Как рассказывал А., Цалов постоянно снабжал его социал-революционной [ZT. - эсеровской] литературой, которую он приносил под рубашкой и читал тайком от отца, который ненавидел революцию и революционеров, не будучи при этом никаким монархистом.
- Ты знаешь нашего батька. Я думаю, что если бы он узнал об этом, то он просто меня бы выгнал из дому.
По окончании городского училища Цалов работал где-то на железной дороге два года, а в 1906 г. он уехал в Петербург, прислал оттуда родным два письма и затем как в воду канул. Антон изредка навещал его родных, но даже до 1916 г. от него не было никаких вестей. Зная, как он любил своих родных, А. был уверен в его преждевременной гибели.
- А жаль! Из всех людей, которых я встречал на моем жизненном пути, это единственный настоящий Человек. Человек с большой буквы.
1903 год ознаменовался в нашей семье двумя событиями: в мае сестра Саша вышла замуж, а в августе я поступил в городское начальное училище.
Саша не была красавицей, и, конечно, не могла ожидать замужества "по любви". Ей исполнилось 22 года, надо было выходить замуж. Не знаю, где она познакомилась со своим будущим супругом. Фамилия его была - Загнойко. Работал он помощником машиниста на ст. Знаменка в 85 км. от Крюкова. (Я даже допускаю, что это замужество было делом какой-нибудь "свахи".) Сыграли свадьбу, после церкви праздник затянулся до поздней ночи, было много гостей. В кухне играл неизменный еврейский оркестр, танцевали, было очень шумно и очень тесно, под окнами стояла толпа. Было уже очень поздно, когда какой-то хулиган разбил камнем стекло в окне. Отец схватил револьвер, выбежал на улицу и раза три выстрелил в воздух. Этим инциндент был ликвидирован.
Среди гостей я впервые увидел хорошенькую черноглазую гимназистку Наташу Найду. Отец ее работал в мастерских, и жили они почти в деревне, в 1 км. от Крюкова. Это была настоящая украинка: хохотунья, красавица, маленькая, но хорошо сложенная девушка лет 16.
Как потом, гораздо позже, я узнал уже непосредственно от Антона - это была его первая "неудачная" любовь. Он начал часто бывать у нее и даже стал вести сентиментальный дневник. Но надежды на счастье были очень коротки: придя однажды к ней он не застал никого в доме, решил пойти в сад и там в беседке натолкнулся на Наташу, но, увы, в недвусмысленных объятиях какого-то офицера. Ему ничего не оставалось как ретироваться к своим "пенатам", что он и сделал. Это не помешало им остаться друзьями до конца. В 1905 г. она была его коллегой в Крюковском ж. д. училище, где и я нашел ее в 1906 г. Надо сказать, что она прославилась в Крюкове своими бесчисленными романами. В одном из последних писем, полученных от А., сообщается кратко о ее смерти в 1926 г. От чего - неизвестно.
А дни покатили дальше. В 1904 г. вспыхнула японская война. В нашем захолустье это мало что изменило. Правда, стали иногда появляться газеты и портреты наших неудачных стратегов: Куропаткина, Стесселя, Рененкампфа и др.
Но для отца это было страдное время. Мастерские работали усиленно (в две смены по 12 часов). Выпускали санитарные поезда, и отец уставал страшно. Это длилось почти два года. Правда, он зарабатывал по 130-140 рублей в месяц, вместо нормальных 60. Это позволило ему скопить немного денег и построить наш собственный дом. Я не помню точно, в каком году (скорее всего в 1905) отец купил один из участков, которые продавались у линии железной дороги, недалеко от еврейского кладбища. Всего участок был около 800 кв. метров. Дом, сарай, заборы - все было построено и очень быстро, в 3-4 летних месяца. Часть земли отец отвел для сада, и мы посадили в нем вишни и другие фруктовые деревья. Во дворе устроили артезианский колодец (насос), и у нас была своя собственная, всегда холодная, великолепная вода. И здесь впервые отец заметил, как мало Антон интересовался нашим домом: он никогда не был на постройке.
Наконец все было закончено. Отслужили молебен, справили новоселье, поставили угощение рабочим и зажили - в собственном доме.
Все "имение": земля, материалы, рабочие - все обошлось отцу в 1200 рублей.
СЕМЬЯ
Если бы я захотел создать портретную галерею моих предков, в ней оказалось бы только два портрета - моего отца и моей матери. Дальше этого я уже ничего не знаю - ни о каких дедах и прадедах, бабках, пробабках, прапрабабках и т.д. Предки у нас, конечно, тоже были, но надо полагать, что все это были маленькие, незаметные люди, не имевшие ни желания, ни традиции, ни, главное, материальной возможности оставлять в назидание потомству свои портреты.
Отец моего отца, которого звали Григорий, наверное, тоже был мастеровым: во всех официальных документах, паспортах, метрических выписях и пр. в графе "звание" было везде проставлено: "цеховой города Харькова (было такое сословие - "цеховые"). Кто была его мать - моя бабка - я ничего не знаю.
Здесь мне уже нечего добавлять к тому, что известно об отце из всех биографий Антона: круглое сиротство, детство у какой-то тетки, ученик у какого-то каретного мастера - и это почти все. На все наши расспросы отец отзывался неохотно: "Нечего мне вам рассказывать. Хлебнул я горя не мало, и вспоминать об этом мне прямо тяжело. Да и к чему?". Мы не знали также, был ли он единственным в семье, что маловероятно, но, с другой стороны, он никогда не упоминал о своих братьях и сестрах. Все это осталось для нас тайной. Это печальное детство наложило на характер отца свою печать - он всегда был немного замкнутым, скорее молчаливым, с небольшим налетом грусти.
Между прочим, я совершенно опровергаю тенденцию некоторых биографов представить отца как безграмотного человека. Это не правда. Отец читал и писал совершенно свободно и даже почти без ошибок. Он постоянно выписывал газеты и журнал "Нива", которые прочитывал. Приложения к этому иллюстрированному журналу все были переплетены и находились в полном порядке. Здесь были полные собрания сочинений А. Чехова, Данилевского, Короленко, Куприна, а из иностранных писателей помню Бьернстерне Бьернсона, С. Лагерлефа, Мопасана, Сервантеса и др.
Немного больше знал я о родителях моей матери. Ее отец, Михаил Дергачев, служил небольшим чиновников в Крюковском интенданстве и имел в Крюкове довольно приличный дом. Мать происходила из дворян, но из обедневшей дворянской семьи. У мамы было две сестры и два брата. Один из братьев, Сергей, пошел по плохой дороге. Он был старшим из детей (родился в 1845 г.). В 1873 г. он покинул родительский дом и исчез неизвестно куда. Никто из семьи не знал, где он находится. Появился он через 37 лет совершенно неожиданно.
