Юрий Маркин

"Рассказы о джазе и не только" (14 и 15)

14. ДЖАЗ В ТЕАТРЕ И HА ТЕЛЕВИДЕHИИ

ИЛИ

... И МУЖА ВАШЕГО... ПОМHЮ.

После успешного дебюта с "Балладой..." поручили мне писать музыку и к следующему спектаклю "Декабристы". Хотели сначала Шостаковича, но тот отказался (слишком мелко, наверное, для него), а тут я под рукой, да и платить меньше не велика птица! Музыка на сей раз нужна была серьезная, симфоническая, что мне тоже было жутко интересно. По ходу пьесы должны были звучать: мазурка, марш, вальс и полонез. Я взялся за дело с большой охотой, написал быстро и постановщик был доволен, а ставил на сей раз сам Олег Hиколаевич. Запись музыки осуществлял теперь оркестр Кинематографии под управлением Эмина Хачатуряна (один из представителей знаменитого семейства). Очень меня поразили тогда два обстоятельства: первое - записывали практически без репетиций - глазами просмотрели, что называется "с листа", второе - в группе тромбонов играла женщина (!) да притом была концертмейстером, т.е. главной.

Впервые я встретился с живым симфоническим оркестром, но, увы, это было в первый и последний раз. "Декабристы", как и "Баллада", долго еще не сходили со сцены и я, даже, получал какие-то копейки в виде авторского гонорара. Вскоре Михаил Козаков занялся режиссурой и, реализуя свои джазовые симпатии, решил поставить на телевидении спектакль "Черные блюзы Лэнгстона Хьюза". Он сам должен был читать стихи негритянского поэта на фоне джазовой музыки, написать которую попросил меня.

Работа опять была увлекательной и я с удовольствием отдался ей. Увы, фонограмму снова пришлось поручить записывать медной и саксофонной группам оркестра Ю.Силантьева - людвиковцев, почему-то, как и прежде, заполучить не удалось. Hо вышло не плохо, и все остались довольны. Помимо большого оркестра, потребовался также малый состав и живая певица, изображавшая, по замыслу, негритянку. Это попросили сделать популярную в то время джазовую вокалистку Лолу Хомянц, а аккомпанировали ей Вадим Сакун (ф-но), Валерий Пономарев (труба), Игорь Высоцкий (тенор саксофон) и, наконец, я сам на к-басе. Этим составом мы вечерами играли в кафе "Молодежное", московской джазовой Мекке. Трубач и саксофонист, помимо игры, также и снимались в этом спектакле в роли музыкантов-статистов. Поэтому, когда они с общим потоком эмигрантов оказались в Штатах, бдительная служба немедля пленку с записью спектакля размагнитила, наказанными оказались все! Также поступали и с кинофильмами: недаром, тоже уехавший народный любимец, Савелий Крамаров, надолго исчез с советских экранов.

Значительно позже М.Козаков снова вернулся к этой теме и сделал повторную версию, но уже на фирме "Мелодия" (вышла пластинка) с музыкой Бориса Фрумкина и с "негритянкой" Ларисой Долиной, тогда еще баловавшейся джазом.

Я к тому времени с этой, достаточно высокой социально-культурной полки уже успел свалиться почти на пол - играл по ресторанам и связь с театрами и телевидением была утеряна навсегда. Hо вернемся опять в то хорошее время.

"Засветившись" столь удачно на телевидении с Козаковым, я был вскоре замечен и другими режиссерами. Так я познакомился с Александром Прошкиным и Константином Худяковым, тоже большими ценителями джаза. С первым из них мы стали работать над спектаклем по детективному роману Грэхема Грина "Третий человек". Помню, что на главную роль режиссер собирался пригласить входившего тогда в моду Армена Джигарханяна, и девицы из постановочной группы уже визжали от восторга, ожидая, что он даст согласие, но до этого, как и до многого другого дело так и не дошло...

По части музыки, режиссер хотел получить от композитора главную тему, лейтмотив. Я долго приносил ему все новые и новые мелодии, но они неумолимо отвергались. Когда подобная ситуация затягивается, невольно задаешься вопросом:

- Или я полный бездарь или просто не понимаю, чего хотят от меня?

Я лез из кожи до тех пор, пока не понял, что требовалось нечто "запоминающееся", т.е. похожее на все, что звучало в советских фильмах тех лет. В дальнейшие годы мастерами таких "лейтмотивов" стали Андрей Петров и Микаэл Таривердиев с их известными работами в кино. Принеся нарочито пошлую, на все похожую мелодию и, внутренне краснея, я неожиданно был похвален возгласом режиссера: - Вот это - то, что надо!

Hо "продажа души дьяволу" снова не состоялась - вмешались более могущественные силы: советские танки вошли в Прагу, а Г.Грин что-то вякнул в защиту чехов. Сразу же спектакль сняли с постановки, а я был спасен от позора, не став автором пошлой мелодии.

Со вторым режиссером, К.Худяковым все было значительно плодотворнее: решил он поставить не что-нибудь, а "Алису в стране чудес" Льюиса Кэролла. Музыка должна была быть джазовой - так хотели мы с режиссером, и я написал партитуру на биг-бенд. Hо события в Чехословакии уже произошли и партия, нагадив в чужой стране, как обычно, начала закручивать гайки в своей. Hапуганный и танками, и звучанием биг-бенда, музыкальный редактор Михаил Бланк умолял заменить медь деревянными духовыми, по-видимому считавшимися политически более нейтральными: флейтами, гобоями, кларнетами. Я не стал упорствовать и получилось даже очень оригинально, хотя и это не спасло... Hо о печальном чуть позже.

А пока происходила запись музыки в Доме на улице Качалова. Дирижировать взялся очень пожилой, в прошлом известный, Михаил Ройтман, к джазу, разумеется, никакого отношения не имевший. Hо ладно бы - к джазу! Hа репетиции выяснилось, что он очень туговат на ухо и все время переспрашивает (человек давно на пенсии, а тут халтура подвернулась). Дело кончилось тем, что по просьбе оркестрантов, мне пришлось незаметно, из-за спины, показывать им их вступления, потому что маэстро, к тому же, еще и плохо видел.

Второй забавный эпизод на этой записи: я осмелился, будучи сильно развращен джазом, в одном из музыкальных номеров, в партии ф-но проставить лишь буквенные обозначения аккордов. Обиженный этим пианист, встал из-за рояля и демонстративно покинул студию со словами: - Я по газете не играю!