– Она работает натурщицей в студии, где я рисую.

– Так это ее портрет? – он кивнул на холст.

– Закатай губу, – бросила девушка, пытаясь неуклюжими движениями поднять холст и пронести его в гостиную. – Не хочешь помочь?

– А что это? – спросил Киллиан, с легкостью подняв картину и поставив ее на один из диванов.

– Твой подарок, – немного застенчиво произнесла Вивьен. Они еще (по понятным причинам) ни разу не дарили друг другу подарки. Хотя в этот раз Киллиан мог бы и запариться. Если бы нашел время в перерывах между занятиями по актерскому мастерству и рефлексией. – Если захочешь сжечь его, пожалуйста, не делай это при мне.

Довольно странная фраза для вручения подарка. Как и то, что она решила ему подарить. Картина? Киллиану? Окей, это же Вивьен.

– Там портрет, стареющий вместо меня? – он недоверчиво покосился на сестру, не решаясь открыть то, что спрятано под бумагой. И почему она выглядит такой взволнованной?

– Нет, его я еще не закончила, – та снисходительно поджала губы.

Киллиан усмехнулся и разорвал оберточную бумагу, после чего улыбка моментально сползла с его лица.

Четкие линии уверенной руки настолько правдоподобно передавали сохранившееся в памяти изображение, что получившаяся картина вышла лучше любой фотографии. Никто не знал, что находится в объективе художника, потому никто не позировал, и все эмоции вышли искренними и настоящими.

Окрашенное в нежно-розовый и оранжевый тона небо отражалось в бескрайних водах океана, на фоне которого веселились четверо ребят. Сияющая Макс одной рукой теребила мокрые волосы, другой – держалась за плечо Сэма, который, судя по слегка смущенному виду, ляпнул какую-то глупость. По другую сторону от девушки шагал улыбающийся Киллиан, повернувший голову в сторону Ника, смотревшего на него такими же, как и у него, влюбленными глазами.

Никто не произносил его имя. По крайней мере, в присутствии Киллиана. Это было своеобразное табу. Будто если притвориться, что ничего не было, все быстрее забудется.

А теперь эта самая картина будет висеть у них в гостиной и мозолить ему глаза, потому что ничего прекрасней он не видел. Класс.

– Красиво. Мне нравится, – он повернулся к Вивьен, которая все это время внимательно изучала его лицо.

– Правда? – выдохнула девушка.

От ответа его избавил прозвучавший дверной звонок. Киллиан недоверчиво покосился в сторону выхода.

– Я же сказала, что мы ждем гостей, – объяснила Вивьен, быстрыми шагами идя к двери, чтобы встретить каких еще, нахрен, гостей?!

– Сюрприз!!! – одновременно выкркнули Макс и Сэм. Последнего практически не было видно из-за ели, которую тот держал в руках.

– Елка? – тупо спросил он, потому что очевидно, что это елка.

– Мы тоже рады тебя видеть, – прошла мимо него Томсон с кучей пакетов в руках.

В поисках ответов он повернулся к сестре.

– Я их позвала, – это он уже понял, – Мне захотелось отметить Рождество так, как делают это нормальные люди.

Давить на чувство жалости было низко. И маскировать истинную причину их визита таким образом – тоже.

– В таком случае приняла бы предложение Саманты.

Ну вот совсем не хотелось ему продолжения праздника под зоркими взглядами недопсихологов, которые при отсутствии свидетелей могли в любой момент как бы между прочим начать задавать ему ненужные вопросы.

– Все хорошо, Киллиан?

– Как дела в Джульярде, Киллиан?

– Ты так и не перезвонил той девушке из клуба?

– Хочешь, я познакомлю тебя со своим другом?

– Так и будете стоять у двери или поможете нам? – обратился к ним Сэм, выбирая место для дерева.

– Не сердись, Киллиан, – мягко произнесла Вивьен. – Я не думала, что ты будешь против.

Хитрый ход. Сказать, что он против, значило бы признать, что он нарочно всех избегает, а, следовательно, проблема никуда не исчезла. Пока он делал вид, что все нормально, остальные делали вид, что так оно и есть. Гиперопека его уже порядком подзаебала, поэтому:

– Я не против. Просто могла предупредить.

Десять минут спустя Киллиан с Вивьен украшали елку, что было в новинку им обоим, а Макс и Сэм старательно создавали в квартире атмосферу праздника всевозможными украшениями под рождественские песенки. Увидев рисунок, эти двое стали нахваливать того, кто его нарисовал, но ни слова не сказали о самом содержимом.

Тридцать минут спустя на журнальном столике (на котором никогда не лежали журналы) перед экраном домашнего кинотеатра появился глинтвейн, четыре бокала и пирожные, а они сидели на диване, выбирая себе фильмы. Так уж случилось, что в доме Ландре – ни в усадьбе в Марселе, ни в пентхаусе в Нью-Йорке – никогда не было телевизора. И если Киллиан наверстал упущенное благодаря одному школьному другу, а позже – отсутствию тотального контроля и появлению собственных денег, то Вивьен совсем пролетела мимо поп-культуры.

Два часа спустя они смотрели фильм про мальчика, который вместо того, чтобы вызвать копов, мучил двух бедных грабителей. И то ли в голову ударило теплое красное вино, то ли до него наконец дошел весь смысл сегодняшней даты, потому что Киллиан, укутанный в клетчатый плед, впервые за долгое время смог расслабиться. “Какие же все таки у него хорошие друзья”, – думал он, наблюдая за Макс, которая задремала, положив голову на плечо Сэма. Вивьен, отказавшаяся и от алкоголя, и от сладостей, со слишком уж серьезным видом смотрела на экран.

– И это всем нравится? – прошептала она, повернувшись к ним.

Сэм улыбнулся, Киллиан лишь пожал плечами.

Три часа спустя они смотрели второй фильм про того же мальчика. Киллиан выбирал между тем, поспать ли ему с остальными или все таки дождаться ужина, который он заказал, когда зазвонил его телефон.

Он осторожно поднялся и прошел на кухню, чтобы никого не разбудить. Должно быть, кто-то звонил с припозднившимися поздравлениями.

Однако номер, высветившийся на экране, оказался незнакомым.

– Але?

Киллиан прошел к окну и уставился на небо, откуда медленно падали хлопья снега.

– Привет.

Он чуть не выронил телефон. От услышанного родного голоса – немного неуверенного и взволнованного – сердце заколотилось с удвоенной скоростью.

Он не знал, что ответить. С чего начать. Если начнет говорить, не сможет остановиться.

Где ты? Как ты? Все в порядке? Ты цел? Здоров? Один? Почему решил позвонить? Почему сейчас? Что за глупое “привет”? Ты тоже скучаешь? Сходишь с ума?

На другом конце слышалось лишь учащенное дыхание.

– Скажи, что ты в Нью-Йорке, – он закрыл глаза и потер переносицу. Вышло как-то убого.

– Я в Нью-Йорке, – ответил Ник с плохо скрываемой радостью в голосе. Киллиан буквально видел, как он улыбается, и его губы тоже растянулись в улыбке. – Встретимся?