Нечто внутри нее хотело дотронуться до этого одинокого маленького мальчика, взять его на руки, сказать ему, что он никогда не останется один. Но она не могла вернуться назад в прошлое, а человек, которым теперь стал Дилан, никогда бы не признался, что был столь уязвимым ребенком. Теперь она понимала его нужду постоянно быть сильным — он просто пытался отобрать собственную жизнь у агрессора, что украл у него столько лет. Кэтрин подозревала, что именно эмоциональные барьеры не позволили ему впустить кого-то в его жизнь, даже если этот человек позаботился бы о нем. Он был не из тех людей, что могли довериться кому-либо или поверить во что-либо. И поэтому он не доверял ей — еще одна причина, по которой она не должна открывать ему свое сердце или дать доступ к телу. В отличие от Дилана, ей никогда не удавалось сдерживать эмоции, и они потом мучили ее.

Прошло четыре года с тех пор, как она была в отношениях с мужчиной, но этот человек оставил ее — впрочем, как и все остальные. Она сильно отличалась от остальных женщин: чересчур безумна, слишком горяча, сверх меры холодна. Она снова и снова слышала про собственные недостатки, пока почти не поверила, что действительно плоха. Но стоило ему уйти, и она поняла, что без него стала намного счастливее. У нее оставались ее питомцы, и было не так уж плохо — жить в одиночестве в прекрасном коттедже на пляже. У нее были ее картины, ее занятия, даже несколько друзей и хорошие соседи — те, кто любил ее издалека.

От этой мысли она улыбнулась. Да, людям она всегда нравилась на расстоянии. Но когда они подходили ближе, они понимали, что для них ее слишком много. Никто не мог справиться с ее видениями или кошмарами или криками, которые внезапно накрывали ее посреди ночи. Правда заключалась в том, что ее давным-давно уже сломали, и никому не хотелось заниматься этой поврежденной девушкой. Все стремились к идеальному, красивому, легкому, простому, а она никогда не соответствовала ни одному из этих критериев.

— Что ты делаешь? — спросил взявшийся из ниоткуда Дилан.

— Просто осматривалась, — ответила она, убирая фотографию на тумбочку и чувствуя внезапно возникшую вину.

— Все нормально. Можешь продолжать, — разрешил он.

— Я вторглась в личное пространство твоей бабушки, — произнесла она, прекрасно понимая, что не жизнь бабушки интересовала ее, а его — Дилана.

— Моя бабушка понятия не имеет, что происходит в мире, тем более что происходит в ее доме. А даже если знала бы, ей было все равно. Ей нечего прятать.

Кэтрин стало интересно, правдивы ли его слова.

— У всех свои секреты, Дилан. Просто некоторые их прячут намного лучше.

— Имеешь ввиду нечто конкретное? — мужчина долго всматривался в нее.

— Просто ощущение, что мы должны быть здесь. Словно мы что-то должны найти.

— Что такого может быть в этом доме, что помогло бы мне в ситуации с Эрикой?

— Я не знаю, — не могла объяснить Кэтрин. — Возможно, это как-то связано с тобой.

Дилан, раздраженно вздохнув, покачал головой.

— Я слишком устал и голоден, чтобы разбираться в этом прямо сейчас. Идем поедим.

— Я приду через минуту. — Кэтрин не хотела уходить. Она подошла к столику у окна, понимая, что Дилан не ушел. Он наблюдал за ней. А она сначала положила руку на стол, затем провела пальцами по второму ящику. Открыв его, девушка вытащила фотоальбом.

— Погоди, — резко остановил ее Дилан. — Тебе не обязательно лезть в мои воспоминания.

— Я и не собиралась, но думаю, тебе стоит.

— Кэтрин…

— Дилан, не ты ли говорил, что пытаешься довериться мне?

Она положила альбом на стол и открыла его. Большинство ранних фотографий принадлежали бабушке Дилана и ее семье, но по мере того, как Кэтрин переворачивала страницы, фото менялись и проживали жизнь. И вот она уже всматривалась в свадебную фотографию молодой пары — того самого мужчины, который был на снимке с Диланом, его отца. Руки мужчины обнимали красивую и смущенную невесту — женщину со схожими с Диланом чертами лица, а также его каштановыми волосами и золотисто-карими глазами.

Кэтрин обернулась к Дилану. Она знала, что он видел фото с места, где стоял в дверях, подбоченившись, с жестким, непреклонным и ненавидящим взглядом.

— Это твоя мама, да?

Ни один мускул не дрогнул на его лице, и на какое-то мгновение она решила, что он вряд ли заговорит.

В конце концов, он произнес:

— Не думал, что еще существует ее фотография. Отец избавился от всех ее снимков в тот же день, когда она ушла от нас.

— Она тебе нужна? Фотография?

— Нет. Я не нуждаюсь в фото женщины, что бросила меня. — Она хотела было что-то ответить, но он резко вскинул руку вверх. — Даже не начинай, Кэтрин. Моя мать к этому не имеет никакого отношения.

Рука Кэтрин коснулась фотографии, когда она начала закрывать альбом, и вдруг ее охватил прилив тепла.

Женщина плакала, ее сердце разрывалось надвое. Слезы капали на деревянное крылечко, покрытое песком. Рядом стояли детские сандалии, красное ведерко и оранжевая лопатка. Печально и болезненно скрипели качели. Вдалеке виднелось, как прибывали волны, что приносили еще больше сожаления.

Больше никогда ничего не будет как прежде. Она не могла вернуться. Она не могла изменить то, что случилось. И никто никогда не простит ее.

Кэтрин закрыла фотоальбом и убрала его обратно в ящик стола, ее сердце забилось в два раза быстрее. Похоже, она чересчур сильно настроена на Дилана, что способна чувствовать тех, кто связан с ним, включая его давно потерянную мать. Она была почти уверена, что той женщиной в видении была его мать — пусть даже не увидела, но почувствовала. В ее душе было столько боли, что она едва могла дышать. Что такого могло произойти, что привело к разрушению счастья, сокрытой на той свадебной фотографии?

Развернувшись, она заметила следящего за ней Дилана. В его глазах проскальзывала борьба. Он хотел все узнать, и при этом не хотел. В итоге, закрыв дверь, он просто ушел, словно таким образом ему удалось установить прочный барьер между собой и своим прошлым. Но это была лишь иллюзия. Как бы далеко он ни бежал, когда-нибудь прошлое настигнет его.

Едва Кэтрин вышла из комнаты, как она увидела Дилана, стоящего посреди коридора. Она думала, что он уже давно внизу.

— Почему ты полезла в ящик стола? — спросил он. — Почему именно этот стол? Этот фотоальбом? Эта страница?

— У меня просто появилось чувство, что я должна это сделать.

— Моя мама никоим образом не связана с этим делом.

— Она связана с тобой… как и я.

Он покачал головой, гнев плескался в его глазах.

— Я не собираюсь в это влезать, Кэтрин. Мне хватает и того, что есть. Может, в один прекрасный день я начну ее искать, но точно не сегодня. Она исчезла на целых двадцать три года. Может и подольше задержаться. Отныне тема моей мамы закрыта!

Затяжные рыдания матери Дилана потихоньку заполняли разум Кэтрин. Девушка не понимала, плакала ли эта женщина много лет назад или это недавние события. Но она точно знала, что мать Дилана несчастна. Она страдала, и ее сердце было разбито.

— Черт бы тебя побрал! — ругнулся Дилан. — Прекращай думать о ней! У тебя все на лице написано.

— Что именно? — с вызовом поинтересовалась она.

— Что ты хочешь мне что-то рассказать о моей матери. Впрочем, мне не интересно. Я дам тебе знать, когда изменю мнение. А до этого, держи свои видения при себе и молчи. Поняла?

Он не дождался ее ответа, просто сбежал по лестнице вниз, словно боясь, что не сможет уйти, хотя Кэтрин понимала — сбегал он явно не от нее.

Глава 9

Во время ужина Дилан пытался выбросить из головы свадебную фотографию родителей, но, чтобы он ни говорил Кэтрин, он не мог не думать о матери. Увидев влюбленных в друг друга отца и мать в самом начале их совместной жизни, Дилан разволновался. Он не помнил те дни. В памяти отсутствовало это прошлое. И он не был уверен, хочет ли он что-то подобное сейчас.

Почему Кэтрин приглянулся именно этот снимок? Она переворачивала страницу за страницей, будто искала только его. Одна его часть с цинизмом отметила, а не специально ли она это сделала и вдруг она часть какой-то подставы. Может, кто-то подкупил девушку, прямо как Эрику.