Люблю загорать на зависть тем, кто считает это опасным и бесполезным занятием. А мне плевать. Я хочу наполнить жизнь чувствами. Я хочу вспоминать, а не сожалеть. Когда я лежу на солнце, то представляю, как лучи проходят сквозь меня. Их свет не только греет, но и наполняет чем-то теплым и космическим. И чем темнее цвет кожи, тем больше во мне неземного.

И кого я должен благодарить за это тело и за эту жизнь? Родителей. Но не все так просто…

Вот говорят, что их надо любить. И что по-другому быть не должно. Ведь они самые близкие; они тебя родили, воспитали, дали тебе все, а ты, сволочь неблагодарная… Мне с большим трудом удалось взять себя в руки и написать это откровение перед тем, как покончить со своей никчемной жизнью: я не хочу и не люблю поднимать тему «своих». Как-то больно, печально, гадко и мерзко вспоминать те годы. Мне сложно признаться в том, что я собираюсь написать. Ну хотя бы из уважения к их стараниям или, может, из-за общественного мнения, которое изо всех сил утверждает, что ничего более святого, чем любовь к родителям, нет. И что они единственные люди, которые по-настоящему любят тебя каким бы ты ни был. И что они – это все для тебя. Как по мне, все это чушь, которая не отражает действительности. А моя действительность такова: я не люблю своих родителей.

Довольно часто в соцсетях встречаю теплые и наполненные любовью сообщения. Примерно такие: «Мамуль, сегодня твой день рождения, и я спешу поздравить тебя с этим важным днем. Ведь если бы не было тебя, то и меня тоже не было. Вы с папой самые…», и так далее. Бла-бла-бла, вся эта чушь про безграничную любовь, преданность и сожаление размером с африканский континент о том, что сегодня ребенок не рядом по каким то там срочным делам и не может обнять и вручить сто тысяч роз лично. И мне почему-то неудобно за сказанное, а все потому, что мне это совсем не знакомо. Несмотря на то, что кормили, одевали, водили меня за руку именно они – я не испытываю никаких глубоких чувств к своим родителям. Совсем ничего. Только неловкость при редких звонках. Мне не о чем говорить; я не хочу ничего рассказывать личного. Да и слушать в трубке то, что я и так знаю, тоже не хочу. Вот эти вот банальные ответы, типа: «Все хорошо», «Дела нормально» или вот этот вот, самый частый: «Ничего нового не произошло». За месяц? Ничего? Совсем? Раньше я еще пытался раскачать наши отношения: делился своими планами и переживаниями, но мои откровения приводили только к жутким спорам либо к реакции типа: «Пф-ф, да что ты в этом понимаешь». Ну я и перестал что-либо рассказывать. Сейчас, когда пишу эти строки, я улыбаюсь, вспоминая эпизод из моего любимого «Гадкий Я»[3], в котором еще маленький Грю[4] делиться с мамой своими мечтами и первыми неудачными достижениями, а в ответ получает только ухмылку: она занята собой и умнее и выше всего этого детского бреда. Вот так и у меня – я маленькое, ничего несмыслящее никчемное говно. И не то чтобы я их как-то по особенному ненавидел за невнимание или что-то еще, хотя и отхватывал ремня за дело, но бывало и за ерунду. Нет, не поэтому. Просто не было и нет той теплоты, какую можно слышать за праздничным столом от людей, которые искренне говорят, что мама для них – это все; нет тех же чувств, которые хотелось бы передать вместе с открыткой из какой-нибудь далекой страны. Ничего этого нет. Можете мне не верить, но это так.

Я совсем не могу вспомнить хотя бы один случай, когда мои мама и папа обнимались или держались за руки. Ну это же совершенно нормально и очень мило, когда два человека держатся за руки. Вот я, например, обожаю брать девушку за руку. Но не всегда, правда. Когда она просто идет рядом, и я чувствую ее близкое присутствие – я могу не настаивать, и даже наоборот, отстраняться, потому что это дает свободу и ей и мне. Очень важно иметь свободу. Так появляется шанс не надоесть друг другу слишком быстро. Но все-таки держать ее за руку и медленно, пошатываясь, как пьяные, идти по улице и ловить на себе взгляды доставляет лично мне огромное удовольствие. Возможно, что по этой причине мне так важны руки?

Я всегда смотрю на них, когда знакомлюсь. Всегда! Сначала на попку, а потом на руки. Аккуратный маникюрчик, одноцветный лак, мягкая теплая кожа, минимум украшений – одно колечко и часы – не люблю, когда руки похожи на магнит, которым на свалке металлолома выгружают отработанное железо. Во всем должна быть мера, утонченность. Я понимаю, что чувство стиля дано не всем, но можно же подсмотреть как там у других. Руки, а точнее сказать ладони – ужасно не люблю слово «кисти» – именно они трогают тело, проникая в самые личные места: они скользят по волосам, касаются шеи. Руки кладут тебе в рот какую-нибудь вкусняшку: кусочек сочного фрукта, спелую ягоду, маленький квадратик любимого шоколада – или же протягивают ложку с клубничным вареньем; они чешут спину, наносят крем на лицо, обхватывают голое тело под одеялом, сжимая его в приступе искренней и большой любви. И если руки грязные, грубые и неухоженные – нам с ними не по пути.

Все началось сорок два года назад, когда мама решила от меня избавиться. Вот не понимаю я двух вещей: потрахаться и кончить в сторону – это такое недостижимое и невозможное действие, если еще не готов или не хочешь заводить детей? Ну достань ты писюн свой на пять секунд раньше и спи спокойно потом. И уж если так вышло, что вынуть не успел, прими это и никогда, слышишь, НИКОГДА не говори ребенку даже случайно, – особенно случайно – что его не хотели. А ей было весело в тот вечер: моя мама с бокалом шампанского, выпивая за мое здоровье и наступившее совершеннолетие, с хохотом рассказывала гостям, как получала водительские права. «Вы, мадам, псих, а таким за руль противопоказано», – сказал то ли инструктор учебной школы, то ли товарищ милиционер, оформляющий документы. И тут мама вспомнила, что совсем еще недавно носилась по всем больничкам, чтобы избавиться от меня, но было нельзя. Только если ты псих. Какой нормальный человек в советском союзе будет делать аборт? Так предполагалось… Но когда нельзя, но очень надо, то можно: получила справку о неадекватном состоянии, но было уже поздно, срок прошел и меня пришлось доносить. И вот, значит, я, сижу за кухонным столом и слушаю эту захватывающую историю. Что сказать, высоко оценил начало водительского стажа своей мамы.

Вообще, их у меня три: одна старшая и две младшие – что тоже мне весьма не понятно: зачем? Если так не хочешь детей, то зачем их рожать аж четыре раза? Этот же вопрос у меня возникает, когда я вижу объективно бедную семью, которая с огромным трудом и помощью посторонних людей и вездесущих родственников тянет на себе многодетность. Не можешь хорошо зарабатывать, обеспечивай хотя бы себя настолько достойно, насколько ты это можешь, но вот плодить одного за другим, чтобы орать на них и винить в том, что личная жизнь проходит мимо из-за вас, детки – для меня дикость. Лучше быть эгоистом и жить для себя, чем делать вид, что ты герой и заслуживаешь похвалы за такой подвиг – до черта полуголодных и нервных детей в грязной однушке. К счастью, у нас была трешка.

Мы всегда были накормлены: спасибо бабуле, которая стояла во главе продуктового магазина на элитной «Кутузе»[5] Практически каждый день она что-то приносила с работы. Особенно я любил сосиски в пакете – таскал их из холодильника, срывал пленку и втихушку ел сырыми. Я был нетерпеливым ребенком, когда дело касалось еды. Еще было много всяких вкусняшек типа бананов, колбасы, шоколадных конфет – много-много всего, чего совсем не было у других, но мне запомнились сосиски.