Даже если полные тексты песен, созданных в первые недели войны, не сохранились, по их названиям можно составить отчетливое представление о главных темах. Приводимые здесь названия взяты из газет или протоколов Союза композиторов. Эти песни были одобрены и рекомендованы к исполнению, звукозаписи и / или публикации. Среди названий песен встречаются такие: «За честь, за славу советского народа» (музыка В. А. Белого, слова Лебедева-Кумача), «Мы фашистов разобьем» (музыка В. И. Мурадели, слова С. Я. Алымова), «Пойдут враги на дно» (музыка П. С. Акуленко, слова С. Я. Алымова), «За комсомол, за Родину, вперед!», «Бей врага в пух и прах», «В бой, сыны народа» (все три написаны Листовым и Захаровым). Александров вспоминал, что к 1 июля он написал уже четыре песни, из них самая известная – «Священная война». Другие его сочинения – «В поход! В поход!» на стихи А. А. Прокофьева, «Вставай, разгневанный народ» на стихи неизвестного автора и «За великую землю советскую» на стихи Лебедева-Кумача [Бирюков 1988: 137; Поляновская 1985].

Основную часть песен начала войны составляют патриотические гимны, восхваления в честь партии и призывы к победе над врагом. В стихах практически всегда утверждается мощь Советского Союза, превосходящая врага (не обязательно фашистскую Германию), и непременно восхваляются советские вожди и организации. В песне «За Родину – вперед!» устанавливается прямая связь между успехами советских войск и руководством страны: «Тверже шаг, ряды держите строже! / С нами Сталин, с нами весь народ. / Наглый враг быть должен уничтожен. / На врага! За Родину – вперед!» В песне Дунаевского и С. И. Аграняна «Бей по врагам» провозглашается: «Сталин сказал – победа за нами!» (Песни Отечественной войны, издание Центрального дома железнодорожников, 1942). «Песня мужества», написанная Г. С. Бруком и М. А. Светловым, в установлении тождества между вождем и бойцом идет еще дальше: «Сталин – воля солдата. Сталин – сердце солдата. Сталин – знамя и слава солдата» (Краснофлотские песни, 1942). Песня «Морская-сталинская» (музыка Листова, слова Лебедева-Кумача) не знает меры в выражениях преданности вождю: «Под водою с любовью мы помним о нем, / в облаках мы о нем вспоминаем, / и на баке о нем как о самом родном / часто мы песню слагаем». В этой песне Сталин именуется «отец и друг советских моряков» и «мудрый флагман страны большевиков» (Песни Военно-морского флота, 1942). В патриотических песнях упоминаются также Ленин, народный комиссар обороны, генералы, комиссары и политруки. Некоторые песни носили обобщенный характер, как, например, «Наш товарищ комиссар» (музыка Новикова, слова Лебедева-Кумача). В других случаях речь шла о конкретных лицах, как, например, в песне «Три сталинских друга» (музыка И. А. Шатрова, слова В. В. Винникова), которая воспевала генералов Ворошилова, С. М. Буденного и С. К. Тимошенко. Создателями патриотических песен выступали как поэты и композиторы, известные всей стране, так и местные авторы.

Протоколы заседаний Союза композиторов указывают на то, что в самом начале войны большое количество песен было официально одобрено, а затем распространено через радиосеть, а также путем тиражирования песенников и открыток. Однако многие из этих песен не удержались в репертуаре до конца войны, не говоря уж о послевоенном времени. Люди, пережившие войну, не упоминают о них, редко фигурируют они и в перечнях произведений, которые исполнялись фронтовыми бригадами и ансамблями и публиковались во время войны в газетах. Можно назвать разные причины, объясняющие отсутствие этих песен в репертуаре и их недолговечность. Им, сработанным на скорую руку, недоставало качества, которое продлило бы срок их службы, – хотя некоторые песни, написанные в самые сжатые сроки, ока-запись весьма популярными (например, «Священная война» и «Прощайте, города и хаты»). Отсутствие этих песен в репертуарных перечнях означает то, что их не исполняли вообще либо исполняли в обязательном порядке, следуя инструкции, о чем не упоминается. Возможно, людей возмущало несоответствие между неизменно оптимистическим содержанием песен и реальностью, которая заключалась в непрерывной сдаче городов противнику, бомбежках, массовой эвакуации людей и учреждений из зоны боевых действий. Кроме того, некоторые генералы, в том числе Буденный и Тимошенко, попали в опалу и были отстранены от командования во второй половине войны, вследствие чего песни, которые воспевали их подвиги и деяния, были исключены из репертуара. Помимо прочего, в ходе войны роль Сталина стала подчеркиваться чуть меньше, а роль народа и коллективных усилий – чуть больше. Иными словами, если немецкий блицкриг на первых порах казался вполне успешным, то массированная атака, предпринятая в ответ авторами-песенниками, частично провалилась. Военным песням предстояло либо преобразиться, чтобы точнее отражать реалии военного времени, либо сгинуть навсегда в хаосе отступления Советской армии.

Примерно через месяц после начала войны, когда прошел первый шок, возник новый песенный стиль. Советские музыковеды называют произведения этого типа «лирическими песнями» (в отличие от маршей первых дней), но этому жанру можно дать более точное определение. Это прощальные песни, признающие реальность войны, которая вырвала призванных на фронт или эвакуированных людей из обычной жизни и, возможно, обрекла на смерть. В песне прощаются или с любимым человеком – другом, подругой, сыном – или со своим родным городом, краем. Песни этого нового типа пользовались гораздо большей популярностью и оставались в обиходе дольше ранних произведений: их пели подчас и после окончания войны. Среди произведений этого типа существовали более торжественные песни с более выраженным патриотизмом, но всегда звучала надежда на возвращение. «До свиданья, города и хаты» – одна из первых песен, в которой слова передавали горечь разлуки, но мелодия все еще сохраняла неоправданный оптимизм. Большинство прощальных песен были мягче, нежнее, а иногда и меланхоличнее.

Некоторые прощальные песни были написаны в форме диалога. Песня «Прощание» впервые прозвучала в фильме-концерте, снятом на «Мосфильме», когда немцы подошли к Москве (название фильма в разных источниках указывается по-разному. Луковников называет этот фильм «Возвращайся с победой», а Бирюков – «Мы ждем вас с победой». Имя режиссера и выходные данные у обоих авторов совпадают. Чем объясняется расхождение в названии, неизвестно [Луковников 1975: 23–24; Бирюков 1984: 198; Бирюков 1988:140–141]). Федор Кравченко, который работал редактором сценарного отдела «Мосфильма», опубликовал в мосфильмовской многотиражке свое стихотворение из двух строф. Режиссер фильма-концерта попросил Кравченко дополнить это стихотворение, чтобы из него получилась песня, и познакомил его с композитором Т. Н. Хренниковым, который написал музыку. Хренников впоследствии занял пост председателя Союза композиторов и сыграл ключевую роль в осуществлении музыкальной политики после войны. Песню писали быстро, так как фильм был почти готов, а бомбы разрывались в непосредственной близости от «Мосфильма». В фильме песню исполняет Тамара Янко, мелодия торжественна, слова печальны: «Иди, любимый мой, родной! / Суровый день принес разлуку. / Враг бешеный на нас пошел войной, / жестокий враг на наше счастье поднял руку. / <…> Там, где кипит жестокий бой, / где разыгралась смерти вьюга, / всем сердцем буду я, мой друг, с тобой, / твой путь я разделю, как верная подруга, / иди, любимый мой, иди, родной!»

Песня не только прозвучала в фильме, но была также напечатана в «Музгизе» («Краснофлотские песни», 1942 г.). Одна из песен была опубликована под двумя разными названиями: «Провожала мать сыночка» и «Материнский наказ» (музыка Листова, слова Алымова). Не очень понятно, кого должны были утешать стихи – матерей или сыновей: «Провожала мать сыночка, / крепко, крепко обняла, / не отерла глаз платочком, / горьких слез не пролила. / Враг суровый угрожает, / тучей черною идет. / Не одна я провожаю / сына милого в поход. / <…> Я даю тебе платочек, / вытирай им пот и кровь. / Вот платочек, в узелочек / завязала я любовь».