— Да уж, готовить я точно не умею, мой профессионализм лежит во многих других сферах. А насчет спорта, это ты зря. Мы с Максом по весне решили сделать восхождение на… Альпшпит-це*, в Баварских Альпах, — не без труда произнес Брайан, а Макс согласно кивнул, — а без хорошей физической подготовки, боюсь, придется оставить тебя дома.

Лицо Брайана вновь украсила улыбка, еще милее, чем раньше.

— Не переживай, я крепче, чем кажусь, — Ханно улыбнулся в ответ, но глаз улыбка не достигла. — Если не попретесь сразу на Маттерхорн**, я от вас не отстану.

Про себя он отметил, что отныне придется уделять больше внимания спорту. Чтобы не выглядеть бледно на таком великолепном фоне.

— Если хочешь, могу даже потренировать тебя. Через полгода будешь бегать марафон и лазать по отвесным скалам, — светским тоном предложил Брай.

— Я подумаю. Еще кофе?

Снова повисла напряженная тишина. Макс переводил взгляд с одного на другого, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Ханно размешивал сахар в чашке ложечкой, и звон неприятно отдавался в ушах. Брай отщипывал маленькие кусочки от круассана, уголок его рта испачкался шоколадом, и он слизнул его кончиком языка. Макс сглотнул, проследив это движение; Ханно злобно сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей и продолжил с еще более громким звяканьем размешивать кофе.

От Брайана не укрылась реакция их обоих. Он хмыкнул, пряча лицо за чашкой, и бросил очередной оценивающий взгляд на Ханно. В первую минуту знакомства Брайан был безмерно удивлен. И этот лохматый коротышка — любовь всей жизни Макса? А Брай-то мечтал об арийском принце! Впрочем, присмотревшись, отметил красивые глаза, высокие скулы, крепое подтянутое тело. Не красавец, но если приглядеться, что-то в нем есть. И главное, Макс его любит. На душе стало тяжело. Брай не мог отказаться от Макса, как наркоман от дозы или алкоголик от выпивки. Словно бы тот проник ему под кожу, в кровь, стал его воздухом, без которого сама жизнь была невозможна. Если для того, чтобы остаться с Максом, нужно ужиться с мелким — Брай уживется.

— Тебя вроде приглашали сниматься в том сериале из вселенной Джейсона Борна? — Макс поднял глаза на Брайана, стараясь не думать о мелькнувшеим между пухлых губ кончике языка.

— Да, «Тредстоун»***, скоро должны начаться съемки. Но, если честно, я больше жду нового сезона на Бродвее.

Макс напрягся, потому что Брайан накрыл его руку, лежащую на столе, своей. Ханно смотрел на них в упор, испепеляя взглядом.

— И какое у тебя амплуа? — присоединился он к их разговору.

— Я обычно не ограничивая себя в ролях. Могу играть как в драмах, так и в комедиях, — Брай был сама вежливость. — Макс ходил на мои спектакли в Нью-Йорке и говорит, что я хорош в любой ипостаси.

Губы Брайана изогнулись в улыбке, он слегка погладил ладонь Макса, и переплел их пальцы. Тот не мог остаться равнодушным: улыбнулся в ответ, вспоминая все спектакли Брайана, которые посещал.

Ханно же, услышав про театр, нахмурился еще сильнее. Как же далеко все у них зашло, и уже давно. Он в который раз удивился собственной слепоте и наивности.

— Рад за тебя, — сухо отозвался он, отметив про себя переглядки.

— Если не возражаешь, я бы хотел въехать уже сегодня, — снова поглаживая ладонь Макса, сказал Брайан. — Вернее, Макс уже даже вещи мои собрал и сказал, что никуда не отпустит.

Римельт испуганно прищурился, но возразить на правду ему было нечего. Он действительно безумно хотел, чтобы Брайан побыстрее переехал к ним, пока не передумал Ханно или сам Брай.

Ханно мысленно приказал себе успокоиться. Он не мог себе позволить, бурно реагировать на любую неприятную новость. Всё самое страшное уже произошло.

— Без проблем — глянул он на явно смущенного Макса и довольного Брайана, — если хочешь, я помогу тебе обустроиться.

За вежливой улыбкой начало тлеть пламя гнева, но Ханно держал себя в руках. Если Максу нужен этот качок, можно сделать вид, что смирился. А дальше посмотрим, кто кого. Ведь встречаться урывками и жить вместе — совсем разные вещи.

Лицо Макса озарилось счастливой улыбкой. Он хоть и чувствовал ужасное напряжение между своими любимыми — но они оба были здесь, в одном доме, все вместе, и это был первый, но самый важный шаг. Он улыбнулся обоим такой теплой и солнечной улыбкой, что и Брайан, и Ханно синхронно устыдились своих детских порывов и пикировок. Притянув в объятия сначала одного, потом второго, по очереди коротко поцеловав любимые губы, Макс сказал:

— Спасибо. Вы не представляете, как для меня это важно. И как я мечтаю, чтобы вы поладили.

Брай смутился своих подколок, когда увидел эту счастливую улыбку. Он понимал, что Макс очень устал рваться между ними на две части. Но не был уверен, что мелкий примет его самого. А остаться без Макса Брайан уже никак не мог.

— Так где там твои вещи? — нахмуренный, но уже спокойный Ханно поднялся, и принялся убирать посуду со стола.

Удивлению мелкого не было предела, когда он увидел лишь один небольшой чемодан.

— Всегда путешествую налегке, — улыбнулся ему Брай, но ответной улыбки не дождался.

— Я покажу тебе твою комнату, — тот подошел к двери и жестом пригласил следовать за собой.

Макс на всякий случай двинулся следом, и перехватил инициативу у Ханно.

Когда они выбирали этот дом, то руководствовались двумя главными критериями. Первое: спокойный район с нелюбопытными соседями, желательно такими же знаменитостями. И второе: тут должно было быть достаточно места, если вдруг кому-то из них захочется уединения, или нагрянут дети, родители или друзья.

Большую кухню-столовую окружали три просторных светлых спальни, обставленные абсолютно идентично: огромная кровать, прикроватные тумбочки по обе стороны, платяной шкаф. На втором этаже планировка была почти такой же, только вместо кухни большая комната. Там Макс устроил им с Ханно домашний спортзал: повесил боксерскую грушу, поставил стойку для штанги, беговую дорожку и еще разного по мелочи.

Макс в двух словах обрисовал Браю, где что находится. Ханни же выглядел так, будто любого неосторожного слова хватит, чтобы его самоконтроль дал трещину. На первый взгляд, он держался вежливо и отстраненно, но Римельт слишком хорошо знал своего партнера. Ему стоило лишь раз посмотреть в потемневшие от гнева голубые глаза, как сердце ушло в пятки. Поэтому Макс оттянул внимание Брайана на себя, чтобы не дать этим двоим шанс поцапаться.

— Ну, располагайся, устраивайся, — он распахнул дверь, пропуская Брайана вперед. — Как тебе?

— Классно, — тот осмотрел скромную обстановку, подошел к большому окну, опустив чемодан на пол.

Когда Брайан обернулся к Максу, на его лице сияла улыбка:

— Тут еще и красивый вид из окна! Просто идеально, — и он сделал шаг по направлению к нему, раскрывая объятия.

Вежливое покашливание напомнило о том, что они не одни.

— Мы так и не обсудили самый важный вопрос, — Ханно прислонился к косяку, с независимым видом сложив руки на груди. — Как ты собрался распределять свое время между нами?

Макс замялся и не нашелся, что ответить.

— Как ты себе это представлял? — настаивал Ханно. — Как в какой-то хипповской коммуне? Или, повесить на стену расписание, когда чей день?

Негромкий мягкий голос, который Макс так любил, с каждым словом обретал твердость стали.

— Пожалуй, неплохая идея, — с язвительной улыбкой продолжил Ханно. — Так, по крайней мере, можно избежать неразберихи и соблюсти хоть видимость справедливости.

Их с Брайаном взгляды скрестились; Смит так же язвительно улыбнулся:

— Ты собрался сделать график для секса? — у него вырвался смешок. — Разве можно составить для такого расписание? Секс — это обоюдное желание, порыв, его невозможно упорядочить!

— Упорядочить можно все!

— Это так по-немецки!

— Так я немец, было бы странно, если бы я думал по-американски!

— Тогда Макс, похоже, космополит, — Брайн бросил на него лукавый взгляд и потянулся, будто расправляя затекшие плечи — мускулы четко обрисовались под обтягивающим голубым поло, а его край задрался вверх, обнажая полоску белой кожи и кубики пресса на животе.