Но нет, звонил Лон Коэн.

Он рассыпался в комплиментах:

– Арчи, скажу без преувеличения, что для любого издательства в нашем городе, в особенности же для «Газетт», ты воистину бесценный источник информации! В 9.30 ты звонишь, интересуясь личностью Джеймса Невилла Бэнса, а в 12.20, менее чем через два часа, полицейский находит в его доме труп, причем присутствуете вы оба, он и ты. Потрясающе! Любой сыщик способен выяснить, что произошло, но предугадать, что произойдет, – ты один на десять миллионов. Какова программа на завтра, кого убьют, что случится? Мне достаточно по одному событию на день.

Я был немного резок с ним, потому что в данный момент меня больше всего занимала программа сегодняшнего дня.

Я успел дойти почти до Восьмой авеню, так и не решив, куда направить свои стопы, когда сообразил, что игнорирую главный пункт. Нет, два основных пункта. Во-первых, если полицейский явится до того, как Вулф поднимется в теплицу в четыре часа, он, не раздумывая, способен отдать посланнику сувениры, чтобы избавить меня от неприятностей. Во-вторых, если пятно на галстуке не является кровью, а то, что галстук послали мне, является всего лишь глупым розыгрышем и не имеет никакого отношения к убийству, я зря волнуюсь.

Поэтому я повернулся и пошел назад.

Вулф, сидевший по-прежнему в кресле со своей книжкой, внешне не обратил никакого внимания на то, что я отворил сейф и достал свои сувениры, но, конечно, он все видел.

Я сунул их в карман и ушел.

А через двадцать минут я уже сидел в комнате на десятом этаже здания на Сорок третьей улице и разговаривал с человеком за стойкой:

– Это лично для меня, мистер Хирш, не для мистера Вулфа, но не исключено, что в скором времени он тоже воспользуется этими сведениями.

Я растянул галстук на стойке и указал на пятно:

– Сколько времени потребуется на то, чтобы определить, что это такое?

Он низко наклонил голову, не дотрагиваясь до пятна:

– Возможно, десять минут, возможно – неделю.

– Сколько времени нужно, чтобы сказать, не кровь ли это?

Он достал из ящика увеличительное стекло и снова присмотрелся.

– Это достаточно свежее пятно. На то, что это не кровь, отрицательная реакция на гемоглобин, десять минут. То, что это кровь, минут тридцать. То, что это человеческая кровь, часа полтора, возможно чуть меньше. Ну, а чтобы с уверенностью назвать группу крови, как минимум пять часов.

– Мне нужно знать только человеческая это кровь или нет. Скажите, при этом вы сведете все пятно?

– Нет, мне нужно всего лишь несколько ниточек.

– О'кей, я подожду. Как я уже говорил это не для Ниро Вулфа, но оплачено услуга будет должным образом. Я посижу в приемной.

– Можете подождать и здесь.

Он поднялся, держа в руке галстук:

– Мне придется заняться этим самому. Сейчас отпускное время, работников не хватает.

Через полтора часа, без двадцати пять, я уже спускался вниз в лифте, галстук, за вычетом нескольких ниточек, вернулся ко мне в карман. Это была человеческая кровь, пятно имело давность не более недели, возможно, значительно меньше. Так что я не поднимал шум из-за ничего, но что теперь? Конечно, я мог вернуться в кабинет и заняться исследованием отпечатков пальцев на конверте и записке, но это будет всего лишь бесцельной тратой времени, потому что мне не с чем их сравнивать. Или же я мог бы позвонить Джеймсу Невиллу Бэнсу, сообщить ему, что это за пятно и спросить, появились ли у него новые идеи и соображения, но это означало бы торопить события, потому что я не знал, сообщил ли он полицейскому, по какой причине я туда приходил.

Выйдя из здания, и придя к выводу, что нужно попытаться разузнать об этом деле как можно больше, я отправился к Лону Коэну. Здание «Газетт» было всего в пяти минутах ходьбы, и я пошел на восток по Сорок четвертой улице.

Кабинет Лона Коэна находился на двадцать втором этаже, через две двери по коридору от углового кабинета главного редактора. Когда я вошел, дождавшись, чтобы обо мне доложили, Лон держал трубку одного из трех разноцветных телефонных аппаратов у него на столе. Я сел.

Закончив разговор, он сердито сказал:

– Не жди выражений восторга по поводу твоего прихода. Если бы ты был настоящим другом, ты бы мне обо всем сообщил сегодня утром, а я бы направил туда фотографа.

– В следующий раз.

Я скрестил ноги, показывая, что в моем распоряжении сколько угодно времени:

– А теперь я прошу тебя объяснить, чье тело я помог обнаружить, и все, что удалось выяснить к этому моменту. У меня приступ амнезии.

– Вечерний выпуск поступит в продажу через полчаса, можешь его купить, не обеднеешь!

– Куплю непременно, не сомневайся, но только мне нужно знать все, а не то, что годится для публикации.

До того, как я ушел, почти через час, Лон успел побеседовать с двумя журналистами с нижних этажей. Новости, сообщенные не более чем через пять часов после происшествия, относятся к разряду сенсационных и весьма повышают престиж газеты. Ну а «Газетт» никогда не плелась в хвосте. К примеру, в вечернем выпуске были помещена фотография миссис Кирк, тогда мисс Бонни Соммерс, в бикини на пляже в 1958 году.

Я перескажу здесь лишь основное.

Бонни Соммерс когда-то работала секретарем в известной фирме архитекторов, год назад вышла замуж за пока еще не известного молодого человека Мартина Кирка, которому только что исполнилось тридцать три года. Не было единства мнений, когда у них начались разногласия, но так или иначе две недели назад Кирк перебрался в гостиницу. Если инициатива принадлежала ему, то та самая «женщина», которую в подобных случаях рекомендуется искать, не была обнаружена, хотя розыски ее были в самом разгаре. Что касается Бонни, было установлено, что она имела склонность к экспериментам, но подробности требовали дальнейшего исследования и проводились. В этой связи упоминалось четыре имени. Одно из них было Джеймс Невилл Бэнс, другое – Поль Фауджер, квартиросъемщик, занимавший вместе с женой квартиру на первом этаже. Фауджер по образованию был электротехником и занимал пост вице-президента «Аудиовидео, Инк».

Что касается сегодняшнего дня, мистер Кирк позвонил в полицейский участок незадолго до полудня, заявив, что он шесть раз на протяжении последних восемнадцати часов набирал свой домашний номер телефона, там должна была находиться его жена,  и не получал ответа. Около одиннадцати часов он подъехал к дому, не получив ответа на звонок из вестибюля, поднялся на лифте и несколько раз нажимал на дверной звонок. Звук звонка в квартире был слышен, но никакой реакции на это не было, и он ушел, так и не попав внутрь, не став открывать дверь собственным ключом. У него были на это веские причины. Он хочет, чтобы полиция проверила, в чем дело. Его попросили подъехать, чтобы полицейский воспользовался его ключом, но он данное предложение отклонил.

Бонни Кирк, по имеющимся в данный момент сведениям, последний раз видел в живых посыльный из магазина, который доставил ей заказанную бутылку водки около часа дня в понедельник. Она сама открыла ему дверь и расплатилась. Не раскупоренная бутылка водки, покрытая кровью, была найдена под кушеткой. Судмедэксперт установил, что именно ею был расколот череп Бонни Кирк где-то от часа дня до восьми вечера в понедельник.

Среди тех, кто был вызван или доставлен в прокуратуру, были Мартин Кирк, Джеймс Невилл Бэнс, мистер и миссис Поль Фауджер и привратник Берт Одем. Очевидно, некоторые из них, если не все, до сих пор находились там…

За все эти сведения и многие другие, о которых я не стал упоминать, я ничего не обязан Лону, поскольку в наших деловых расчетах на сей день баланс был в мою пользу, и я пользовался неограниченным кредитом. Про галстук я не стал ему ничего говорить. Лон интересовался - не стал ли Бэнс клиентом Вулфа. Конечно, лишний раз упомянуть имя Вулфа в газете отнюдь не вредно, не говоря уж о моем, но я сказал правду, что, к сожалению, сейчас у Вулфа вообще нет клиентов. Естественно, Лон этому не поверил, так что когда я уходил, он погрозил мне пальцем: