Годы душевной боли, ночных кошмаров, которые мучили ее уязвимое сердце, и потеря единственного друга, медленно, много лет разрушали ее. У нее никогда не было шанса на излечение, даже на то, чтобы отдышаться, прежде чем ей пришлось иметь дело с еще одним ударом.

Все, чего она когда-либо хотела, это принадлежать кому-то. Быть частью чего-то, кроме мучительного одиночества. И даже сейчас он отказывался делиться достаточным количеством информации о себе, чтобы позволить ей снова чувствовать себя в безопасности.

— Чего ты ждешь? — с болью закричала она, когда он встал, сузив глаза, просто уставившись на нее. — Полагаешь, пристальный взгляд заменит эту связь? Что можешь запугать меня этим? — насмешливый смех сорвался с ее губ. — Ты нашел меня не потому, что я была твоей парой. Ты пришел ради мести, а я была достаточно глупа, чтобы проложить тебе путь, не так ли?

Он медленно скрестил руки на груди, властная поза еще сильнее привела ее в бешенство.

— Тебе нравится лгать самой себе, не так ли, Кэт? — предложил Грэм, удовольствие развлечения, которое он демонстрировал, оскорбляло.

— Не так, как тебе, — яростно ответила она. — Теперь, почему бы тебе не уйти, пожалуйста. Я просто больше не могу иметь с тобой дело. Я отказываюсь иметь дело с тобой. Убирайся отсюда и не возвращайся, пока я не уйду.

У нее было мало вариантов. Единственное заверение, которое она имела в защите, также подвергло бы опасности одного человека, которого она не собиралась раскрывать ни Джонасу, ни Грэму.

— Сейчас я уйду. — Он убрал руки с груди. — Но вернусь утром, когда прибудет Джонас. И тогда мы закончим этот разговор.

Обернувшись, он вышел из комнаты, дверь за ним закрылась, и Кэт почувствовала, как сила покидает ее.

Этого было слишком много.

Слишком много потрясений, слишком много потерь и откровений.

Она хотела сбежать. Ей нужно сбежать.

И ей некуда идти, нет способа выжить, если она сбежит так далеко, как хочет.

И Боже помоги ей, но ей очень хотелось сбежать.

• ГЛАВА 10 •

Просто невозможно иметь дело с Джонасом.

На следующее утро Кэт встала, приняла душ и вышла из задней двери к рассвету. В маленьком рюкзаке, который она повесила на спину, были вода, фрукты, два бутерброда с арахисовым маслом и оружие.

Она привязала нож к бедру, под черными брюками, которые торопливо натянула на ночь перед тем, как сбежала вниз, пока Грэм не начал пытать своих врагов. Черная рубашка прикрывала верхнюю часть майки-борцовки, а на ноги были обуты походные ботинки.

Если повезет, у нее будет час, прежде чем Грэм догонит ее. Кэт не сомневалась, что он догонит ее, так же как не сомневалась, что он знал, что она покидает территорию.

Она не заключенная. Кэт не позволяла себе быть заключенной с тех пор, как сбежала из исследовательского центра, где выросла. Где Грэм превратил ее в Породу с потенциалом быть его парой.

Горечь, которая излилась из нее прошлой ночью, удивила ее. Поскольку удовольствие от его прикосновения подогревало ее, распространяясь через ее чувства и вызывая у нее чувственную летаргию, она не хотела ничего другого, кроме как откинуться назад и отдаться ему.

В этот момент Кэт почувствовала его, почувствовала ту первичную связь, которую не испытывала ни с кем с той ночи, когда отреклась от него как от своего альфы.

Она была ребенком. Разбитая, преданная так сильно, что хватило и раза, и потерянная без единственного человека, от которого зависела всю свою жизнь.

Ее Ги.

Сейчас было по-другому. То, что чувствовала сейчас, не было детской любовью и обожанием. То, что она чувствовала прошлой ночью, было голодом, которого никогда не чувствовала раньше. Голод к мужчине, Кэт чувствовала, как он просачивается внутрь нее, становясь ее частью. Нет, он всегда был ее частью. Но она чувствовала, что теперь он забирает у нее больше, и не могла с этим справиться.

Пробежав сквозь холод пустыни, ветер дул ей в лицо, она пыталась убедить себя, что может с этим бороться, может отрицать. Что чувствительность ее плоти может быть проигнорирована, что голод по его прикосновениям может быть отвергнут. Что она не его пара.

У нее нет владельца

Не так ли?

Когда она бежала, необходимость избежать хаоса в ее жизни становилась внутри нее яростью, которая оставляла ее в недоумении, как с этим справиться. Тринадцать лет она позволяла своей жизни диктовать необходимость скрываться от тех, кто ищет ее. Всегда осознавая, что если будет схвачена, если допустит этого, то Джадд и даже Онор будут в опасности. Вес этой ответственности всегда был с ней, когда ей хотелось избежать ненависти и недоброжелательности семьи Мартинесов.

Как Клэр, мрачная, слишком серьезная молодая женщина, в чью жизнь она вступила, переносила ее в течение пятнадцати лет, которые она росла в этом доме?

Что заставило Клэр вести машину, которую она украла у своего отца той ночью, по обрыву с ее лучшей подругой сидящей рядом с ней, что привело к трагической, почти фатальной аварии для Клэр и Лизы, Кэт никогда не знала. Даже Клэр не помнила, почему она сделала это. Прежде чем она полностью исчезла, ее сущность полностью погрузилась в Кэт как часть этого ритуала двенадцать лет назад, Клэр очень мало помнила о своей жизни до той аварии.

В чем Кэт была уверен, так это в том, что РэймондМартинес как-то связан с этим.

Когда солнце согревало холод утра, Кэт смотрела с обзорной площадки у основания одной из каменных башен, которые поднимались с земли пустыни, когда вертолет Бюро приземлялся возле главного дома, который Лобо Ривер позволил ей использовать.

Грэм знает, что ее там нет. К счастью, он не последовал за ней. Не то чтобы она знала наверняка. Она не чувствовала его поблизости, но это ничего не значило. Если он последовал за ней, то, по крайней мере, на мгновение оставил ее одну.

Хотя он был единственным, кто оставил ее одну. Спустя всего несколько минут, откинувшись назад, чтобы насладиться видом, она почувствовала приближение двух Пород. Не их запах насторожил ее, а чувство вторжения и манипуляций.

— Хорошее место.

Не потребовалось много времени, чтобы они появились и потревожили красоту утра. ДжонасУайетт и РулБрейкер. Она просто не нуждалась в этом прямо сейчас.

— Какого черта ты тут делаешь?

Одетый в темные шелковые брюки, белую слегка помятую шелковую рубашку с закатанными рукавами, он не выглядел так, словно следил за ней с тех пор, как она покинула огороженную территорию гостевого домика.

Он был чертовым волшебником или кем-то вроде того.

Улыбка изогнула его губы, когда он двинулся в укрытие, созданное валунами, прежде чем усесться у основания башни. Откинувшись на прохладный камень, Джонас посмотрел между валунами, очевидно наслаждаясь тем же видом, который она назвала своим.

— Я знал, что тебя не будет дома сегодня утром, — сказал он ей, схватив ее рюкзак, прежде чем Кэт смогла остановить его.

Покопавшись внутри, он вытащил бутылку воды и одно из яблок. Откусив хрустящий фрукт, он с благодарностью посмотрел на нее, прежде чем расслабиться, поедая плод.

Кэт ждала.

В исследовательском центре она узнала, что стремление к объяснениям и ответам заставляет ее казаться слабой. Она ни черта не просила у него и ничего ему не должна.

Закончив есть яблоко и бросив огрызок за укрытие падальщикам, он открыл воду, сделал большой глоток и закрыл ее. Расслабленно держа ее между пальцами и сгибая одно колено, чтобы упереть руку, его взгляд сузился, смотря на пустыню под валунами.

Кэт просто смотрела на него.

Недостаточно людей потратили достаточно времени, наблюдая за лицом и глазами этого мужчины, подумала она. Не то чтобы он часто что-то демонстрировал, но проследив за ним достаточно долго, уделяя достаточно внимания, и иногда намеки на то, что он чувствовал или знал, вспыхивали в его глазах или на его лице. Раз или два она могла бы почувствовать запах эмоций, сожалений.

— Я не чувствую превосходства над твоей генетикой из-за того, как я был сотворен в отличие от тебя. То, что ты почувствовала на собрании, трудно объяснить, и твое обвинение в предубеждении, возможно, не было полностью необоснованным. За что, искренне прошу прощения, — тихо сказал Джонас, все еще глядя на пустыню. — Я хотел бы отметить это как момент человеческой слабости, который с тех пор был ликвидирован.