– Я и есть Бэнс. Чего вы хотите?

Это был баритон, без признаков скрипа или визга.

Я сказал решетке:

– У меня имеется принадлежащая вам вещь, и я бы хотел ее вам возвратить.

– У вас есть принадлежащая мне вещь?

– Точно.

– Что это такое и где вы ее взяли?

– Вношу поправку. Я думаю, что она принадлежит вам. Это шелковый галстук точно такого же цвета, как стены этого дома. Галстук с диагональными полосами того же цвета, что и жалюзи. Кремовый с коричневым.

– Кто вы такой и где вы его взяли?

У меня лопнуло терпение:

– У меня предложение. Установите видеокамеру так, чтобы сверху видеть прихожую, а после этого позвоните мне в офис Ниро Вулфа, где я работаю, я приду снова. На это уйдет около недели и обойдется вам недешево, но зато вы сможете посмотреть на галстук, не впуская меня в дом. После того, как вы его опознаете, я расскажу вам, где я его взял. Если же вы не…

– Вы сказали – Ниро Вулф? Детектив?

– Да.

– Но это же нелепо.

– Согласен. Полностью. Позвоните, когда будете готовы.

– Но я… Ладно. Воспользуйтесь лифтом. Я в студии, на самом последнем этаже.

В дверях что-то щелкнуло. На третий щелчок я нажал на ручку и вошел. К моему изумлению, маленький холл был не кремовый, а темно-красного цвета с черной окантовкой панелей, дверь же лифта была из нержавеющей стали. Во время подъема на четвертый этаж, практически не было ни шума, ни вибрации, надо сказать, полная противоположность подъемнику у нас на Тридцать пятой Западной улице, которым всегда пользуется Вулф, и никогда не пользуюсь я.

Выйдя из лифта, я снова был удивлен: поскольку Бэнс говорил о студии, я ожидал почувствовать запах красок и увидеть картины кисти Бэнса, но на первый взгляд это был склад роялей. В большой комнате их стояло три штуки.

Там меня ожидал человек. Маленького роста, со слишком большим носом для его очень гладкого лица без морщин и выдающимся вперед тяжелым подбородком, он был далеко не представительным экземпляром человеческого рода, но его одежда – шелковая рубашка кремового цвета и коричневые брюки, сшитые по фигуре, – была безукоризненна. Мужчина наклонил набок голову, кивнул и сказал:

– Я узнаю вас. Ваш портрет был напечатан в журнале «Странник».

Он приблизился на один шаг:

– Что там за разговор о галстуке? Позвольте на него взглянуть.

– Это о том галстуке, который вы мне послали.

Он нахмурился:

– Я вам послал?

– Похоже, что произошла какая-то накладка… Вы Джеймс Невилл Бэнс?

– Да, разумеется.

Я достал из кармана конверт и записку, показал их ему, и спросил:

– Это ваши письменные аксессуары? - Более подходящего слова у меня не нашлось.

Он собрался забрать их у меня, но я задержал его руку. Он издали прочитал адрес на конверте, прочитал записку и спросил, с хмурым видом подняв на меня глаза:

– Что это за игра?

– Я прошагал сюда почти две мили, чтобы это выяснить.

И я достал из бокового кармана галстук.

– Он находился в конверте. Это ваш галстук?

Я позволил ему взять его в руки и чуть ли не обнюхать.

– Откуда такое пятно?

– Понятия не имею. Это ваша вещь?

– Да. Я хочу сказать, весьма может быть…

Он пожал плечами:

– Тот же фасон, да и расцветка… Изготовитель их зарезервировал их специально для меня. У меня с ним такой договор.

– Вы отправили галстук мне в этом конверте?

– Нет, для чего бы…

– Вы звонили мне сегодня утром с просьбой галстук сжечь?

– Нет. Вы получили галстук сегодня?

Я кивнул:

– Да, утром. А телефонный разговор состоялся в четверть десятого. У моего собеседника был скрипуче-писклявый голос, который потребовал, чтобы я сжег вложенное в конверт. У вас нет ли поблизости вашей фотографии?

– Зачем?.. Да. Но для чего?

– Вот вы меня узнали, а я не уверен, что вы это вы. Вы спрашиваете, что это за игра? Я тоже. А что если вы вовсе не Бэнс?

– Что за нелепое предположение!

– Возможно, но почему бы мне не пошутить?

Он собирался объяснить, почему, но передумал. Пройдя через все помещение, он обошел рояль и приблизился к полкам, прикрепленным к стене, взял что-то с одной из них и вернулся ко мне. Это была тоненькая книжечка в кожаном переплете, на которой было вытеснено золотом: «Музыка будущего. Джеймс Невилл Бэнс». Внутри две первые страницы были пустыми, на третьей внизу имелись всего лишь два слова «Частное издание», а на четвертой портрет автора.

Одного взгляда было достаточно.

Я положил книжечку на ближайший столик.

– О'кей, удачная фотография. Какие идеи, соображения?

– Откуда они могут у меня быть?

Он возмущенно пожал плечами:

– Галстук может быть моим. Впрочем, это можно проверить. Пошли.

И снова вздохнул:

– Какое-то безумие!

Он сунул галстук в карман. Мы двинулись в конец помещения, обошли второй рояль, спустились вниз по винтовой лестнице, слишком широкой для обычной, с устланными ковром ступеньками и полированными деревянными перилами. Выйдя в просторную гостиную, Бэнс повернул направо через распахнутую дверь, и мы очутились в спальне. Он быстро прошел еще к одной двери, открыл ее и остановился в двух шагах от порога. Это было подобие стенного шкафа для одежды, устроенного в отдельном помещении. Один мой друг как-то сказал мне, что гардеробная женщины расскажет вам о ней больше всех остальных комнат дома, и если это распространяется так же на мужчин, я получил возможность узнать полную характеристику Джеймса Невилла Бэнса. Но меня интересовали только его галстуки. Они висели на вешалке в правом углу, их было три ряда. Целый ассортимент, некоторые кремовые с коричневым, но не только такие. Бэнс прощупал пальцами часть одного ряда, пересчитал, еще раз пересчитав, повернулся, вышел из своей гардеробной, и с уверенностью заявил:

– Это мой галстук. У меня их было девять, один я кому-то отдал, а тут их всего семь.

Он потряс головой:

– Ничего не понимаю… Какого черта…

Эти восклицания повисли в воздухе.

– И бумага и конверт ваши?

– Да, конечно.

– Ну а как вы объясните телефонный звонок с распоряжением сжечь галстук? Скрипучий голос?

– Да-да. Вы уже спрашивали меня, есть ли у меня по этому поводу какие-то идеи или предположения. А у вас?

– Возможно появятся, но они будут дорого стоить. Я работаю у Ниро Вулфа, я стану расходовать его время, так что счет вам не доставит радости. Вы должны знать, у кого имеется доступ к вашим письменным принадлежностям и этой гардеробной, ну и вам придется поразмыслить о том, кто, как и почему. Галстук вам не понадобится. Он прибыл ко мне по почте, так что фактически и по закону он принадлежит мне. И я должен его хранить.

Я протянул руку:

– Если вы не возражаете!

– Да, да, конечно.

Он отдал галстук мне:

– Но я мог бы… Вы ведь не собираетесь его сжечь?

– Нет, конечно.

Я сунул галстук в боковой карман, конверт и записка уже лежали в моем нагрудном кармане:

– Да, у меня подобралась небольшая коллекция сувениров. Когда у вас появятся соображения…

Где-то прозвучал звонок, какой-то музыкальный мотивчик, возможно, музыка будущего. Бэнс нахмурился, повернулся и пошел к выходу, я, разумеется, следом. Мы пересекли  гостиную, подошли к двери, которую он и отворил. Там, в маленькой прихожей, находились двое мужчин, один невысокий коренастый парнишка в рубашке с короткими рукавами и штанах из грубой холщовой ткани. Второй, тоже коренастый, но высокий, был типичным полицейским.

– Да, Берт? – спросил Бэнс.

– Этот полицейский, – сказал коротышка, – хочет попасть в квартиру миссис Кирк.

– Зачем?

Заговорил верзила:

– Просто посмотреть, мистер Бэнс. Я на патрульной машине и получил вызов. Возможно, ерунда, обычно так и бывает, но я обязан посмотреть. Извините, что приходится вас беспокоить.

– Что посмотреть-то?

– Не знаю. Возможно, ничего, как я уже сказал. Просто убедиться, что все в порядке. Закон и порядок.