Пары закончились и я с нетерпением вышел в коридор, дабы увидеть даму сердца. Диана вышла из соседнего кабинета в окружении одногруппниц. Я так застеснялся, что решил оставить её до лучшего момента. Момента, который так и не наступил.

Неделю спустя, собрался с силами и подошел к Диане с предложением провести её до дома после занятий.

– Ну, если Вы настаиваете, – сказала снисходительно, что меня и задело.

– Нет не настаиваю, лишь предлагаю. Вы вправе отказаться. Если Вам досаждает моё общество, так и скажите.

– У меня парень есть.

– Кто он? Как зовут? Быстро отвечай!

– . . . , – молчит и бегает глазами явно пытаясь придумать.

– Не надо выдумывать и лгать, это выставляет Вас не в лучшем свете.

– Что-ж, увидимся после пар, – к ней вернулся стальной голос.

– Не в этот раз, фрейлейн. Пусть Ваш парень Вас и провожает.

Какую-то часть нашего диалога слышали и её подружки, но мне было уже индифферентно их отношение ко мне.

*                  *                  *

Через пару дней я увидел Диану в столовой, совсем одну, грустную. Я подошел ближе.

– Привет, что сидишь одна и грустная? – сказал максимально дружелюбно.

Ой, едрить твою голову, с какой ненавистью она посмотрела.

– Не помню, чтобы мы с Вами переходили на «ты».

Она сказала «мы», да это же ничто иное как прогресс в наших отношениях. Этим коротеньким словом – она приоткрыла двери своего сердца, свет проник сквозь щель и стал маяком на который я теперь буду идти и добьюсь этой строптивой барышни. Да, это совсем мало, но начало положено. Теперь я уверен, что она будет моей.

– Ах так, ну ладно. Вы голодны, леди Диана?

Она поджала губы и сузила глаза. Возникло ощущение, что она хочет придушить меня. Что должно было меня заставить отстраниться от неё, но уж слишком мило выглядела эта мина на её лице и, едва не засмеявшись, я продолжил смотреть ей в глаза.

– В вашей помощи не нуждаюсь, – Диана процедила это сквозь зубы с такой концентрацией ненависти, что воздух вокруг неё сгустился.

Короче, взял ей зелёный чай и пироженку. ( Скрепя сердце, ведь пироженка стоила необоснованно дорого и я склонен предполагать, что в приличных заведениях к пироженке прилагается оральный кекс.) Та самая пироженка, которой она обычно обедает.

– Я вас не просила и не нуждаюсь в вашей помощи, а зрачки то расширились при виде десерта.

– Фрейлейн, вынужден Вас известить, что если Вы не съедите это прекраснейшее произведение кондитерского искусства, то этим самым произведением я устрою Вам на лице перфоменс. Очень хочу и чай вылить, но он слишком горяч и может обжечь. Может быть, Вы стесняетесь меня? Так я уйду. Но, если я узнаю, что Вы обрекли этот десерт на иную участь, отличную от той, чтобы быть съеденным Вами, то не поскуплюсь и устрою Вам на лице ранее оговорённый перфоменс, другой, но абсолютно идентичной пироженкой.

Договорив, я поставил блюдце с пирожным и чай на стол и ушел.

*                  *                  *

Октябрь 2004 года.

После разговора в столовой с Дианой не контактировал. Частенько видел её с первокурсницами, иногда в гордом одиночестве, но никогда не видел рядом с ней никакого парня. В мою сторону эта фифа даже не смотрит. Лучше забыть её побыстрее.

В университете есть один невероятно быстро говорящий преподаватель, который ничего не повторяет. Посещение его лекций – боль. Пишешь безостановочно и всё равно не успеваешь за ним. А рука после лекции кошмарно болит. Аудитория находится в самой жопе; всего два окна на помещение, а коридор ведущий до двери в аудиторию освещается только одной лампочкой. Которая непонятно где включается.

Выхожу из этой аудитории с ноющей болью в руке. Вокруг полумрак, смотрю вниз, чтобы ни на чьи ноги не наступить. Вижу чирик валяется. Халява. Резко за ним, и сталкиваюсь с кем-то головами. Авария.

– Опять Вы? – завизжал противный голос.

– Не сильно ушиблась?

– Сильно. Голова у Вас из чего? Из чугуна? В ней вообще мозги есть?

– Если моя голова из чугуна, то Вы вообще цельнодеревянная.

И тут её глаза аж блеснули злобой. Она наотмашь влепила мне пощечину, после которой я упорно сомкнул челюсть и призадумался.

– Приношу извинения. Беру свои слова обратно, Вы не цельнодеревянная. Разрешите пригласить Вас на свидание? – сказал, смотря ей в глаза.

Вокруг столпились ребята, любители посмотреть на выяснения отношений. Все как один затаили дыхание и повернули свои бестолковые башни в сторону Дианы, под таким давлением, она сломается и испытает экзистенциальный ужас.

– Приглашай.

Парам-пам-пам, а вот такой поворот не рассчитывал. Импровизация – полный отстой. Уж надеялся, что при всех тех случайных очевидцах она просто сломается, заплачет и убежит в чумавом ахуе. Зато окончательно можно было бы вычеркнуть её из мыслей и не надеяться, что «может быть, она проявит инициативу когда-нибудь в будущем, а сейчас не может потому, что у неё те самые женские дни». Но вот стою уже секунд десять и молчу. Уверен, выглядело это со стороны убого. Наконец-то я выплываю из заморозки нейронов и говорю:

– Воскресенье. Пять вечера. Кинотеатр «Венеция». Согласна?

– «Венеция». Обожаю этот кинотеатр. До встречи, – голос излился бархатом и нежностью, даже не верится, что она это сказала.

*                  *                  *

Пятнадцатое октября 2004 года.

Подготовился как в последний путь. Выбрился, надушился, причесался и оделся в самую приличную одежду, что имелась в гардеробе. В половине пятого часа уже был там, выбирал фильм.

В прокате было много фильмов, это и «Терминал», и «Небесный капитан», и «Дневник памяти» и многое другое, что показывают с первого по шестой кинозал, однако в седьмом кинозале сегодня показывают старые фильмы. По счастливому стечению обстоятельств в пять часов десять минут вечера начинался сеанс, и, вы не поверите, но показывали анимационный фильм. Я решил, раз уж Диана неформалка, то смотреть мы будем то, что ныне модно у неформалов, а именно – анимационные фильмы.

Диана появилась в холле ровно в пять вечера. Выглядела классно. Очки более не закрывали часть её лица, она сменила их на линзы. Вместо потрёпанных джинсов, белых кед и рубашки с пиджаком, увешанным каким-то значками, на ней были матово-чёрные кожаные брюки в обтяжку, на низкой талии, опоясанной черным кожаным ремнём с полуобъемным золотым фениксом на бляхе. Матово-чёрные сапожки на высоком каблуке и платформе подняли её чуть выше моего; метр восемьдесят; роста. Под черным кашемировым пальто до бёдер, была сапфирово-синяя, под цвет глаз, обтягивающая кофта. Левый край лица был, по-викингски, обрамлен косичкой, остальные волосы ниспадали на грудь и спину. Фиолетовых прядей больше не было, все волосы были едино выкрашены в платиновый блонд. Лёгкий, почти незаметный макияж не оттенял её естественную красоту. Безупречная осанка, лёгкость и плавность движений придавали её особый шарм. Она была словно голубой алмаз укутанный в тёмные объятья черного мрака. Она была одновременно и пылающим факелом приносящим с собой ярчайший свет, и сингулярностью поглощающей всякую частицу внимания пролетающую рядом. Лишь стоило её зайти и всё внимание было сконцентрировано на ней. Смотреть на неё можно было бесконечно, настолько она была хороша. В тот момент, она стояла в холле живым безупречным изваянием непостижимого творца.

Снимая замшевые перчатки, она искала меня глазами. Медлить не стал и, подойдя со спины, подхватил кисть её руки, поднимая выше со словами:

– Фрейлейн, – коснулся губами её кисти в лёгком поклоне. – Вы неотразимы.