За то время, что Илья беседовал, я уже успела накрутить себя. Ну кто же мне мешал немецкий в свое время учить?! Хоть сейчас на курсы записывайся, чтобы понимать, о чем женщина-пельмень Илье рассказывает.
Не имея возможности вникнуть в суть разговора, оставалось лишь полагаться на интуицию. Это ведь хороший знак, что шеф голос не повышает и не бьется головой об стену? Думаю, хороший. Стоило бы начать переживать, начни шеф намыливать веревку… А он, вот, бодрячком. Ходит себе мирно, меряет шагами комнату.
Ничего криминального, однако, когда он попрощался и отложил мобильник на стол, я все-таки напряглась.
Поднялась на ноги, подошла к Илье и заглянула в глаза.
— Все нормально?
Перед тем, как ответить, мужчина развернул меня лицом к окну и обнял со спины.
— Наверное… — не сказать, что тон босса был уверенным, но, кажется, я слышала в нем какие-то довольные нотки. Нет, мне однозначно нужно видеть его лицо!
Попробовала развернуться — фиг там. Держит крепко, не кольцо рук, а капкан какой-то. Точно ведь что-то знает, но дразнит.
— Рассказывай уже!
Я практически физически ощутила его улыбку. Вот же ж интриган!
— Совещание не заняло у немцев много времени. Они ждут меня для обсуждения деталей и подписания контракта.
— Да ладно?!
На этот раз, проявив чудеса грации, я все-таки смогла вывернуться и посмотреть начальнику в глаза. Не врет. А доволен-то как! Я, только убедившись в этом, позволила себе обрадоваться. Поднялась на цыпочки и аккуратно поцеловала. Уже даже отстраниться решила, однако была перехвачена практически сразу.
Да, согласна, такого поцелуя маловато… Илья, видимо, считал также, а я совсем не возражала. Единственным, что меня сейчас интересовало, был вопрос того, где же все-таки находится край свитера босса. Очень уж этот предмет одежды не к месту.
С ним было так хорошо, так просто. Не знаю, как ему это удавалось. Успокоить, уговорить тревоги отступить. Заставить глупо улыбаться.
Вот прямо как сейчас. Лежать у Ильи на груди и улыбаться.
— Не хочу возвращаться в город. — призналась откровенно.
— Я тоже не хочу. — снова ведь отвечает честно, по голосу ясно, от этого улыбка становится еще шире. — Обязательно еще сюда вернемся, когда этот дурдом закончится. Недолго осталось.
Вместо ответа послушно киваю. Не хочется лишних слов, это мгновение и так идеально.
— Когда ты улетаешь? — через несколько минут все же решила узнать.
— Чем быстрее, тем лучше. Вернемся, свяжусь с ребятами. Но, думаю, завтра.
Я вновь кивнула, однако в голове как будто что-то щелкнуло. Завтра… Почему это звучит так неуместно?
На осознание ушло несколько секунд. Я даже села. Села и тупо уставилась на Илью.
— Как завтра?
Кажется, он понял, с чем, а точнее с кем, связана перемена в моем настроении. Улыбнулся.
— Ань, ты же понимаешь, чем быстрей мы все заключим официально, тем скорей Лукьянов поймет, что проиграл. Сюда прилетит Лена, вы знакомы, разберемся. Я ночью все проверил, главный офис тоже на ушах. Нет никаких нарушений, за которые он бы мог зацепиться! Все будет хорошо…
Кажется, я погорячилась, думая о том, что Илья в любой ситуации мог успокоить. Почему-то перспектива неизбежной встречи с Егором мне оптимизма совсем не внушала, однако и выбора не было. Пришлось в третий раз кивнуть.
Как же я надеюсь, что все действительно будет хорошо…
Отпускать Илью не хотелось. Если бы была точно уверена, что он не выберется — примотала скотчем к стене. Или наручниками к батарее. Да, наручниками все-таки надежней, хоть и вариант банальный.
Когда мы вернулись в город, началась череда звонков в главный офис, напряженных разговоров, подготовки бумаг, которая закончилась тем, что Илья принял решение лететь в столицу сегодня. Я себе в тот момент, когда мужчина озвучил эту мысль, больше всего напоминала обиженного ребенка, которого оставили без сладкого. Не хватало только вцепиться в штанину начальника и зарыдать.
Но мы же все-таки взрослые люди, как никак, поэтому от истерики пришлось воздержаться. Более того, сохраняя серьезное выражение лица, помочь с бумагами.
Совсем стремно стало, когда Илья уехал, пообещав, что уже завтра в город приедет Лена. Теоретически, это сообщение должно было меня приободрить, но по факту вышло не очень. Столичную помощницу начальника я считала такой себе поддержкой. А учитывая, что ей, судя по всему, у нас еще и ночевать придется, я искренне сомневалась в том, что прибывать эта женщина будет в адекватном состоянии. Как минимум, успокоительных напьется. Я по-прежнему помнила, сколько стоил ее костюм.
Однако я недооценила столичную гостью. Тому энтузиазму, с которым она появилась в приемной, можно было лишь позавидовать.
Конечно, нельзя исключать вариант, что она уже успела каких-то таблеточек наглотаться, но я предпочитала об этом не думать. Все-таки осознавать, что у тебя появился адекватный и уверенный в себе союзник гораздо приятней, чем думать, что этот самый союзник уже просто двинулся мозгами.
Окончательно стало не по себе, когда во вторник с утра помощница Ильи попросила называть ее просто Леной, а потом и вовсе сказала, что Альберт Иванович ничего так. Я хотела ее подбодрить, сказать, что Альберт Иванович мало того, что сам ничего, у него и горшок большой, я уже не один раз думала, что в нем удобно прятать трупы.
Решила промолчать в последний момент, а то, судя по виду Лены, эта идея ей серьезно не будет давать покоя.
Однако буквально через пятнадцать минут стало совсем не до горшков. Прибыла делегация во главе с Егором, и все умные мысли, которые я все утро отчаянно призывала собраться в голове, кинулись в рассыпную.
Ладно, мое дело небольшое — стоять себе и кивать репликам Лены, это она тут за главного. В крайнем случае, нужно будет незаметно помочь столичной помощнице босса удержаться на ногах, если у той все совсем фигово дела будут. Но я все-таки надеялась, что до этого не дойдет.
Лукьянов, как это и было во все наши предыдущие встречи, был до одури уверенным в себе. Любые реплики Лены он легко парировал, отбивал все возможности не пустить нежеланных гостей на производство.
Нет, комиссия государственная. Да, все необходимые документы есть. Да, и разрешения тоже.
Все подготовленные нами фразы расшибались, как о стену, поэтому достаточно быстро, когда стало понятно, что сделать мы ничего не можем, пришлось устроить экскурсию, в ходе которой я старательно избегала взглядов в сторону острых и тяжелых предметов. И в сторону Егора тоже.
Как же он раздражал. Эта самоуверенность. Она читалась во всем — в тоне, в движениях, в том, как он смотрел на Лену и работяг.
Так, успокоиться… Иначе дело точно закончится кровопролитием.
К счастью для меня, прогулка по производству, в ходе которой члены комиссии непрерывно делали какие-то пометки в своих бланках, достаточно быстро подошла к концу.
К несчастью для Лены, после этого намечалась еще беседа. И только лишь мне не нужно было на ней присутствовать. Хорошо все-таки, что я ей про возможность прятать трупы в горшке не сказала…
Однако в приемной мне не особо полегчало, мало ли, что там происходит за закрытыми дверями. Чтобы снять стресс, взяла пульверизатор и подошла к Альберту Ивановичу, хоть ему приятное сделаю.
Действительно, опрыскивание листиков растения водичкой оказалось вполне расслабляющим занятием. Ну, расслабляющее оно примерно до того момента, пока за твоей спиной не раздается:
— Отличный вид!
Выпрямилась я очень быстро. Выпрямилась и обернулась, чтобы увидеть ухмылку на лице Егора.
— Предполагаю, что ты сейчас про Альберта Ивановича. Если он тебя так впечатлил, могу отщипнуть веточку. Поставишь в воду, он корни пустит. Пересадишь, будет тебя радовать.
От моих слов улыбка Лукьянова стала лишь шире.
— Мне еще в вечер нашего знакомства твой острый язычок понравился.
— Я польщена. — вот касаться этой темы совсем не хотелось. Альберт Иванович, заткни уши!
