Он готов. Хоть бы все поскорее закончилось.

Торопливые шаги внизу, скрип ступеней — дверь распахивается, и Шон МакКарти застывает на пороге. Аарон мысленно хвалит себя: все именно так, как тот и хотел.

В несколько шагов Шон преодолевает расстояние до кровати, по пути сбрасывая одежду.

МакКарти через пару лет стукнет полтинник, и он не выглядит ни днем моложе. Когда-то спортивная фигура погрузнела, грудь поросла седыми волосами, на лбу залысины. Впрочем, Аарон уверен — будь Шон моложе и красивее, это ровным счетом ничего бы не изменило. Помолодевший Шон — тот же Райан, вид сбоку. Светлые волосы золотятся на солнце, уверенный взгляд ярких синих глаз, спортивная, атлетичная фигура, на которую пускают слюни все девочки, да и некоторые мальчики тоже. Но Аарону, натуралу до мозга костей, не нужна эта красота.

— С возвращением, — он улыбается, шире раздвигая ноги.

Вместо приветствия МакКарти опускается на кровать и закидывает ноги Аарона себе на плечи. Мгновенная резкая боль; краем сознания Аарон радуется, что смазал себя сам. Теперь только двигаться в такт, подмахивать и сжиматься.

Искусственное возбуждение не захватывает полностью. Аарон играет роль, сверяясь с зеркалом на потолке. За долгие месяцы он успел изучить, что именно возбуждает Шона, и отыгрывает теперь все эти стоны, вскрики и соблазнительные взгляды, как в театре.

Шон вцепляется ему в волосы, тянет к краю кровати. Аарон ложится на спину, свесив голову с постели. На пол падает использованный презерватив, и сразу же Шон вгоняет ему в рот свой член. В такой позе можно вставить очень глубоко, и он не стесняется, кажется, вообще не думая об Аароне. Лишь приказывает то и дело: потрогай себя, расслабь горло, глотай.

Вновь мгновенное перемещение. Шон садится на кровати, откинувшись на спинку; Аарон на четвереньках, по-кошачьи, подползает к нему. Снова берет у него в рот, смотря Шону в глаза. Постанывает, то заглатывая до основания, то облизывает кончиком языка. Все давно изучено, отрепетировано и сохранено в памяти. Аарон уже не чувствует стыда. Будто бы, это и не он вовсе. А кто-то, кто действительно рад быть здесь.

Шон почти на грани, но в последний момент он отталкивает Аарона. Переворачивает на живот, наваливается сверху. Снова больно, но похоже, уже недолго.

Глубокие, жесткие, яростные фрикции заставляю кровать скрипеть. Аарон с облегчением чувствует приближение оргазма и раскидывается на кровати. Шону требуется еще пара минут, и это реально неприятно, чувствовать его в себе, уже кончив. Будто бы чувствительность обострилась до предела, и то, что было просто некомфортным, стало болезненным.

Последние движения, руки на плечах, бедрах, в волосах — хватают, впиваются, тянут. Снова больно, но пусть. Это все на сегодня.

Аарон лежит и пытается отдышаться, когда его переворачивают и обнимают.

А вот это что-то новенькое. Такого нет в привычном сценарии.

Он открывает глаза и встречается взглядом с Шоном. Тот очень близко — видно каждую морщинку и каждый седой волос. Синие глаза впиваются взглядом в темно-карие, а затем Шон гладит Аарона по щеке и целует его — но не грубо, а нежно.

Тот автоматически реагирует, удивляясь про себя. Что происходит?

Целует, смотрит, держит лицо в ладонях. Значит, не считает больше диким животным, которое надо укрощать.

Огромная ошибка, мистер МакКарти.

Можно запереть льва в клетку, посадить его на цепь. Можно дрессировать до тех пор, пока зверь не начнёт ковриком стелиться под ноги и мурлыкать, подобно домашнему питомцу.

Можно довести дрессировку до такого совершенства, что сам забудешь — перед тобой опасное создание, не предназначенное для содержания дома.

Но лев никогда не забудет, кто он. Зверь всегда будет начеку — ждать подходящего момента и точить когти.

Когда придет время, он вырвется на свободу. И тогда последнее, что ты услышишь, будет хруст твоих позвонков под его клыками.