Наталья, как я уже говорил, работала на ЛАО, была замужем, у нее был ребенок восьми лет. На работе она познакомилась с неким Федором, и она договорилась встретиться с ним после работы, вместе провести время – ну уж очень понравился ей Федор, бывает такое: семейная жизнь стала пресной, и захотелось Наталье чего-то особенного. В общем, адреналина не хватало.
Работу они оба, Наталья и Федор, закончили в 17 часов, встретились на проходной, пошли в магазин, купили бутылочку вина, закуски и направились в дом на Дровяной улице, недалеко от площади Репина, находящийся на капитальном ремонте. В то время не было гостиниц, где можно было снять номер на несколько часов, не было такого множества кафе и ресторанов, как сейчас, а в тех, что были, цены прямо-таки кусались. Любителей выпить всегда было много, но все они предпочитали парадные, подоконники, скамейки в садиках (здесь необходимо было не терять бдительность, милиция могла поймать и оштрафовать за распитие спиртных напитков в общественном месте). Были, конечно, в то время столовые, но в них распивать спиртные напитки было запрещено, персонал за это могли оштрафовать, поэтому они следили за порядком. А потому работяги пристраивались везде, где только можно было, особенно около пивных ларьков, коих по городу было много. Там продавали пиво, закуску, а водку люди с собой приносили (как известно: ведь пиво без водки – деньги на ветер). Ну да ладно, это все мелочи.
Наши герои пришли в пустующий дом, забрались на третий этаж и расположились в одной из комнат. Попивали вино, закусывали, беседовали, стали культурно проводить время. На какой стадии времяпрепровождения их застали неожиданные гости – история умалчивает, но вдруг в комнату ворвались восемь мужчин, и один из них предъявил какую-то красную книжицу и потребовал документы. Осмотрев пропуска на завод, он заявил, что за распитие спиртных напитков в неположенном месте Наталью и Федора следует наказать. Но у них просто нет времени этим заниматься, так как они находятся на оперативном задании, поэтому предложили Федору просто убраться, а Наталья пусть остается с ними, будет понятой. Федор быстро смотался и без зазрения совести, оставил свою подругу с этими мужчинами.
Компания расположилась в этой же комнате, они вытащили пару бутылок водки, закуску, выпили. Самый главный из них подошел к окну, посмотрел на окно напротив и велел одному из мужчин вести наблюдение за квартирой. Сам же он подошел к Натальеи предложил ей пройти в соседнюю комнату. Там, угрожая ей избиением, ее изнасиловал. Как я понял с ее слов, она особенно не сопротивлялась, так как рассчитывала, что после этого ее отпустят. Шума она поднимать не хотела, так как боялась, что эти самые "работники милиции" сообщат ее мужу, где и с кем ее задержали. Однако после изнасилования мужчина позвал второго. Тут уже Наталья попыталась сопротивляться, но получила несколько раз по лицу и больше не дергалась, только упрашивала, чтобы ее больше не трогали. Но мужики, приняв на грудь, все решили проверить свои мужские достоинства. Бегая периодически за спиртным, они развлекались с Натальей около четырех-пяти часов.
Выслушав такую историю, и приняв соответствующее заявление, я сразу же доложил руководству: дело предстояло серьезное, так как подозрения падали на работников милиции. Лично мне было ясно, что это не милиционеры, но, чтобы как-то успокоить потерпевшую и ее подругу, решили построить всех сотрудников и дать Наталье возможность убедиться, что ее обидчиков среди нас нет. Кто-то, лишь под видом сотрудников милиции, совершил данное преступление. Мы сразу же вызвали следователя прокуратуры и возбудили уголовное дело, а сами приступили к оперативной работе. В течение недели мы "шерстили" этот микрорайон, каждый вечер проверяли все злачные места и притоны, всех «подняли на уши». Местный криминалитет выражал крайнее неудовольствие и грозился самостоятельно расправиться с подонками, которые подрывали авторитет советской милиции. И тут нам поступило сообщение, что некий Василий хвастался перед "коллегами" тем, как отлично он провел время.
Дальше было уже дело техники: нашли мы этого Василия, задержали его, а следом и всех остальных любителей сладкого. Их действительно было восемь человек, полу опустившийся люмпен-пролетариат. Начали мы всех опрашивать, подключили следователя для опознания, задержания и тому подобного. Все признались, что действительно насиловали, развлекались, и вопросов вроде бы не возникало. Но тут, при опознании одного из задержанных, назовем его Алексеем, Наталья заявляет, что он ее не насиловал, хотя в этой компании и присутствовал. А сам Алексей факт изнасилования признал. Пришлось опять вплотную подключаться и разбираться, в чем тут дело. Выяснилось, что Алексей был последним, кто насиловал Наталью, но вел он себя при этом очень корректно, ее не бил. После изнасилования проводил ее домой – джентльмен, да и только! – и там, на чердаке у своей квартиры, она добровольно ему еще раз отдалась, поэтому и считает, что с его стороны изнасилования не было.
Ну разве поймешь после этого женскую душу!
БАНЯ.
На территории Первого отделения милиции, располагавшегося по адресу набережная реки Мойки, дом 60, была когда-то баня, куда многие горожане любили ходить мыться. Сейчас ее, по-моему, уже нет. Дело было летом 1975 года. Я работал инспектором уголовного розыска уже четвертый год и считался опытным сотрудником. Борьба за показатели отделения, шедшая в масштабах всего Советского Союза, велась серьезная. Но различные преступления, совершаемые изо дня в день, никак не укладывались в нужные рамки, у преступлений ведь не было общего руководства и руководящей партии… Поэтому никто снижать их не торопился. Вся эта обстановка очень нервировала наше начальство и особенно, как ни смешно, доводила эта самая баня: ведь почти каждый день оттуда привозили потерпевших – то без кошелька с документами, то без одежды. Кто-то из преступников повадился ходить туда на заработки, и нам надо было что-то предпринимать. Но наш непосредственный начальник, Александр Локтев, заместитель начальника отделения милиции по уголовному розыску – тогда так эта должность называлась – решил все по-своему, чтобы было ему проще и меньше хлопот: если у заявителя пропадают документы, то необходимо брать заявление об их утрате и направлять по месту выдачи этих самых документов. Если же похищены вещи – отвозить бесплатно домой, чтобы не было нареканий на бездушное отношение к людям, и, как обычно, ссылаться на загрузку по тяжким преступлениям. Эти сказки и теперь в милиции-полиции рассказывают заявителям, чтобы у них совесть взыграла и не приставали по пустякам к несчастным загруженным, перегруженным операм и следователям. И тогда, и сейчас это делается с одной целью – чтобы не регистрировать в журнале происшествий преступление, не портить статистику.
В то же время необходимо отметить, что Главк делал вид, что они борются с сокрытием преступлений и всячески преследуют нарушителей-милиционеров. Поэтому попасть в эту мясорубку и переделку было крайне нежелательно.
Так вот, в один из дней я был дежурным опером (в то время инспектором уголовного розыска) по отделению милиции. Где-то около 23 часов из дежурной части пришел мужчина и заявил, что у него похитили костюм, в котором были документы, пока он мылся в бане. Лично мне очень не нравилась идея Локтева уже описанным выше методом решать подобные проблемы, но начальник есть начальник, а в тот день он к тому же был на месте, тоже дежурил. Я пошел и доложил ему о поступившем заявлении. Получил, как и ожидалось, команду принять заявление о пропаже документов и отвезти потерпевшего домой, что мной и было исполнено. После дежурства, которое по обыкновению при отсутствии ЧП завершалось в полночь, я уехал домой.
Но на этот раз не тут-то было. Оказалось, что накануне Главком началась негласная проверка нашего отделения. Негласная – это когда никто ничего не знает о проверке. В нашем случае "ревизором из Петербурга, инкогнито" был инспектор контрольно-методического отдела, который, как выяснилось, все записывал, в том числе и всех тех, кто обращался с заявлениями. Вход в отделение тогда был совершенно свободный, ведь никто ничего не взрывал и ни на кого не нападал, а дежурный по отделению, Бойнов Николай Иванович, его проглядел. Словом, прозевали мы его, и все тут.
