становится Породой льва, но не объясняя единственного — моего генетического маркера. И я хочу знать, как он это сделал.

С генетическими маркерами Джонаса? Грэм знал, как создать сыворотку, чтобы пометить генетику Породы с семейным кодированием, и он не пометил ее таким образом? Было ли это что-то, чему он научился только после того, как покинул лабораторию? Или что-то, чему он научился, вернувшись туда?

— Я не знаю, как он это сделал. — Кэт покачала головой, уставившись на него и позволяя ему почувствовать ту внутреннюю часть ее, где скрывались правда или ложь.

— Я и не думал, что ты знаешь, как он это сделал, — признал он. — Но, это то, что я должен узнать. Он вернется, Кэт. Он вернется к тебе, он не сможет быть в одиночестве. Ты его пара. Ты принадлежишь ему, и мы оба знаем, что он никогда не будет в дали от тебя. Это ставит тебя и его под угрозу. Единственная защита, которая у вас есть — я.

О, теперь она могла видеть, куда он клонит, и тщетность того, что он хотел, была почти забавной. Неужели он действительно думал, что она так легко передаст ему Грэма? Неужели он действительно верил, что так легко может контролировать Грэма?

— Джонас, поверь, ты не хочешь когда-нибудь его поймать, — она вздохнула. — Ты не захочешь когда-либо пытаться навязать ему что-либо. — Мучительное сожаление наполнило ее, которое она даже не пыталась скрыть. — Разве ты не знаешь, он даст тебе все, что может дать. Но ты поймаешь его, и он тебя убьет. Тебя и всех, кто стоит на пути его побега.

Грэм никогда снова не окажется в тюрьме. Это существо, которое восстало из всей внутренней ярости, накопленной в нем, создаст кровавый след, непохожий на то, что Джонас когда-либо видел.

— Он не Супермен, Кэт, — мягко сообщил он ей. — Он не может прыгать с высоких зданий или отклонять пули. Он просто Порода, хотя и очень умная.

Кэт покачала головой и медленно наклонилась вперед.

— Ты не прав, Джонас, — с болью прошептала она. — Ты так сильно ошибаешься. Нет, он не Супермен. Он не может прыгать с высоких зданий. Он не может отклонить пули. Но он может чувствовать, что ждет в этом здании. Он может чувствовать пулю и избегать ее. Он может видеть сквозь каждый ментальный щит, который ты выставил против него, в самом духе того, кем и чем ты являешься. И если ты встанешь на его пути, тогда он будет использовать каждую информацию, которую он имеет против тебя. Что бы ни создал доктор Фостер, когда создавал Гидеона, сыворотка, которую ему давали в этом исследовательском центре, усилила силу как человека, так и Породы, которыми он обладал, уничтожая любую слабость, которую могли обнаружить. И все, что спасает мир, это то, что каким-то образом ему удалось сохранить достаточное сострадание, чтобы не дать злу человечества обогнать его.

— Кэт, ты действительно веришь в эту чушь? — На его лице отразилось странное недоверие. — Гидеон не суперпорода.

— Оставь его в покое, Джонас, — она попросила бы его об этом, если бы ей пришлось, хотя это не принесло бы пользы. — Он оставил двух шакалов живыми тебе для допроса, и каким-то образом убедил одного из них действительно сотрудничать с тобой…

— По словам Киля, это сделала ты, — парировал Джонас. — Он утверждает, что ты управляешь монстром.

— Восприятие Пород иногда поражает меня, — горько указала она. — Я не контролирую его. Никто и ничто в этом мире, не может контролировать существо, которым он стал. Но ты можешь существовать, не захватив его. Ты можешь извлечь выгоду из его свободы. — Она умоляюще наклонилась вперед, протягивая ему руки в молитве. — Джонас, невероятный, пугающий интеллект, которым он обладает, может только помочь Породам. Хватит охотиться на него. Ради бога, дай ему немного покоя, хотя бы на короткое время.

Если они продолжат давить на него, если продолжат преследовать ее, будь то Совет или Джонас, тогда Грэм никогда не будет полностью контролировать свое второе я, то, что внутри него уничтожит все остатки милости, которые он все еще может иметь.

— Ты боишься его, Кэт, — отметил он. — Не без причины.

— Я не боюсь его. Чего мне бояться? Он может угрожать убить меня. Он может ненавидеть меня всеми частями своего существа или любить меня до глубины души, кто, черт возьми, это знает. Но он никогда не причинит мне вреда. Чего я боюсь, так это того, что ты сделаешь с ним, если продолжишь давить на него.

— Ты спасла шакалов и Мартинеса прошлой ночью. Он бы убил их…

Джонас просто не знал Породу, с которой имел дело, несмотря на демонстрации Грэма.

— Он бы их казнил, — поправила она его. — Подобно тому, как ты поступаешь с теми, кого считаешь нуждающимися искупить вину в каком-то отдаленном вулкане. Или, как ты убиваешь животное с бешенством. Он никогда никого и ничего неубивал.

Джонас кивнул, но, когда он это сделал, доступ, который он дал ей к своим внутренним эмоциям, захлопнулся.

— Почему ты следишь за мной здесь, Джонас? — спросила она его, на этот раз с искренней необходимостью понять, почему он тут. — Ты действительно думаешь, что я знаю что-нибудь, что поможет тебе поймать его? Или что я сказала бы тебе, если бы знала?

Противоречивый юмор мелькнул в его взгляде.

— Рэйчел посчитала, что, если я приду к тебе без моего «обычного высокомерного отношения», — он с отвращением скривился, невольно вызывая у нее смешок, — возможно, ты захочешь помочь, а не помешать моим поискам. Я должен убедиться, что расскажу ей, насколько хорошо это сработало, — насмешка в его выражении была скорее самоуничижительной, чем конфронтационной.

— Как ужасно должно быть, что на твоих плечах лежит масса стольких жизней, — тихо сказала она, отводя удивленный взгляд от него. — Осознавать, что каждый твой шаг, каждое принимаемое тобой решения влияет на каждую Породу в мире, на каждую уникальную и исключительную душу, за которую ты борешься, пытаясь спасти. И, готова поспорить, что с каждой потерянной Породой, ты чувствуешь себя так, словно потерпел неудачу.

Он отвернулся от нее. Кэт сомневалась, что Джонас редко дает кому-либо шанс увидеть нежелательные эмоции, не говоря уже о том, чтобы ощутить всю глубину боли, которую он испытывал при мысли о любых неудачах.

— Ты и Гидеон одинаковы, — прошептала она, чувствуя, а не видя напряжение, которое внезапно наполнило его. — Исключением является то, что ты воспринимаешь интеллект, которым он обладает, как свой собственный провал. Если ты сможешь поймать Гидеона, тогда ты сможешь завладеть всеми секретами, которыми он обладает, и все знания, которые он имеет или будет иметь.

Высокомерие, уверенность и отрицание наполняли черты, которые возвращались к ней.