Позади раздаётся тяжёлый вздох. Рука на шее пригибает ниже, приходится лечь грудью на широкий подоконник. Удары носком ботинка по босым ступням, слева и справа, раздвигают ноги.

Это больно, но Аарон давно не обращает внимания на такие мелочи. Шону нравится причинять боль: ударить по щеке, вцепиться в волосы, укусить. Но боль — это меньшая из проблем.

***

— Раздевайся. Я хочу посмотреть, что получаю.

Руки подрагивают, пальцы не сгибаются. Аарон сбрасывает белую майку без рукавов и голубые джинсовые шорты. Жаль, что время не потянешь — всего лишь молния и пуговица. Молодой человек расстегивает ее зубчик за зубчиком, медленно, стараясь до последнего оттянуть неизбежное.

Шорты скользят по ногам вниз, ложатся на пол вместе с майкой.

— Трусы тоже. Повернись спиной, и побыстрее.

Он не может видеть собеседника. Комната тонет в полумраке; Аарон стоит в круге неяркого света, что отбрасывает ночник, а мистер МакКарти наблюдает за ним из темноты, сидя в кресле. Его фигура скрыта, выражения лица не разобрать. Видно только темный силуэт.

Сердце начинает колотиться все быстрее и быстрее. Похолодевшие, непослушные пальцы с нескольких попыток подцепляют резинку трусов. Аарон наклоняется, стягивая их, и тут же резко выспрямляется, услышав за спиной прерывистый вздох.

Кресло скрипит, движение позади, от которого сводит лопатки. Аарона передергивает, когда между лопаток ложится влажная ладонь.

— Вот и умница, вот и молодец…

Жесткие руки скользят по спине и плечам, дотрагиваются, сжимают. Почувствовав ладони на заднице, Аарон не может удержаться и вздрагивает. И тут же получает сильный шлепок.

— Не дергайся.

Мистер МакКарти встает к Аароном лицом к лицу. Он выше, и тот распрямляет плечи, чтобы не смотреть на него снизу вверх.

На МакКарти черные брюки и белая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц. На шее болтается полуразвязанный галстук. От того, что он одет, а Аарон нет, тому становится еще паршивее.

— Что ж, неплохо. Теперь покажи свои мускулы.

Больше он ничего не объясняет. Аарон неуверенно напрягает бицепсы, принимает пару эффектных поз. Фигура у него не как у бодибилдера, но похвастаться есть чем. Похоже, единственный зритель этого позорного шоу тоже так считает.

Аарон вновь чувствует жадные руки на плечах, груди, животе. Он силится не отворачиваться, не закрывать глаза, не шлепнуться к хуям в обморок, от отвращения. Ведь его осматривают, как животное — лошадь или корову на ярмарке. Или прапрадеда Аарона, перед тем, как купить. Хотя того вряд ли приобретали с подобной целью.

— Зубы тоже будете смотреть? — ощеривается он, когда чувствует прикосновение пальцев к щеке и губам.

— Если захочу, — МакКарти ухмыляется, пожирая его глазами. — Ты девственник? — другая его ладонь замирает внизу живота.

Мистер МакКарти смотрит Аарону в лицо. Светлые, совсем как у Райана, глаза, кажется, светятся в полумраке.

— Смотря что считается, — огрызается Аарон.

Молодого человека охватывает панический страх, когда он чувствует передвижение руки ниже. Вокруг члена сжимаются пальцы, движутся вверх-вниз.

— Был когда-нибудь с мужчиной?

Движения становятся быстрее, а страх — сильнее.

— Нет, — Аарона еле слышно. — Никогда. Ни в каком виде.

— Хорошо, — МакКарти облизывает губы и сглатывает, его дыхание учащается. — Иди на кровать и встань на четвереньки.

— Мистер МакКарти, пожалуйста… — несмотря на все усилия, голос задрожал.

— Никаких «мистер».

Лицо саднит от пощечины, взгляд голубых глаз будто просвечивает насквозь, видя все тайные опасения и страхи. Рука на члене Аарона ускоряет движения, и, к его стыду, он чувствует, что начинает возбуждаться. Чисто механически и совсем немного, но этого достачно, чтобы хотеть провалится сквозь землю от стыда.

Опустив голову, Аарон идет к кровати и выполняет то, что ему приказывают. Встань на четвереньки, раздвинь ноги шире, прогнись. Стоять так и ждать, пока его мучитель расстегнёт штаны и натянет презерватив, жутко.

На ягодицы ложаться ладони, раздвигают их. Аарон не прячет лицо в подушке только потому, что ему запретили. Шон — надо привыкать звать его по имени — хочет видеть лицо.

Боль пронизывает сверху донизу. Аарон впивается зубами в свою руку, чтобы не заорать. Почему-то ему кажется, что мистеру МакКарти крики бы понравились, и не хочет доставлять ему такого удовольствия.

Каждое движение — боль. Будто бы тебя выворачивают наизнанку. Но еще больнее осознание, что его поимели. Что его трахает мужик, отец лучшего друга.

Но оказывается, худшее ещё впереди.

— Если ты не кончишь, я плюсую ещё месяц к твоему году, — губы щекочут мочку уха, тёплое дыхание на затылке вызывает дрожь отвращения.

Мистер МакКарти навалился на него, буквально вбивая в кровать. Он тяжести чужого тела почти невозможно дышать. Хорошо хоть, МакКарти просто расстегнул ширинку, а не стал раздеваться полностью. Одна мысль о том, чтобы прижиматься к нему голому, кожа к коже, вызывает тошноту.

— Не могу, — Аарон зажмуривается, пытаясь отгородиться от реальности. — Я не гей. Блядь, да я даже не би! Мистер МакКарти, пожалуйста, прошу вас! Я буду делать все, что вы скажете, но я просто не могу!

К глазам подступают слезы. Неожиданно придавливающее к кровати тяжесть исчезает. Аарона переворачивают набок, снова лапают. Гладят живот и грудь, прослеживая пальцами контуры мышц, щиплют и выкручивают соски. Он вновь чувствует прикосновение между ног и обреченно закрывает глаза.

— Нет. Смотри на меня.

Ладонь на бедре сжимается, Аарон давится криком, когда МакКарти засаживает ему до самых яиц. Одновременно на члене вновь сжимаются пальцы.

У него все-таки встает, но это чисто механическая реакция. Чтобы кончить, ее не хватает. Особо сильный, глубокий толчок, и МакКарти валится на Аарона.

Тот лишь безучастно смотрит в стену. Его жизнь — обычная, нормальная жизнь школьника — кончена. Аарон уже никогда не будет таким, как прежде: веселым, беззаботным, жизнерадостным. Все, что он чувствует — стыд и опустошение.

— Плюс один месяц, — говорит Шон, с довольным лицом застегивая брюки.

***

Аарон прогибается сильнее, почувствовав Шона внутри. Оборачивается через плечо, улыбаясь приглашающе, подавляет гримасу боли, со стоном движется навстречу. МакКарти вцепляется ему в бедра. Тело Аарона сотрясается от фрикций, он больно ударяется о подоконник и хватается за него, чтобы не высунуться из окна.

Прямо под ним — внутренний двор с бассейном. Девушки в бикини прогуливаются туда-сюда; Райан и Эрик продолжают тренировку — из-за жаркой погоды они вытащили тренажеры на улицу. Кто-то сидит в тени с коктейлем, другие плавают в бассейне.

Раньше Аарон был душой компании, общительным и неугомонным. Сейчас же он чувствует лишь разочарование и обиду, что его выдернули из этого уютного, безопасного мирка. Вернуться туда после того, что было и еще будет? Невозможно. Друзья с их детскими проблемами вызывают у него разве что усталую улыбку. Они не поймут, если рассказать. Никто не поймет. Как будто он теперь оскверненный, неприкасаемый.

Аарон движется навстречу толчкам Шона, начинает дрочить себе. И радуется в душе, что успел по дороге на второй этаж незаметно закинуться таблеткой. Возбуждение — пусть искусственное и навязанное извне, но необходимое, уже подступает к нему.

Вдруг он замечает, что Райан прервал упражнение и смотрит прямо в его сторону.

Райан не может видеть Аарона из двора. Но он знает, что друг там, в отцовской спальне. Вместе с Шоном. И этот факт приводит младшего МакКарти в дикую, животную ярость.

***

— Ты точно знаешь, что она там?

— Сто процентов. Да где еще быть документам, как не в сейфе?

Несмотря на то, что они одни в комнате Райана, тот понижает голос.