Раскат грома. Древние стены содрогаются, но ожидаемо остаются на месте. Света, правда, так и нет, вероятно, потому, что для этого места электрический свет является чем-то чужеродным. Зато горит камин, а камин здесь был всегда, даже не камин – очаг. Не просто символ роскоши и сибаритства, коим он стал сейчас, а нечто совершенно необходимое – для тепла, для того, чтобы готовить пищу. В этот камин может вместиться целый вепрь или олень, и вполне возможно, что за годы существования замка эти животные частенько там и оказывались, не говоря уже о какой-нибудь мелочи, вроде кроликов или куропаток. Кстати, интересно, этих мелких кроликов и куропаток насаживали на тот же вертел, что и почтенного вепря? Надо бы посмотреть в Википедии. Софи всхлипывает, прижимается к нему, и Арнольд Кевендишь снова возвращается в данный конкретный момент, а именно в момент, когда они обнаружили тело. Тело лежит посреди того, что изначально создавалось как обеденный зал, а заодно и зал приемов и всего остального, что там устраивали в незапамятные времена, когда строился этот замок. Тело лежит аккурат у камина – точнее, как мы уже выяснили, у очага – на спине, руки вытянуты, на шее яркая полоса, каждый конец которой заканчивается лужей темно-бордовой в свете камина-очага крови. Глаза тела открыты и невидяще смотрят в невероятно далекий потолок, который уже давно почивший архитектор замка отгрохал таким высоким, как будто бы надеялся поразить до глубины души своих потомков. В общем-то Арнольду следовало бы испытывать сочувствие к мертвецу, но он его не испытывает. Имя этого человека Джон Мур, и этот Джон чуть было не женился на Софи, дочери Арнольда. Софи сейчас уткнулась в плечо Арнольда и, кажется, даже не дышит. Но это пройдет, Арнольд уверен. По его мнению, Джон Мур никогда не был достойной парой для его Софи. Софи всего двадцать, а этому Джону под сорок, и Арнольд никогда не верил, что Джон Мур любит Софи. Скорее всего, Джон любит деньги Софи. Эдакий стареющий альфонс, который пытается запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.

– А он точно мертв? – задает дурацкий вопрос Чарлз.

Чарлз Браун, странноватый молодой человек, племянник жены Арнольда Эллис. Чарлзу, наверное, лет двадцать, он моложе Эллис всего лет на пять-шесть – сын ее покойного старшего брата. Эллис к нему привязана, и поэтому Арнольду приходится терпеть этого идиота. А Чарлз Браун – настоящий идиот. В двадцать первом веке он выглядит так, как будто бы на дворе живительная эпоха хиппи. У Чарлза длинные рыжие волосы, которые он не так, чтобы часто моет, постоянно красные из-за бесконечного курения марихуаны глаза он прячет за круглыми черными очками а-ля Джон Леннон1. Хотя какие на фиг черные очки, когда в этом проклятом замке стоит непроглядная тьма? Наряд Чарлза завершают брюки клеш и широкая цветастая рубашка. Арнольд искренне негодует, почему этому кретину до сих пор не набили морду.

– Можешь пощупать пульс, если ты такой смелый, – пожимает плечами Арнольд.

К его удивлению Чарлз наклоняется и делает это. Хотя и так понятно, что почти вся кровь бедолаги Джона Мура растекается по полу. Софи всхлипывает. Арнольд целует ее в макушку.

– Все будет хорошо… – шепчет он.

Конечно, все будет хорошо. Найдешь себе кого-нибудь помоложе. А то этот проклятый Джон Мур как будто бы ее приворожил.

– Мертв, – констатирует Чарлз.

– Кто его убил? – спрашивает Эллис.

Она держится в тени, не приближается к телу. На ней строгие черные брюки и белая блузка. Распущенные черные волосы падают на плечи. Она потрясающе красива: благородное слегка надменное лицо, яркие темные глаза, идеальная фигура, высокая грудь. Мне ли винить Джона Мура в страсти к молодому телу? – думает Арнольд Кевендишь и смотрит на свою жену. Эллис младше его на двадцать с лишним лет, но, черт возьми, никто бы никогда не заподозрил ее в корысти. Они женаты уже шесть лет, и она ни разу не дала ему повод сомневаться. Для своего возраста она на удивление разумна, иногда Арнольду кажется, что она умнее его раз в пять. Вот и сейчас точно такое же ощущение. А кто, собственно, убил Джона Мура? Не сам же он перерезал себе горло, в конце концов…

– Он мертв, – зачем-то повторяет Чарлз.

Вообще-то, с Джоном Муром Чарлз познакомился только вчера и не сказать, чтобы это знакомство было слишком близким.

– А если здесь есть кто-то еще? – продолжает гнуть свое Эллис.

Действительно… Арнольд косится на еще одного человека. Его имя Генри Филлипс. Ему за пятьдесят, лицо слева направо пересекает уродливый шрам, который стянул угол одного глаза. Эллис и Софи его побаиваются, Чарлз смотрит с любопытством, только покойный Джон Мур, как кажется, не обращал на него ни малейшего внимания. Генри Филлипс чуть заметно качает головой. Это значит, что им нужно поговорить наедине, а пока Арнольду придется как-то выкрутиться из сложившейся ситуации. А ситуация, мягко говоря, дерьмовая: из-за грозы нет света и сотовой связи, так что вызвать полицию так просто не получится.

– Нужно уезжать, – Эллис делает шаг назад и растворяется в темноте.

Почему бы и нет?

– Пошли, – говорит Арнольд, и все, как по команде – хотя, вообще-то, действительно, по команде – устремляются за ним.

В этом проклятом замке слишком узкие коридоры и слишком низкие потолки, как будто бы на главном зале вся фантазия и истощилась. Они петляют по этим исчадьям средневековой архитектуры, наконец, выбегают во двор, который и двором-то не назовешь, так, квадратное пространство, засыпанное соломой, чтобы не так воняло. Они бегут к воротам, и… Когда-то замок окружал ров, потом, конечно, его забросили, но предыдущие владельцы восстановили ров, а заодно и подъемный мост. И этот мост почему-то поднят.

– Что за?… – Арнольд останавливается.

Чарлз и Генри бегут к механизму, который опускает мост.

– Веревка обрублена! – кричит Генри сквозь очередной раскат грома.

Почему-то это не удивляет Арнольда.

– Обратно в замок!

И снова он ведет всех за собой. Опять по этим странным коридорам, которые, как кажется, строили не для людей, а для гномов или лилипутов. Опять в этот огромный нелепый зал, в котором все еще горит очаг и все еще лежит мертвое тело Джона Мура, вверх по лестнице, потом направо, потом снова проклятые коридоры, наконец, нужная дверь – комната, которую гордо именуют кабинетом или библиотекой. В этой комнате хозяин замка в незапамятные времена принимал просителей, сейчас здесь стеллажи со старыми книгами и манускриптами. Тоже, кстати, входят в очень нескромную стоимость этого замка. Дальше еще одна комната. Собственно, спальня хозяина. Именно это место кажется Арнольду наиболее безопасным. Когда все оказываются внутри, он запирает дверь. Чтобы хоть какой-то свет попадал внутрь, Арнольд раздвигает гардины на окнах, и комнату освещает яркая вспышка молнии. Заодно она освещает и внутренний двор. И надгробья. Потому что в этом замке есть еще один внутренний двор, что совершенно нехарактерно для архитектуры того времени. И в этом внутреннем дворе находится кладбище: герцогский склеп и надгробья. Изумительное зрелище. Именно то, что ты мечтаешь увидеть, когда только что обнаружил труп. Но задернуть шторы Арнольд не может, потому что иначе темнота станет невыносимой.

– Все здесь? – спрашивает он.

Раздаются голоса. Да, все здесь.

– Дверь… – начинает Эллис.

– Заперта, – отвечает ей Генри.

Кто-то включает фонарик на телефоне. Непозволительная роскошь. Арнольд как раз собирается сделать замечание, но Эллис говорит раньше него.

– Кто это сделал?

Софи всхлипывает, но кроме Арнольда этого никто не слышит. Бедняжка.... Арнольд достает телефон – нет сигнала. До конца грозы нечего и ждать, что он появится. Они посреди Европы, а как будто в сибирской тайге, где нужно залезать на сосну, чтобы говорить по телефону.