========== Глава 1. Возвращение домой ==========
Одинокая блеклая лампа на потолке, не способная в полную меру осветить маленькую комнату. Давно выцветшие обои. Шаткий столик, заваленный книгами и прочим барахлом в виду отсутствия других полок. Уродливая бледно-зеленая дверь, прикрывающая то ли бормотание телевизора, то ли пьяный храп, доносившийся из гостиной.
Мальчишка, сидящий на подоконнике обняв колени и разглядывая силуэты уходящего в сон города. Не видящий ни людей, спешащих домой, ни машин, мчащихся по дороге. Полностью ушедший в свои мысли.
Будут ли над ним завтра смеяться, тыкая в обшарпанную одежду или прямо в лицо? Определенно, будут. А если кто-то узнает о его родителях? Учителя точно узнают. Будут ли они приставать со своими попытками “помочь”, “просто поговорить” или, что еще хуже, смотреть на него с жалостью и сочувствием? Черт с ними, со взрослыми, главное, чтобы одноклассники ничего не выяснили.
Мальчишка, в последний день (хотя уже ночь) летних каникул сильно переживающий из-за похода в новую школу. Еще не подозревающий, как скоро изменится его жизнь. Как в его жизнь войдет нечто неконтролируемое, дерзкое, бунтарское, не лишенное манер и очарования.
А пока он сидел, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и крутил в голове насущные вопросы.
И не было уже выцветших обоев, одинокой лампы и, Ник был уверен, уродливой двери тоже. Из окна лился яркий свет, подоконник завален какого-то хламом. Отсюда трудно было углядеть – квартира находилась на четвертом этаже.
Внезапно кто-то – он даже не успел понять, мальчик это или девочка – подбежал к окну и уставился вниз. Ник натянул капюшон и быстренько ретировался. Не хватало, чтобы его застукали за подглядыванием.
Сам не понимая, что он тут забыл, он зашагал прочь, пересекая одну улицу за другой. Вроде ноги сами привели его к дому, в котором прошло все его детство. А вроде он был просто по пути по направлению к другому – не менее важному – дому, куда сейчас и держал свой путь Ник. Мышцы ног уже горели, очень хотелось есть, но больше всего хотелось спать. Хорошего сна не было уже несколько дней, он мог позволить себе лишь немного вздремнуть.
А пока что он шел вдоль длиннющих улиц Нью-Йорка, придаваясь одолевшим его воспоминаниям.
– Аккуратнее!
В последний момент Ник, оторвав взгляд от асфальта, рефлекторно потянулся к девушке и схватил ее за плечи, чтобы предотвратить падение. Но учитывая силу удара, она в любом случае не упала. Тогда зачем этот высокомерный и недовольный тон? Подумаешь, немного задел плечом.
И только Ник поднял глаза на лицо девушки и открыл рот, чтобы произнести язвительное “простите”, как слово застряло в горле, а губы приоткрылись еще шире от изумления. Слегка надменное выражение лица девушки не лишало ее очарования, а выразительные черты вкупе со сдержанным, но не менее элегантным стилем, были олицетворением самой нежности и женственности. Но не это привлекло внимание Ника.
Он смотрел ей в глаза, в которых отражались лучи уже склонившегося к закату солнца. То ли им не хватило пигмента, то ли сама природа не могла решить, какой цвет будет лучше, и поэтому оставила сразу несколько: светло-карий переливался с зеленым и голубым. Не глаза, а целый мир с чистым небом, сочной зеленью и теплым солнцем. Глаза с яркими белками и обрамленные длинными темными ресницами, которые он видел раньше и запомнил во всех деталях.
– Проблемы? – одна бровь лениво поползла вверх, а выражение лица оставалось скучающим.
– Прости, – получилось совсем не язвительно, – Вивьен, – сразу же вспомнив имя девушки.
– Мы знакомы? – теперь в ее голосе слышалась заинтересованность.
– Не совсем. Я ищу Киллиана.
– Он здесь больше не живет, – секундный интерес тут же пропал, а голосу вернулись недовольные нотки.
Ник, наконец, убрал руки оглянулся по сторонам, чтобы понять, где это “здесь”. Он и не заметил, как быстро дошел к дому, где живет (или уже жила?) семья Ландре.
Наверное, разочарование все же проскочило на его лице. Куда ему до манерных аристократов, держащих под контролем все лицевые мускулы.
Вивьен, прежде чем снова заговорить, сканировала его в течении полуминуты.
– Я знаю, где он сейчас.
К тому времени, как он дошел (доехал на такси за последние деньги) до места, которое указала ему Вивьен, уже опустились густые сумерки. Ник не был уверен, правильно ли он ее понял, но на вопрос “зачем ему идти на концертную площадку?” он получил лишь нетерпеливое “прошу прощения, у меня много дел”. Деловая колбаса зашагала прочь и скрылась из виду до того, как он успел ей еще что-то сказать. За неимением альтернативы он решил попытать удачу и довериться девушке, которую увидел впервые в жизни (какая глупость!).
Впрочем, уже на входе в концертный зал, где висели записи о благотворительности, организованной школьниками, Ник понял, что затея была провальная. А когда он вошел внутрь и растворился в толпе, последняя надежда помахала ему ручкой: он сузил круг поиска с миллионов до тысячи. Стало ли проще? Конечно же, нет.
В него то и дело врезались со всех сторон люди. Точнее, не совсем трезвые подростки, которые кричали, махали руками, танцевали (если подобные подергивания можно назвать танцем) и громко подпевали выступающей на сцене рок-группе. Было довольно некомфортно, учитывая, что он отвык быть среди кучи своих сверстников – в старшей школе Ник так и не проучился. Он бы уже громко цокнул и закатил глаза на визжащих девушек, но тут его взгляд привлекла внимание темная фигура на сцене.
Тот был весь в черном: рваные джинсы, массивные ботинки и футболка без рукавов. Вьющиеся каштановые волосы, из-за освещения казавшиеся почти черными, отрасли до подбородка. На шее висели несколько блестящих цепей, на указательном пальце руки, держащей микрофон, красовался массивный перстень. Отсюда не было видно, но Ник был практически уверен в том, что у него еще и уши проколоты или набито несколько татуировок.
Киллиан собирал восторженные взгляды и крики, улыбаясь толпе своей самой очаровательной улыбкой. Когда он пел, он то отбрасывал назад волосы, спадающие на лицо, то прикрывал веки, сосредотачиваясь на дыхании, то опирался одной рукой о стойку микрофона, наклоняя его в разные стороны, то махал рукой, призывая петь вместе с ним. Он пел от души и пел для себя. Пел так, будто сам написал эти песни. И да, он родился, чтобы быть звездой.
Ник наблюдал за ним с глупой улыбкой и сам не заметил, как начал двигаться в такт музыке и подпевать вместе со всеми.
После очередной песни его оглушили восхищенные возгласы девушек, но когда выяснилось, что песня была последней, восхищение сменилось недовольством. Компромисс нашли уже в следующую минуту: всего то надо было спеть еще раз припев финальной песни.
Ввиду отсутствия музыкального сопровождения пение толпы было громче обычного, что очень льстило Киллиану, купающемуся в лучах славы и любви фанатов. Вот теперь Ник закатил глаза. Наверняка итак непомерное эго его друга разрослось еще сильнее с их последней встречи.
Вовремя вспомнив причину, по которой здесь оказался, он поспешил обратно к выходу из зала, что оказалось довольно сложной задачей, и направился ко входу для выступающих. Ник проскочил мимо мужчины, тупо орущему возле двери “Куда?!” и “Нельзя!”, и попал в просторное закулисье, где царила совсем иная атмосфера: кто-то наводил порядок на лице перед зеркалом, кто-то репетировал перед выступлением, а кто-то просто ждал своей очереди. Он выискивал взглядом знакомую фигуру среди разномастного сборища, когда мужчина – видимо, охрана – зачем-то вцепился в его предплечье.
– Фанатам сюда нельзя!
Ник в недоумении выгнул брови мол, я похож на фаната? и выдернул руку, возвращаясь к поиску.
Киллиан сидел рядом с остальной группой, которая что-то весело обсуждала, жадно пил воду, а затем, возвращаясь к разговору, вылил остатки себе на лицо.
– Ну все, парень, пошли, – неугомонный охранник потащил его за шкирку к выходу.
