Шрам дернуло, и король с силой потер его, гоня боль прочь. Предатели, и Холдстейн, и покойный король – оба они были предателями. Переступили через него, через его интересы, через его права, будто так и должно быть! А он, глупый ребенок, даже не понимал, чего они лишали его, что воровали у него по чуть-чуть. Он злился. На Райсена тоже злился, и сильно, но понимая, что злость направлена дальше. Туда, куда еще только предстояло дойти. К Приречным землям, где хозяин теперь Холдстейн. Райсен же был виноват лишь в том, что видел неопытность молодого короля…

К счастью, Хорти вел себя крайне осторожно. Он не ставил себя на место наставника особы королевской крови, ни на чем не настаивал. Он рассказывал истории, отвечал на вопросы, будто бы не видя, с какой жадностью Сильвберн хватает каждую крошку чужого опыта. А Линель торопился учиться, проклиная себя, что не взял с собой опытного учителя, мастера в тактике и стратегии. С ним шли простолюдины, рыцари среднего возраста, да лорды – его ровесники, племянники и чьи-то младшие сыновья. Большим везением было, если кто-то из них участвовал в соседских склоках с оружием в руках или, как например Хорти, помогая когда-то Кольби, сцеплялся с князьями из Вольных Княжеств. Большинство дай боги если усмиряли собственных селян.

Король оглядывал войско, и непрошенное слово «скоп» вертелось на языке. Отряды из разных земель, шедшие каждый под командованием собственного предводителя, вместе напоминали разномастное стадо. Будто согнали в кучу коров, коз, овец и гусей и предлагают ему, Линелю, управлять ими по одним правилам. Разве можно одинаково командовать конем и свиньей?

Рядом, продолжая начатую историю, Райсен ненавязчиво обучал короля:

– Через лес надо ходить с маленьким отрядом, чтобы за каждым человеком приглядеть можно было. Если дороги нет, надо обходить его стороной. Уж если есть крайняя нужда – тогда только лезть в чащу. Лес для конницы не подходит: почти непроходим. Войско растеряется, кони ноги поломают. Да и обозы оставлять придется… Вот помню, отец рассказывал, пришлось им как-то бросить обоз…

– Почему лорд поставил тебя командовать отрядом? – спросил Линель.

– Случайно вышло, – пожал плечами Райсен, казалось, совсем не обескураженный внезапностью вопроса. – Я единственный подходящий для такого дела родственник лорда. Да и опыт у меня небольшой имеется. У нас был случай, на дальнее селение разбойники напали, пограбили, пожгли. Лорд сам в Сильвхолле, сын его старший там же. Кастелян старый, отец мой не в почете. Мне младший лорд и говорит: «Давай сами разбираться». Ну, мы по коням, народу набрали, да мерзавцев ловить. Поймали, на суку вздернули. А потом наследный лорд вернулся, да лорду Огдену написал, как мы хорошо все уладили. Тот тогда на меня внимание и обратил, стал дела разные по-мелочи доверять. Я-то понимаю, очень он за младшего своего волновался, тому семнадцать всего, а тогда куда младше был, и большое облегчение лорду было, когда он узнал, что я Раемону спину прикрывал…

– Раемон – это младший сын Огдена?

– Да. Вы его могли не видеть, он редко при дворе бывает. Он и Саймон – единственные сыновья лорда, но Раемона, по-моему, лорд любит больше.

– Оттого и держит он нашего гадюжника дальше, – пробормотал Линель, но собеседник его услышал.

– Что, ваше величество?

– Не видел я его, говорю. Саймона знаю, свадьбу его помню, мне тогда лет восемнадцать было, когда он женился, – упоминать, что со свадьбы он ушел очень рано из-за очередной завуалированной ссоры с Таером Линель не стал, – а вот Раемона не помню.

– Не удивительно, ваше величество, я же говорю, он редко при дворе бывает. Он болезненный, не такой, конечно, как Фадрик Молдлейт, но зараза к нему всякая с одного раза цепляется, вот помню у него гадость какая-то была, оспины на лице появились, так мы всем двором…

Но король уже не слушал. Имя среднего сына Уолдера Молдлейта напомнило ему об Артейн и ее письмах. Обиделся ли Фадрик на Линеля? Сам лорд Уолдер ни словом не упомянул о произошедшем, спокойно отнесся к известию короля, что леди Молдлейт дала приказ ее войскам к отступлению.

Как ни странно, любопытствовали другие.

Лорд Бриенн обеспокоился количеством направленных приказов, Эринн – способом доставки, Перрье волновался, что войска пойдут наперекор указу Рейны. Молдлейт вел себя так, словно иначе и быть не могло, и вообще, весьма удивительно, что никто не озаботился получить приказ Рейны раньше – невестка лорда-председателя не может быть на стороне предателя.

Мнения Фадрика Линель не знал, и ему было даже немного стыдно перед парнем. Не за то, как он обошелся с его женой, эта девка лучшего не заслуживала, а за то, что вообще дал свое согласие на их брак. Линель очень сомневался, что сын Молдлейта по собственному желанию решил жениться на Рейне. Линель ему сочувствовал.

А еще его совесть мучило, что он использовал Фадрика, чтобы больнее ранить Холдстейна.

«Я отдал твою женщину калеке!» – мысленно хвастался он перед Моэралем. И тут же себя одергивал, уверяя самого себя, что всего лишь сделал необходимый политический шаг.

Хорти, заметив, что король его не слушает, немного поотстал, оставив Линеля в одиночестве. Если можно, конечно, назвать одиночеством следование в потоке людей, находящихся от тебя на почтительном расстоянии. Он по сути никогда не бывал совсем уж один. Всегда находился кто-то, от чьих острых глаз было не спрятаться.

Раньше это был отец. Теперь Линелю казалось, что это – Совет. Хорти Райсен – просто неплохой человек, с которым любопытно поболтать, несмотря на его несколько простонародный говор. А вот Гренвальд Кэшор, приведший объединенные войска западных лордов, явно следит за королем, докладывая обо всем Перрье. И кто знает, что пишет в своих письмах лорду Бриенну его двоюродный племянник Айди, словно для обеспечения порядка в отряде, предоставленным лордом-советником, направившийся с войском Линеля.

Нет, что бы там Линель себе не говорил, не он командовал ведомым им войском. Да и он ли его вел? И просто так ли дает ему советы вездесущий Хорти?

Линель совсем запутался в воображаемой паутине чужих намерений.

Интересно, насколько самостоятелен в своих решениях Холдстейн?

На самой границе королевских земель, там, где смыкаются земли Молдлейта и лорда Ульпреля, называемые Равнинный простор, на холме, ставшем границей между владениями, стоял храм, посвященный Вудэку.

В королевстве построили не так уж много храмов для отдельных богов. Экономя на ресурсах (ведь если строить пять храмов, каждый должен быть не хуже другого, а убогое место обитания богу предоставить никак нельзя!), большинство лордов устраивали молитвенные места для всех пятерых в одном месте, и на этом успокаивались. Исключением были уединенные храмы Аэлиннэ, раскиданные по горам, три храма Иллерии: один на юге, один – на севере, на границе Иэраля и Вантарры, один в Приречье, среди притоков Муора; мрачный храм Кэссопа далеко на западе, возле Вольных Княжеств; мелкие храмы Тармея, преимущественно расположенные на хлебородном западе и немного – на юге. И вот этот храм Вудэка – единственный на все королевство, неимоверно большой и невообразимо прекрасный.

Немногие уже помнят о том, что со стародавних времен между Молдлейтами и Ульпрелями велась вражда. Сильная, непримиримая, она передавалась от отца к сыну, от деда к внуку, и огромный пологий холм – нынешнее место обитание бога – не раз становился полем сечи для двух родов.

Междоусобная война четырехсотлетней давности, отдавшая трон роду Сильвберн, положила конец этой вражде. Так уж случилось, что и Молдлейты, и Ульпрели выступили на стороне Фаргеюна Сильвберна, и он – тогда еще не король, лишь претендент – поставил им жесткий ультиматум: меж союзниками не должно быть крови.

Скрепя сердце, Ульпрели первыми предложили мир. Оллис Ульпрель женился на Ирне Молдлейт, Хинген Молдлейт – на Котти Ульпрель. А на холме, бывшем поле битвы, два рода сообща построили храм богу, столь долго бывшему покровителем этого места.