Марит вошла на вокзал и нашла табло отправления. Убедившись, что поезд пришел вовремя, она бросилась к билетной кассе. Она не убегала. Она вернется, просто… еще не время.

Ее сердце замерло, когда она подумала о Фрейе. Лучшей принцессы еще не рождалось. Марит спорила с ней, настаивая на том, что Фрейе не нужно уходить. Пресса была жестокой, а принцесса, которая не могла зачать ребенка, хотя от нее ожидалось, что она должна дать наследника своей семье… О международных последствиях было страшно подумать.

Итак, нет. Марит не питала иллюзий относительно своего будущего. Просто прежде чем она вступит в должность, предназначавшуюся Фрейе, ей нужно немного времени для себя.

Она хотела совершить те поступки, на которые, как она надеялась, у нее будет время, почувствовать все, что хотела почувствовать.

Ее пальцы барабанили по окошку кассы, пока она ждала, что кассир пересчитает наличные. У Марит было пять минут, чтобы добраться до отправления поезда.

Ликос посмотрел на указатель на вокзал. Почему именно сюда? Он научился доверять своей интуиции, когда был юным и жил на улице.

Марит точно была здесь. Теперь проблема заключалась в том, чтобы выяснить, куда она направляется.

Он расстегнул запонки, ловко засунул рубашку под пиджак и снова проклял принцессу. В первый раз Ликос выругался, когда увидел на дороге возле дома брелок от машины, на поиски которого потратил драгоценные минуты, разбитый вдребезги. Теперь на его замену потребуются время и деньги. А если он что-то ненавидит, так это бесполезную трату времени. Нет, совершенно точно, она испорченная и не знающая ценности деньгам или вещам девица.

Когда он вошел в огромный терминал международного вокзала, пространство вокруг него заполнилось звуками тысяч голосов. Ликос начал проявлять первые признаки беспокойства. Детская привычка всплыла из тумана времени, когда он инстинктивно начал сканировать людское море в поисках цели – как учил его отец. И он видел их всех. Богатый бизнесмен делает вид, что проверяет свои дорогие часы перед девушкой у прилавка киоска. Мужчина закатил глаза, пока его жена решает, какой журнал лучше всего подойдет для поездки. Мать в дорогой одежде отчитывает своего сына-подростка, а ее дочь корчит мальчику рожи за спиной матери.

Ликос взглянул на табло отправления. Лондон, Брюссель, Берлин, Германия, Милан. Конечно, если бы прятаться должен был он, он остался бы в Париже. Но если он был хитрым, Марит была бунтаркой. И это были разные вещи. Конечно, молодая мятежная женщина не смогла бы устоять перед соблазном Лондона. Он проверил время и номер платформы. Десять минут.

Он прошел мимо прилавка с раздраженной матерью и бизнесменом и нашел свою цель. Он стоял прямо в поле ее зрения.

– Мадемуазель?

– Мадемуазель в моем возрасте? – ответила пожилая дама с огоньком в глазах, руки у нее тряслись так, что он беспокоился о содержимом ее сумочки.

Ликос кивнул.

– Мадам, – исправился он, слегка склонив голову. – Вам помочь?

И закрепил упавшую лямку ее сумки на руль ее ходунков без ее разрешения.

– О да. Мерси.

Бизнесмен хмуро посмотрел на него, а девушка у прилавка киоска взглядом проследила за Ликосом, пока он брел к поезду в Лондон, купив журнал для пожилой дамы.

Марит увидела свое место у окна и окинула взглядом вагон, все еще убежденная, что таинственный грек появится здесь с минуты на минуту. Объявление над головой предупреждало пассажиров, что у них есть одна минута до отправления поезда.

С бешено колотящимся сердцем Марит скользнула на сиденье у окна, поставив свою сумку на сиденье между ней и проходом, наивно надеясь, что сумка сможет ее защитить. Она затаила дыхание, когда услышала гудки, свидетельствующие о том, что двери поезда закрываются. Она закрыла глаза и начала молиться.

«Пожалуйста. Просто позволь мне. Тогда я сделаю то, что нужно, обещаю. Только это».

Ее сердце подскочило в груди от внезапного рывка поезда, и адреналин заструился по венам. Марит смогла одурачить Ликоса Ливаса.

Но теперь, когда поезд тронулся, Марит позволила себе подумать о месте своего прибытия в Милан. Она полезла в сумку за плеером, вставила наушники и нажала кнопку воспроизведения.

Она давно хотела посетить «Сфорцандо» – самый известный блюз-бар. За эти годы Марит, возможно, было предоставлено много возможностей развлекаться, но некоторые ее родители до сих пор отвергали.

«Не глупи, Марит. Принцессе нельзя находиться в таких местах.»

Уроки игры на фортепиано допустимы, если в программе классические произведения. Но о гитаре не могло быть и речи.

«Музыкальное образование, Марит? Действительно? Не будь такой наивной».

Чего ее родители – и даже ее брат и сестра – не понимали, так это того, что музыка не просто часть ее бунта. Музыка – ее спасение. Для нее это был способ выразить эмоции и чувства, которые она не могла выразить словами.

Марит нахмурилась, когда почувствовала чье-то присутствие в проходе по другую сторону сиденья, где стояла ее сумка. Недовольная тем, что попутчик не смог выбрать себе другое место, она отвернулась и стала глядеть в окно, не обращая внимания на то, как мужчина расположился на сиденье. Невероятно длинные ноги, прижатые к спинке переднего сиденья, выглядели почти комично.

Внезапно все тело Марит наполнилось напряжением, когда она медленно повернулась и увидела, что на нее, подняв бровь, смотрит Ли-кос.

Она вытащила наушник из уха, и он на мгновение отвлекся на румянец гнева, появившийся на ее щеках.

– Здравствуй, принцесса, – сказал Ликос, откидываясь на спинку сиденья и делая вид, что усаживается поудобнее, несмотря на то что едва дышал после стремительного бега по перрону. Если бы краем глаза не заметил светлые волосы Марит, когда ехал на эскалаторе в неправильном направлении, он бы совсем ее не заметил.

Судя по хмурому взгляду принцессы, она была ему явно не рада. Он повел плечами: ему не нравилось, как рубашка прилипла к его спине из-за пота. Хотя в душе он ликовал, что поймал принцессу.

– Как ты меня нашел? – спросила она.

– Я просто умею разыскивать пропавших принцесс.

Марит сузила глаза:

– Тебе повезло.

Это было обвинение, которое снова и снова выдвигалось против него на протяжении многих лет. Часто оно произносилось с русским акцентом. Но каждое такое обвинение заставляло его двигаться дальше, чтобы оставить позади себя грязь афинских улиц.

– Удача – это то, как ты справляешься с обстоятельствами.

Слова отца сорвались с его губ. Пот на его коже стал холодным, и ему захотелось принять душ, чтобы смыть воспоминания. Вместо этого он оставил свою парижскую квартиру ради поисков взбалмошной принцессы.

– Почему ты убежала? Мы вроде не ссорились, – упрекнул Ликос, его голос дрожал от отвращения к нарушенному соглашению.

– У меня есть немного свободного времени… до того, как я понадоблюсь в Свардии. Я решила попутешествовать.

Значит, она подслушала его разговор с Александром. И должно быть, слышала, что он сказал после.

«Я не хочу, чтобы она была здесь».

Возможно, в тот момент это была абсолютная правда, хотя реальность всегда сложнее. Он понимал, что ни одна женщина, никто никогда не хотел бы слышать эти слова.

Но Ликос видел, что вместо того чтобы расплакаться или отступить, эта девушка забрала его одежду, украла бумажник, испортила ключи от машины и села на поезд до Милана. Он был впечатлен.

Он взглянул на нее краем глаза. Марит заправила волосы за ухо, обнажив наушник, из которого доносился слабый звук музыки. Изгиб ее щеки был более пухлым, чем высокие скулы брюнеток, с которыми он обычно знакомился. Это говорило о мягкости, противоречащей огню внутри ее.

Ликос почувствовал, что она дрожит. Он нахмурился, осознав, что расстояние между ними минимальное.

– Почему ты не купила билет первого класса?

– Я хотела сэкономить, – сказала Марит, пожав плечами.