– Нет, я знаю тебя! – запротестовала Залина. – Мы ведь так долго встречались! Общались! У нас похожие вкусы в музыке, в кино. В искусстве! С тобой я моментально нахожу общий язык. Ты понимаешь меня с полуслова. Мне никогда еще не было так комфортно ни с одним человеком, как с тобой.

– Конечно, – кивнул Асвад. – Тебе и должно было быть комфортно. Ты за это заплатила. Моя работа – делать все, чтобы тебе было хорошо. Причем невзирая на то, нравится мне это или нет. Если тебе нравится Моцарт, я буду восхищаться Моцартом. Если ты без ума от суши, я буду есть суши. Понимаешь? Все это входит в стоимость.

Залина, нахмурившись, качала головой. Асвад знал, что сейчас она вступила в фазу отрицания происходящего. Сердце отказывалось верить в услышанное, хотя он старался говорить максимально искренне.

– Нет, – повторила она и повела плечами, сбрасывая его руки. – Ты не мог ТАК притворяться… Это невозможно!

– Я стараюсь выполнять свою работу хорошо, – мягко сказал Асвад и взялся за ручку двери. – Хоть ты считаешь ее грязной.

– Асвад, подожди!

– Ты даже не знаешь мое настоящее имя, – сообщил он и вышел за порог квартиры.

4.

– Че за дебильное имя «Фариз»?

Один из сидевших на лавочке парней с пренебрежением сплюнул на землю ошметки семечек. В небольшом подмосковном поселке все новички сразу становились объектами всеобщего интереса, критики и сплетен. Фариз не избежал этой участи.

Чтобы попасть домой, в свою обшарпанную девятиэтажку, ему нужно было пройти «тропу унижения» – между двух лавочек по оба края дорожки, ведущей к подъезду, на которых восседали ребята от шестого класса и старше, только и ждущие удобный момент, чтобы отпустить обидный комментарий.

Фраза про имя была сказана достаточно громко, чтобы он услышал и испугался. Фариз испугался, но не идти дальше уже не мог – он бы лучше умер, чем сейчас перед ними отступить.

– А он же чурка! – отозвался другой парень. Специально не торопился с ответом, чтобы до новенького уж точно донеслись его слова. – У них у всех такие тупые имена.

Фариз бросил на него ненавидящий взгляд, но быстро уставился себе под ноги. Их было слишком много. Он знал, что первый парень, Никита, предмет обожаний многих девчонок, учился уже в девятом, Денис, второй, в восьмом. Еще пять ребят примерно такого же возраста и три девчонки, которые тоже умели драться. Пусть били не сильно, но волосы выдрать или как следует пощипать – это запросто. Идти против такой толпы бессмысленно. Не отступить, не ударить в грязь лицом хотя бы в этом – все, на что был способен Фариз.

– Откуда он? – спросил кто-то из ребят. – Эй, парень, ты откуда?!

Фариз даже не прибавил шаг. Геройское шествие давалось ему с огромным трудом, негатив так и кипел вокруг, но все же он не побежал и не пошел быстрее.

– Он из Чуркменистана! – крикнула какая-то девчонка, и все заржали.

– Эй, чуркменистанец! Что тащишь? Арбузы?

Смешки и колкости сыпались до тех пор, пока Фариз не скрылся в подъезде. Без домофона. Но ребята по счастью за ним не пошли.

В сельской школе, находившейся в соседнем, более крупном селе, в которой они все учились, он так и остался отщепенцем. В седьмом классе он нашел себе товарища, такого же никому не нужного новичка среди сплоченных группировок ребят и девчонок, и у них не оставалось выбора кроме как держаться друг за друга. Впрочем, Фариз не возражал – Васька был приятный, хотя и немного занудный парень, помешанный на шутерах и девчонках, которые не обращали на него никакого внимания. Белобрысый, с яркими голубыми глазами, на голову выше Фариза – внешне они были как значки инь и ян, но и общего у них было немало: например, дешевая одежда из секонд-хенда, прыщи и низкая самооценка. В конце концов, местные ребята вроде как забыли о его существовании. Лишь порой, если ему доводилось проходить мимо особо крупной компании, они вновь громко говорили вслед «Чурка», «Фарш» и «Понаехали тут».

В одиннадцатом классе осталось буквально семь человек, включая обоих друзей. Кавказские гены Фариза дали о себе знать, и выглядел он, в отличие от других парней его возраста, уже практически как мужчина. Однако несмотря на активно росшую бороду и огрубевший голос, он по сути так и оставался зажатым молчаливым подростком.

– Ты о чем, Фарик?

Единственный друг, одноклассник Васька присел за парту Фариза и хлопнул парня по плечу. Удар получился как пощечина пятиклашки – Васек был таким же немощным хлюпиком, как и сам Фариз. Еще и очкастым. Черномазый и ботан – отличный из них получился тандем.

Фариз поднял голову от парты, в которую уткнулся лбом, и перевел глаза на друга.

– Да ничего. Мать опять психует. Кричит, что мы с бабкой ее довели, и она хочет повеситься.

– Гонит, – уверенно заявил Васька и сел рядом. – Не повесится она.

– Ну, не знаю… – Фариз вздохнул. – Иногда мне и правда хочется, чтобы она… Ну… Исчезла. В такие моменты.

– Я тебя понимаю. Когда мои выпьют и начинают сраться, я их сам зарезать готов. А потом ничего. Проспятся, и опять идеальная семья! А с чего она? Что зацепило?

– Бабушка суп сожгла, забыла на плите. Ну и я… Типа бардак в комнате. Как обычно.

Фариз сцепил руки на затылке и уставился в пустоту.

– А ты суп не видел что ли?

– Меня дома не было.

Васька понимающе ухмыльнулся.

– Нику что ли опять пас?

Фариз покраснел до корней волос и не ответил – друг попал в больную точку.

– Вкус у тебя, конечно, уродский, – продолжал Васька. – В жизни бы на нее не запал! У нее ни сисек, ни задницы нет. Ухватить не за что! Если ты ее зацепишь, будете на всю селуху костями греметь.

Фариз беззлобно пихнул его локтем под бок.

– Заткнись! Тебе только с бабами типа Аньки встречаться, – сказал он, намекая на их одноклассницу. – Только смотри, как бы она тебя не раздавила.

– Не, серьезно! А чего ты к ней не подкатишь? А, Фар?

– Она же со своим одноклассником мутит.

– И что? Отбей, раз она тебе так нужна!

– Ага. На кой я ей сдался? – горько сказал Фариз. – Я же чурка, забыл?

– Был чуркой пару лет назад, – возразил Вася. – А сейчас на тебя видел как мелкота смотрит? Бери любую. Когда они в стаде, так чурка, а поди полапай одну из них в подвале, и она пищать от радости будет и хвастасться перед подружками. Ты выглядишь лет на двадцать пять минимум. Ты блин бреешься! Знаешь как я тебе завидую, – и он потер светлый пушок на подбородке.

Фариз не обращал внимания на то, как смотрят на него девчонки из средней школы – ему не было до них дела. Даже если он кому и нравился, он этого не замечал и считал, что Вася здорово преувеличивает, чтобы его подбодрить. Чье внимание его интересовало, так это девятиклассницы Вероники, но она – он это хорошо помнил – всегда, с момента его появления в селе, ходила с теми, кто его задирал и оскорблял, даже будучи никому не интересной мелюзгой. Она сама никогда не обращалась к нему напрямую и не обзывала. Но молчание – это тоже поддержка.

– Все равно она не станет со мной встречаться! – упрямо заявил Фариз. – Я знаю.

– Откуда?

– Знаю и все. Если бы я ей нравился, зачем бы она сосалась с этим козлом на каждом углу? Как нарочно, клянусь!

Фариза передернуло от ревности, едва он вспомнил, как нарвался на целующихся на лавочке Нику и Сергея, когда в одиночестве брел с дополнительных занятий в школе. Потом они куда-то пошли, и он, как тайный агент, кустами крался за ними, пока не дошел до частного дома, где жил Серега. Фариз не знал, дома ли родители парня, но парочка зашла внутрь, и Ника вышла оттуда лишь спустя час, с блестящими глазами и дурной улыбочкой на лице.

В тот момент кровь ударила в голову Фаризу, и он сжал кулаки с такой силой, что ногти вот-вот проткнули бы кожу – чтобы не броситься на Нику и не убить и ее, и Сергея за ту боль, которую они, не ведая, ему причиняли. Девушка, воровато оглядевшись, поспешила, видимо, домой, а Фариз остался сидеть за старой поленницей, мучаясь от бессильной ярости. Тогда он пообещал себе навсегда измениться. В сто первый раз.